Могли ли преступления японских военных в Нанкине привести к суициду 67 лет спустя? История женщины, которая собирала данные об убийствах и изнасилованиях, боролась с ревизионистами и потеряла силы жить дальше
Внимание! В тексте содержатся описания сцен насилия, которые могут огорчить некоторых читателей, однако представляются необходимыми для объяснения контекста описываемых событий.
«Многие солдаты шли дальше изнасилований и потрошили женщин, отрезали их груди, заживо приколачивали их к стенам. Они не только хоронили заживо, кастрировали, вырезали органы и сжигали, но и использовали даже более дьявольские методы пыток. Людей подвешивали за языки на железных крюках, по пояс зарывали в землю и смотрели, как их разрывают на части немецкие овчарки. Зрелище было настолько отвратительным, что ужасались даже остававшиеся в городе нацисты».
(Айрис Чан, «Изнасилование Нанкина. Забытый холокост Второй мировой войны»)
Пасмурным утром в понедельник 8 ноября 2004 года Айрис Чан села в белый «олдсмобил алеро» и двинулась по авеню Алум-Рок через калифорнийский город Сан-Хосе. Она проехала католическое кладбище, футбольный стадион, школу и припарковалась перед спортивным магазином. Вышла из машины, толкнула дверь и уверенной походкой направилась в отдел принадлежностей для охоты. Там ее видели уже не в первый раз. В предыдущие визиты ей удалось выяснить, что для покупки считавшихся антиквариатом копий раритетных пистолетов не требуется ждать 10 дней, чтобы продавцы проверили все документы, как в случае с обычным оружием.
В 11:56 утра Айрис показала водительские права, отсчитала 517 долларов наличными и вышла из магазина с револьвером «Ругер» модели Old Army с рукояткой из слоновой кости. Она села в машину, спрятала оружие и инструкцию к нему в коробку с надписью «Документы по недвижимости» и отправилась дальше по делам. Тем вечером Айрис и ее муж Бретт Дуглас, с которым они были женаты уже 13 лет, поужинали и отправились спать около полуночи. Однако еще до рассвета женщина незаметно выскользнула из кровати, села в машину и отъехала от дома на расстояние более 40 километров. Свернула с шоссе на шедшую под уклон гравиевую дорогу и наконец остановилась.
В 9:15 утра во вторник ее машину заметил проезжавший мимо сотрудник регионального департамента по экологическим вопросам. Одинокий автомобиль в глуши вызвал у мужчины тревогу — он притормозил неподалеку и просигналил, но не получил ответа. Убедив себя, что водитель, возможно, задремал, чиновник подошел к «олдсмобилу» и побарабанил по крыше. Приглядевшись в помутневшее от конденсата окно, мужчина увидел Айрис — та сидела со скрещенными на коленях руками, прислонившись головой к стеклу, как будто действительно спала. На пассажирском сиденье сзади стояло кресло ее двухлетнего сына. В нем сидел игрушечный медвежонок.
Затем мужчина обратил внимание на револьвер, лежавший у нее на левой ноге и отпрянул. Снова приблизившись, он увидел, что одежда водительницы покрыта кровью. Осознав, что перед ним мертвое тело, мужчина трясущимися руками набрал номер начальника. Тот вызвал полицию. Прибывшие на место детективы и криминалисты установили последовательность событий: Айрис зарядила револьвер, вставила дуло в рот и выстрелила. Пуля прошла пробила твердое нёбо, прошла через левый синус твердой мозговой оболочки, лобную и затылочную доли мозга, пробила череп с обратной стороны и застряла, оставшись в голове самоубийцы.
Так закончилась жизнь 36-летней Айрис Чан — примерно за два часа до того, как ее тело обнаружил бдительный чиновник. И он, и менеджер магазина, продавший женщине револьвер, лишь потом узнали, что самоубийца — всемирно известная журналистка и писательница, работа которой вызывала оживленные дискуссии не только среди обычных читателей, но и в высших эшелонах власти в сразу нескольких государствах. Такой реакции удостоилась ее книга «Изнасилование Нанкина. Забытый холокост Второй мировой войны», посвященная жестоким преступлениям японских солдат в столице Китайской республики в 1937-м и опубликованная в 1997-м, когда Айрис было 29 лет.
Новость о самоубийстве Чан потрясла историков, политиков и неравнодушных людей из Китая, Японии и США. Освещавшие обстоятельства ее суицида корреспонденты поднимали один безответный вопрос за другим. Что сподвигло добившуюся и профессионального успеха, и семейного счастья женщину, окруженную любящими друзьями и близкими, лишить себя жизни? Следует ли считать ее «последней жертвой Нанкина», которая не вынесла открывшихся ей ужасных подробностей? Стала ли главной причиной ее смерти привычка работать до полного изнеможения и граничащая с одержимостью увлеченность темой преступлений японской армии в Китае?
И наконец, главный вопрос, касавшийся не только Айрис Чан: как вообще прошлое способно воздействовать на физическое и эмоциональное состояние людей спустя несколько десятилетий, даже если эти люди не участвовали напрямую в травматичных событиях? Иными словами — можно ли утверждать, что некоторые исторические эпизоды, связанные с насилием, не ограничиваются конкретными временем и пространством, поскольку разрушают жизни представителей последующих поколений? А осмыслять такие эпизоды — значит, не только составлять хронику человеческой жестокости, но и самому становиться объектом этой жестокости, «сопутствующим ущербом» давно ушедшей эпохи?
Подпишитесь, чтобы прочитать целиком
Оформите подписку Redefine.Media, чтобы читать Republic
Подписаться [Можно оплатить российской или иностранной картой. Подписка продлевается автоматически. Вы сможете отписаться в любой момент.]