Ножницы и бумага. Что стоит за словом «геополитика»
Мало того, что я сам практически никогда не употребляю это, как мне всегда казалось, заразное слово, но даже когда я его слышу в том или ином контексте и при этом без гигиенических кавычек, я испытываю нечто вроде изжоги.
Не так давно какая-то простодушная дама, легкомысленная потребительница и довольно пассивная участница социальных сетей, спросила меня, что такое «геополитика». Если бы я ответил правду (что я и сам не очень-то знаю, что это такое), я бы растерял как минимум половину того безоговорочного доверия, каковым — явно не по праву — пользовался у этой простодушной собеседницы. А я этим, как и всяким прочим доверием, дорожил.
Поэтому я ответил что-то в таком духе, что геополитика — это такая политика, где есть территории, но нет людей. Согласен: определение не слишком академически корректное. Но я придерживаюсь его и поныне, особенно учитывая контекст, в каком это слово обычно применяется и употребляется в публичном информационном и дискуссионном пространстве.
А когда я услышал из уст первого лица того государства, гражданином которого я с рождения являюсь, о том, что распад СССР был крупнейшей геополитической катастрофой ХХ века, я, привыкший считать, что катастрофой — пусть даже не геополитической, а скорее исторической — был как раз сам факт существования этого бывшего государства, я окончательно утвердился в своем отношении к данному предмету.
https://www.youtube.com/watch?v=hcpINU5zxFU
Подпишитесь, чтобы прочитать целиком
Оформите подписку Redefine.Media, чтобы читать Republic
Подписаться [Можно оплатить российской или иностранной картой. Подписка продлевается автоматически. Вы сможете отписаться в любой момент.]