«Молодые» громят города

Во Франции не прекращаются уличные беспорядки после убийства полицейским подростка в Нантере

В ночь на воскресенье многие города Франции ожидали пятую подряд ночь массовых беспорядков — когда «дикие орды» (как их называют полицейские профсоюзы) поджигают мэрии, комиссариаты полиции и казармы жандармерии, медиатеки, бьют витрины, грабят магазины и банки, забрасывают сотрудников правопорядка камнями и бутылками, обстреливают из орудий для запуска салютов… Силовики применяют светошумовые гранаты, слезоточивый газ; используют вертолеты и бронемашины — чтобы преодолеть остовы догорающих машин…

Прошлой ночью министр внутренних дел Дарманен вывел на улицы 45 тысяч полицейских и жандармов (включая бойцов спецподразделений BRI, RAID и GIGN и Республиканской гвардии) — на пять тысяч больше, чем накануне. Власти еще нескольких городов ввели комендантский час. Правая и ультраправая оппозиция требовали от президента Макрона введения чрезвычайного положения, но он пока держится, осуждая одновременно и погромы, и то, что к ним привело — убийство 38-летним сотрудником полиции 17-летнего Наэля М. в парижском пригороде Нантере. В итоге «комплекс мер» привел к тому, что пятая ночь была более спокойной, чем четыре предыдущих, — порадовался рано утром глава МВД: задержано всего-то более 700 человек, почти в два раза меньше, чем накануне.

По-настоящему серьезных по французским меркам инцидентов мало — например, в парижском пригороде Л’Ай-ле-Роз в дом мэра, Венсана Жанбрюна (правая партия «Республиканцы»), направили машину-«таран» и подожгли здание, где спали его «жена и двое маленьких детей». «Пытаясь защититься и спастись от нападавших, моя жена и один из моих детей были ранены», — сообщил мэр.

К восьми МВД объявило, что по всей стране 45 сотрудников полиции и жандармов получили ранения, 577 автомобилей и 74 здания были подожжены, 871 пожар «был зарегистрирован на дорогах общего пользования».

Выстрелы, с которых все началось

27 июня в Нантере желтую машину Наэля М. (вместе с которым было двое приятелей) остановили полицейские на мотоциклах. Точнее, машина, преследуемая полицией, остановилась в пробке. Один из «спешившихся» полицейских направил пистолет в висок Наэля, угрожая выстрелить, второй полицейский сказал: «Застрели его». Когда Наэль решил снова уехать от полиции и надавил на газ, прозвучало два выстрела. Через час с небольшим подросток скончался от ранений. Стрелявшего полицейского сразу взяли под стражу. Тем же вечером в Нантере и еще нескольких городах, включая крупные Лион и Марсель, начались столкновения «молодых» с полицией.

Президент Макрон сразу же осудил действия полицейского, назвав их «необъяснимыми» и «непростительными», за что получил порцию критики от правых и ультраправых, а также от полицейских профсоюзов.

Беспорядки продолжились и следующим вечером.

В 8 утра 29 июня экстренно, перед запланированной поездкой на саммит ЕС, президент провел в здании МВД заседание «кризисного штаба».

Одновременно в Нантере «белый марш» (марш «памяти и гнева») закончился массовыми погромами — которым предшествовали «традиционные» для большинства крупных французских манифестаций выкрики «Все ненавидят полицию», «Полиция — убийца!». (Такими же надписями, а также традиционными же призывами к «революции» и насилию по отношению к полиции и представителям власти каждый вечер участники акций протеста «украшают» стены и витрины зданий по пути следования.) Кроме того,

протестующие — среди которых было и немало женщин в мусульманских платках (предки погибшего парня — выходцы из Алжира, на марш людей позвала его мама) — требовали «Правосудия для Наэля!».

В тот же день суд по требованию прокуратуры, заявившей, что обстановка ни в коей мере не вынуждала применять оружие, предъявил полицейскому обвинение в преднамеренном убийстве.

