Уехать нельзя остаться. Как Анатолий Кузнецов первым рассказал правду об оккупации Киева и трагедии Бабьего Яра
19 сентября 1941 года советские войска оставили Киев. В город вошли немцы. 24 сентября последние советские подразделения еще пытались перейти в наступление в районе Лохвицы, но не смогли противостоять немецкой танковой дивизии. 26 сентября все попытки удержать Киев были официально завершены. Начался период оккупации.
24 сентября НКВД взорвал Крещатик. 950 зданий было разрушено, более 50 000 человек лишились жилья. Ответ немцев не заставил долго ждать — 27 сентября начались массовые казни, каких доселе не видел свет. В этот день были расстреляны 752 пациента психиатрической больницы им. Павлова, что по сей день расположена в Кирилловском Гае, примыкающем к Бабьему Яру.
Сегодня в Киеве на пересечении Кирилловской и Петропавловской улиц стоит не слишком приметный памятник жертвам Бабьего Яра — мальчишка с заплечным мешком читает объявление, гласящее: «Все жиды города Киева и его окрестностей должны явиться в понедельник 29 сентября 1941 года к 8 часам утра на угол Мельниковской и Дохтуровской (Доктеривской) (возле кладбищ). Взять с собой документы, деньги, ценные вещи, а также тёплую одежду, бельё и проч. Кто из жидов не выполнит этого распоряжения и будет найден в другом месте, будет расстрелян. Кто из граждан проникнет в оставленные жидами квартиры и присвоит себе вещи, будет расстрелян». Что случилось 29 сентября — мы, в отличие от мальчика, знаем. Иногда этот памятник называют памятником Анатолию Кузнецову, автору документального романа «Бабий Яр», что, конечно, не совсем верно — все-таки это условный собирательный образ.
Анатолий Кузнецов провел в Киеве два долгих тяжких года немецкой оккупации. Название его самой известной работы — «Бабий Яр» — да не введет в заблуждение не читавших его. Речь в романе идет не только об уничтожении киевских евреев — Бабьим Яром называли (впрочем, называют и сейчас) местность, примыкающая к огромному оврагу между районами Куреневка, Лукьяновка и Сырец. Кузнецов, которому на момент оккупации было двенадцать лет, рассказывает о двух годах, полных боли, страха, голода, смертей. «Еврейская» часть — одна из глав романа, а в целом роман — хроника тех страшных двух лет.
Судьба самого Анатолия Кузнецова оказалась яркой и очень показательной, а жизнь — трагически короткой.
Подпишитесь, чтобы прочитать целиком
Оформите подписку Redefine.Media, чтобы читать Republic
Подписаться [Можно оплатить российской или иностранной картой. Подписка продлевается автоматически. Вы сможете отписаться в любой момент.]