Контактный Сталин. Слова, которые оказались важнее дел
Перечитывал тут (по рабочей надобности, честно) эпохальную статью выдающегося или даже главного историка современности — Путина В.В. «Об историческом единстве русских и украинцев».
Всем, кстати, рекомендую перечитать: текст вышел 12 июля 2021 года, но там, как теперь выясняется, довольно откровенно описано все, что случилось с нами в 2022-м. Я, впрочем, и тогда говорил — не цепляйтесь к ошибкам, не спорьте о фактах, — он пишет не об истории, не о прошлом, он пишет о будущем и о себе.
И сейчас вот, штудируя текст, споткнулся о пассаж, на который раньше не обращал внимания: проходной момент, очередные жалобы на врагов, которые извращают историю, скука. Дежурная реплика, начальники такие много лет уже воспроизводят на автомате: «По сути, украинские элиты решили обосновать независимость своей страны через отрицание ее прошлого, правда, за исключением вопроса границ. Стали мифологизировать и переписывать историю, вымарывать из нее все, что нас объединяет, говорить о периоде пребывания Украины в составе Российской империи и СССР как об оккупации. Общую для нас трагедию коллективизации, голода начала 30-х годов выдавать за геноцид украинского народа».
Но ведь нет, тут стоит остановиться, тут все интереснее. Про «общую для нас трагедию коллективизации и голода» — это вовсе не дежурная реплика. Это в чем-то даже уступка воображаемым оппонентам «с той стороны».
И глубокомысленный автор ведь прав — если уж рассуждать об общности (а он, напомню, как раз об общности и даже о единстве), то голод начала тридцатых — и правда общая для нас трагедия. Вообще, удивительная получается картина общей истории, в которой роднят народы в первую очередь трагедии. Ну да ладно.
До сих пор мы не знаем точно, сколько тогда погибло людей. Знаем только, что сильнее прочих пострадали украинцы, русские и казахи. И русских погибло много. Едва ли меньше, чем украинцев и казахов. Ну, сравнимые должны получиться числа, хотя в этом контексте разговор о «сравнимости» — уже какое-то кощунство.
Вот только и для Украины, и для Казахстана — и на официальном уровне, и на уровне народной памяти — это скорбь, боль. Правильные, единственно возможные слова сказаны, точные оценки даны. А в России на официальном уровне — это «жертвы, которые пришлось принести ради модернизации, позволившей выстоять в Великую Отечественную войну». Народную же память запинали куда-то под шконку, слишком долго, сознательно и последовательно сдирала пропаганда корку с имперских болячек, чтобы настоящая память растворилась в сладких страданиях по утраченному величию. Как тут не вспомнить про «Мемориал», не воспроизвести удивительный послужной список — «организация включена в реестр НКО-иноагентов, деятельность организации запрещена судом, организация удостоена Нобелевской премии мира».
Вот поэтому и смотрятся странно слова Путина. Здесь же не велено так думать. Какая трагедия? Заметьте, кстати, как вымывается из разговора даже намек на государство и на ответственность государства. И голод, и коллективизация — вроде стихийных бедствий, трагедия сама собой случилась, еще больше сплотив единый народ. Так ведь это надо понимать, Владимир Владимирович?
***
У современного украинского поэта Александра Кабанова, который живет в Киеве и пишет на русском языке, есть такие вот стихи, красивые и страшные. «Памяти жертв Голодомора».
Подпишитесь, чтобы прочитать целиком
Оформите подписку Redefine.Media, чтобы читать Republic
Подписаться [Можно оплатить российской или иностранной картой. Подписка продлевается автоматически. Вы сможете отписаться в любой момент.]