Но и в третью ночь на улицах французских городов и городков гремело и горело. МВД наутро снова отчиталось о сотнях задержанных погромщиков (в четверг и пятницу было более 1300) и более чем сотне раненых полицейских. В городе Во-ан-Велен, спутнике Лиона, полицейских в пятницу обстреляли из длинноствольного оружия, четверо получили ранения.

Утром 30 июня Макрон, не дождавшись окончания саммита ЕС, вернулся из Брюсселя в Париж. Снова провел заседание «кризисного штаба» (на следующий день еще одно прошло под председательством главы кабинета премьер-министра).

В субботу днем, 1 июля, Елисейский дворец объявил об отмене макроновского трехдневного визита в Германию: «Президент Французской Республики и Федеральный президент Германии Франк-Вальтер Штайнмайер провели переговоры… Учитывая внутреннюю ситуацию, президент Республики сообщил, что хотел бы иметь возможность остаться во Франции в течение следующих нескольких дней…» — заявила пресс-служба президента.

Действительно во Франции и следующей ночью «было на что посмотреть».

Тогда же в администрации Макрона сообщили, что глава государства сделал «ряд телефонных звонков мэрам городов», обеспокоенным уровнем насилия в стране.

Что делают власти

Премьер-министр Элизабет Борн указала в пятницу, что кризисный штаб теперь работает «постоянно» для наблюдения за ситуацией и «принятия необходимых решений». Сама госпожа Борн поздно вечером в субботу посетила командный пункт национальной полиции в здании МВД, а затем — в парижской префектуре.

В Париж, к слову, прошлой ночью через соцсети погромщиков призвали на Елисейские Поля, но властям, отправившим туда 400 сотрудников и к часу ночи полностью их перекрыв, удалось избежать беспорядков.

Макрон, как и при подавлении других массовых насильственных акций (а их на его президентскую долю за последние пять лет выпало уже немало: «желтые жилеты», потом — протесты против закона о труде — протесты против нового закона о полиции — протесты против пенсионной реформы…), пытается, насколько считает необходимым, одновременно и откликнуться на «чаяния народа», и показать ему неуступчивое лицо государственной власти (в полицейской каске и бронежилете). Власти, которая жестко — но тоже в меру, чтоб еще больше не разжечь горячих «молодых» — подавляет беспорядки. И старается, чтобы арестованные погромщики, в назидание остальным, как можно скорее представали перед судьями и были наказаны.

Уже в субботу было объявлено, что первые участники ограблений разгромленных магазинов получили свои приговоры в Париже и столичном пригороде Бобиньи — от 100 часов общественных работ и двухмесячного запрета на въезд в столицу до шести месяцев реального заключения.

Что, впрочем, нельзя назвать наказаниями, способными отговорить всех горячих подростков из пригородов от «шанса» вынести компьютеры из разбитого банка в Нантере или, на худой конец, несколько пар кроссовок «культовой» марки из фирменного магазина в центре Парижа.

Помимо «жесткого ответа правосудия» и отправки на вечерние улицы максимально возможного количества полицейских (которых все равно не хватает, учитывая количество противостоящих им «молодых»), власти вводят ограничительные меры.

• В городах на севере страны и в некоторых парижских пригородах ввели комендантский час для несовершеннолетних — где-то с 21.00, где-то с 22.00, отдельные мэрии — как, например, в граничащем с Нантером городе Коломб — установили комендантский час для всех;

• автобусы и трамваи в парижском регионе прекращают движение в 9 вечера,

• в Марселе весь транспорт останавливается в шесть (это, чтобы, не дай бог, транспорт не подожгли вместе с пассажирами, потому что автобусы в эти дни уже горели)…

• Отменены многие массовые мероприятия, включая показы Парижской недели моды и долго ожидавшиеся (ею самою и ее верными поклонниками-ветеранами) концерты вечно молодой Милен Фармер на Stade de France…

Представители туристической отрасли уже выразили властям обеспокоенность «деградацией имиджа Франции». Как будто раньше не видели таких восстаний. В субботу министр экономики призвал банки «проявить больше понимания», а страховщиков снизить франшизы и быстро выплачивать компенсации представителям бизнеса, страдающим от беспорядков. Впрочем, банки сами — первые жертвы погромов.

