«Ничего хорошего в войну не проявляется, только самое худшее: мясо, кровь, дерьмо, слезы». Волонтер Игнат Ивлев-Йорк — о жизни на войне, ситуации в Бахмуте и отношении к россиянам
Игнат Ивлев-Йорк (слева) с братом
Игнат Ивлев-Йорк
В местах ожесточенных боев в Украине до сих пор остается мирное население — люди до последнего не могли или не хотели покидать свои дома. Со временем сделать это становится практически невозможно, но в таких случаях помогают волонтеры, которые занимаются эвакуацией из зоны боевых действий. Почти всегда это приходится делать с большим риском для жизни — под бомбежками и обстрелами. Фарида Курбангалеева поговорила с волонтером и журналистом Игнатом Ивлевым-Йорком о том, почему он выбрал не БТР, а пикап для эвакуации гражданских, что заставляет людей до последнего держаться за свои дома, как справляться со страхом на передовой и есть ли будущее у России, которая не любит признавать свои ошибки. Игнат — подданный Великобритании, хотя вырос в Москве.
— Как вы начали заниматься эвакуацией?
— В начале вторжения я приехал в Украину как волонтер и параллельно стал заниматься журналистской деятельностью: писал, снимал и продюсировал, в том числе для иностранных изданий. Так я знакомился с разными людьми, героями моих историй. Первым человеком, которого я эвакуировал, была женщина из маленького села рядом с Киевом, которое находилось под оккупацией. Я встретился с ней, когда мы снимали сюжет о военных преступлениях. У этой женщины российские военные убили мужа, а ее саму изнасиловали.
Я уговорил ее уехать в Австрию. Я осознал, что это самое лучшее, что можно сделать для человека в этой ситуации. Под Киевом все равно сохранялась очень сложная обстановка, как и в любом другом месте в Украине: где бы ты ни находился, тебя могут убить, безопасных мест нет. Кроме того, ей нужна была психологическая поддержка, и на месте ей не могли ее оказать. Это было где-то в апреле или в начале мая, и после этого уже закрутилось.
Мой брат (Филипп Ивлев-Йорк. — Republic) работал в гуманитарном штабе Северодонецка, это было еще до того, как город оккупировали. И мы везли для него две грузовые фуры с гуманитаркой. Заодно познакомились там с семьей, которую мы смогли эвакуировать. Это было 9 мая. В то время я еще снимал фильм об оккупации Чернобыля, я как раз доснял его и вернулся на Донбасс, чтобы заниматься эвакуацией фултайм. Желающих пойти воевать в Украине и так хватает, армия нормально укомплектована, слава богу, и хорошо образована. У них с этим проблем не возникает. А помогать людям не всегда находятся желающие.
Сначала вместе с различными благотворительными фондами типа «Восток SOS» и «База UA» мы из Лисичанска эвакуировали много тяжелобольных людей, лежачих, с ампутациями. И хотя город тогда еще не оккупировали, обстановка там была очень плохой, это июнь — начало июля. Потом линия фронта изменилась, и российские войска подошли близко к Соледару. Они стали его обстреливать, это было начало августа. С тех пор собралась моя команда. Мы работали и в Соледаре, и в Бахмуте, и на деоккупированных территориях, например в Лимане. Сейчас нас пятеро. Все, кроме меня, из Украины: Артем и Боря из Житомира, Ярик и Богдан из Киева.
Команда волонтеров
Игнат Ивлев-Йорк
— Сколько всего людей вы вывезли в безопасное место?
— Наверное, тысячи четыре, мы уже долго это делаем. Многие еще не хотят уезжать — они же очень «стрессоустойчивые» стали на данный момент. Это же не то чтобы ты вдруг просыпаешься, и у тебя нет воды, электричества, постоянные обстрелы, и ты прячешься по подвалам. Это все происходит постепенно. Сначала война где-то там — в двадцати километрах, потом в десяти, ну, один-другой снаряд прилетает. Поэтому «рамки дозволенного» сдвигаются и сдвигаются.
Подпишитесь, чтобы прочитать целиком
Оформите подписку Redefine.Media, чтобы читать Republic
Подписаться [Можно оплатить российской или иностранной картой. Подписка продлевается автоматически. Вы сможете отписаться в любой момент.]