«Виноваты» соцсети? Скоро все успокоится?

И все эти неприятности свалились на президента, призывавшего страну к «100 дням спокойствия и сосредоточенной работы» после окончания массовых протестов против пенсионной реформы. 100 дней должны были закончиться примерно ко Дню взятия Бастилии.

Теперь и не знаешь, успеет ли погаснуть нынешний пожар до 14 июля.

Хотя лично я бы поставил на то, что к национальному дню беспорядки утихнут: не столько из-за непобедимого желания жителей Франции праздновать, не только потому, что подавляющему большинству жителей даже самых «горячих» пригородов совершенно не нравится этот бардак, но и потому, что нынешняя вспышка гнева из-за полицейского насилия — далеко не первая. В 2005-м, когда запылали парижские пригороды — в ответ на смерть двух подростков, погибших во время преследования полицейскими, — все закончилось в три недели. И это несмотря на то, что руководивший тогда наведением порядка глава МВД Николя Саркози, в отличие от президента Макрона сейчас, публично, жестко и определенно стоял на стороне полиции. Впрочем, с тех пор прошло почти двадцать лет и нельзя сказать, что следующее поколение «молодых» стало менее горячим и более вдумчивым. К тому же добавились соцсети, которые, по убеждению Макрона, вносят свою отрицательную лепту в разжигание беспорядков.

30 июня

президент призвал основные платформы социальных сетей проявить «дух ответственности». Упомянул Snapchat и TikTok, посредством которых «организуются жестокие сборища». По мнению Макрона, эти сети «также порождают форму подражания насилию, что заставляет самых молодых членов общества уходить от реальности».

«Иногда возникает ощущение, что некоторые из них живут в видеоиграх, которые их опьянили», — добавил глава государства. С начала нынешнего «восстания» тысячи видео и фотографий беспорядков циркулируют в социальных сетях. Кроме того, на платформах массово распространяется видеозапись стрельбы полицейского в подростка, с призывом выходить на улицы.

В опубликованном в тот же день циркуляре министр юстиции Эрик Дюпон-Моретти также указал, что попросил прокуроров выдавать судебные запросы для предоставления операторами данных пользователей соцсетей: «Я хочу, чтобы все эти молодые люди знали, что их IP-адрес и, конечно, их личность могут быть установлены».

Кроме того, представители Snapchat, TikTok, Meta* и Twitter были приглашены 30 июня в министерство внутренних дел Франции для встречи с главой МВД Дарманеном и министром по вопросам цифрового перехода и телекоммуникаций Жан-Ноэлем Барро. Цель встречи — «предупредить» представителей соцсетей об «их ответственности» за насилие во французских городах.

«Страх» перед полицией и полицейские угрозы

Впрочем, есть отдельные эксперты, утверждающие, что дело вряд ли в соцсетях: во Франции улицы более-менее регулярно горят с 1979 года, и сейчас «меняется скорость, а не природа явления», заявил в интервью Le Monde Эрван Рути, автор книги «История французских пригородов». По его мнению, «стрельба в молодого человека воспринимается как верх несправедливости, она пробуждает воспоминания об институциональном угнетении и страх перед полицией, которая воспринимается как репрессивная, а не защитная, несмотря на то что все больше полицейских — выходцы из этих кварталов».

Впрочем,

о «страхе перед полицией» сложно рассуждать, когда видишь, как французские «четкие» ребята атакуют ее бронированные ряды всеми доступными им средствами и с олимпийским спокойствием стаскивают на глазах у стоящих в ста метрах «сотрудников» мусорные баки и покрышки в уже пылающий костер.

Причем в этот раз в погромах, по данным той же Le Monde, участвуют и активисты запрещенного в июне по решению главы МВД радикального экологического движения Les Soulèvements de la Terre («Восстания Земли»).

Помимо действий левых радикальных активистов властям, возможно, придется отслеживать еще один «источник насилия»: по данным газеты, центральная территориальная разведка также отмечает, что «крайне правые лица и группы формируются, чтобы, наоборот, начать борьбу с местной молодежью, начиная с этих выходных». В качестве доказательства этого желания фашиствующих активистов вести борьбу с «четкими» молодыми людьми и крайне левыми активистами СМИ приводят распространяемое в соцсетях видео. На нем — нападение на демонстрантов 30 июня в Анжере со стороны примерно дюжины боевиков формально распущенной властями крайне правой группировки l’Alvarium, вооруженных бейсбольными битами и дубинками. О серьезных ранениях после встречи пока не сообщалось. И сообщения о подготовке серьезного сопротивления со стороны ультраправых пока выглядят, скорее, как «пугалки» властей, пытающихся еще и таким способом «предостеречь» хотя бы какое-то количество активистов от выходов на акции протеста.

Угрозы звучат и со стороны полицейских профобъединений. В пятницу профсоюзы Aliance и UNSA-Police выступили с необычайно яростным заявлением, направленным против «этих диких орд». «Полицейские находятся в бою», «мы находимся в состоянии войны» против «этих вредителей», «завтра мы окажем сопротивление, и правительство должно осознать это» — говорится в заявлении, напоминающем лексику ультраправых радикалов.

Глава МВД в субботу вечером сказал: «Следующий человек, который тронет полицейского или жандарма, должен знать, что его найдут».

Что касается «радикалов» в политике, то почти все они — и глава правой партии «Республиканцы» Эрик Сьотти, и крайне правый кандидат в президенты Эрик Земмур — призывают к немедленному введению чрезвычайного положения в стране (как во время восстаний 2005 года). А крайне правая Марин Ле Пен — сначала к «секторальному» комендантскому часу, а вскоре, если ситуация не улучшится, — к ЧП. Глава главной оппозиционной парламентской силы NUPES, ультралевый Меланшон (в отличие от союзничающих с ним социалистов) отказывается осуждать насилие со стороны погромщиков.

Президент привычно обвиняет оппозицию в «неприемлемой инструментализации» трагедии, оппозиция обвиняет его в «неспособности навести порядок». Классика.

О роли родителей и К. Мбаппе

Но Макрон и его правительство, по данным нескольких источников, пока категорически против введения режима чрезвычайного положения, полагая, что прибегать к такой жесткой мере — значит, демонстрировать крупную неудачу в деле выстраивания диалога с обществом.

«Если нет чрезвычайного положения, это не значит, что нет исключительных ресурсов и мер», — подчеркнул глава МВД Дарманен в эфире первого национального телеканала TF1 30 июня.

Помимо «жесткого полицейского ответа» власти пытаются действовать уговорами. Обращаются за помощью «к родителям». «Не государство воспитывает детей, — мудро заметил министр юстиции Дюпон-Моретти, добавив для верности: — Родители, которые не интересуются своими детьми и оставляют их слоняться по ночам <…>, подлежат наказанию в виде двух лет лишения свободы и штрафа в размере 30 000 евро». «Я взываю к ответственности матерей и отцов», — сказал Макрон, призывая «держать [детей] дома».

Используются и традиционные методы агитации — через «лидеров общественного мнения»: то имам мечети под Лионом призовет к спокойствию, то ассоциация фанатов — в еще одном пылающем ежевечерне городе Марселе, то целая cборная Франции по футболу во главе с Мбаппе и Дешамом.

«В первую очередь наши мысли обращены к нему (погибшему парню. — Ю. С.) и его семье, которым мы выражаем наши искренние соболезнования», — заявили участники сборной, пояснив, что не могут «остаться безразличными» и «к обстоятельствам, при которых произошла эта неприемлемая смерть».

И добавили: «После этого трагического события мы стали свидетелями выражения народного гнева, суть которого мы понимаем, но форму которого не можем одобрить. Многие из нас вышли из рабочих кварталов, и это чувство боли и печали мы тоже разделяем. Но к этому страданию добавляется страдание беспомощных свидетелей настоящего процесса самоуничтожения. Насилие ничего не решает, тем более когда оно неизбежно и постоянно оборачивается против тех, кто его выражает, их семей, родственников и соседей. Вы уничтожаете свое имущество, свои кварталы, свои города…»

«Свой общественный транспорт, в который вы привыкли входить, не заплатив, свои прекрасные современные медиатеки, которые вы обходите стороной», — добавил бы я от себя, если бы такие речи не вносили еще больший раскол в общество, да еще в ситуации конфликта, который необходимо поскорее погасить. Да и кто меня услышал бы, иностранца.

Зато Управление Верховного комиссара ООН по правам человека в самый подходящий момент, на фоне горящих городов, решило покритиковать Францию за «глубоко укоренившиеся проблемы расизма и расовой дискриминации среди сотрудников правоохранительных органов»".

«Обвинения [в убийстве] предъявлены не национальной полиции, а одному полицейскому», — ответил министр Дарманен.

К тому же еще никто не доказал, что убийство было совершено «на расовой почве». Точно так же, как никто не доказал — в отличие от отдельных политических деятелей (включая многих европейских правых), что погромы сейчас устраивают «мигранты». Если, конечно, не считать мигрантами людей, чья семья живет во Франции во втором-третьем-четвертом поколении…

Что касается расизма в полицейской среде, то не секрет, что во многих странах в силовые органы часто идут люди с определенным уровнем развития, не позволяющим им перешагнуть через дикие стереотипы и «дотянуться» до самых простых гуманистических ценностей человечества.

И да, расизм во французской полиции (и в армии) распространен сильнее, чем «в среднем по больнице» — об этом не раз писали СМИ и говорили социологи.

Прощание с единственным сыном

Погибший Наэль М. родился, вырос, погиб и был похоронен в субботу, 1 июля, в Нантере — рабочем и университетском пригороде Парижа.

С которого, к слову, начался знаменитый май 1968-го — в немалой степени «вдохновленный» тем, что студенты местных факультетов «любовались» здесь самими крупными в парижском регионе трущобами на 10 тысяч человек, где жили алжирские рабочие. Сегодня большинство их потомков живет здесь же — только в удобных, современных «социальных» домах.

Наэль — единственный сын у своей матери. Она растила его без мужа. У Наэля были «приводы в полицию» за мелкие правонарушения, но он начал «программу интеграции» с ассоциацией Ovale Citoyen, которая поддерживает молодых людей через спорт, и установил «партнерские отношения» с регбийным клубом Нантера.

«Для меня Наэль был типичным примером соседского ребенка, который бросил школу, иногда нарушал правила, но не был разбойником. И у него была воля к выходу», — сказал Джефф Пюк, глава Ovale Citoyen, в интервью газете Sud-Ouest. «Он собирался построить новое будущее», — говорится в сообщении ассоциации в соцсетях.

Месяц назад Наэль исполнил мечту многих его товарищей: снялся в Нантере в качестве статиста в клипе французской рэп-звезды по прозвищу Jul. Как и многие другие спортсмены и рэперы, Jul поделился в социальных сетях призывом помочь семье Наэля финансово в память о его «младшем брате». Одновременно есть «энтузиасты», собирающие деньги в помощь семье арестованного полицейского.

Мама Наэля, Муния М., сказала в интервью каналу France 5, что винит «человека, который лишил жизни моего сына», но «не полицию» в целом. Добавила: «У меня есть друзья-полицейские, и их сердца сочувствуют мне <…>. Они не согласны с тем, что он сделал».

Наэль был похоронен поздно вечером в субботу на мусульманской части кладбища Мон-Валериан в Нантере в присутствии матери, бабушки и еще нескольких сотен человек. Агентство France-Presse сообщило, что церемония была очень спокойной.

Адвокат полицейского заявил в четверг, что его подопечный «опустошен», был «шокирован, когда ему показали видеозапись» убийства, и «не хотел убивать» («целился в ногу»). А еще — «просит прощения» у семьи Наэля.

При этом полицейский уверен, что его «используют» в назидание, чтобы «успокоить бунтовщиков», — добавил адвокат.

Париж

* Компания признана в РФ экстремистской организацией.