"Теперь они никому не нужны". Как отказываются лечить мобилизованных

Мобилизованный петербуржец Сергей отправился в военную часть сразу после получения повестки. В Украине он был дважды ранен, но в нескольких госпиталях его отказывались лечить. Сейчас семья Сергея не может доказать, что он получил ранения "за ленточкой" (так российские военные называют территорию Украины, где идут боевые действия. – СР), и после лечения планирует обратиться в суд, выяснил корреспондент Север.Реалии.

Давая согласие на публикацию, Сергей просил жену не называть его фамилию: есть большая вероятность, что он вновь окажется на фронте, а там, когда вокруг человека поднимается шум, его стараются отправить в самое горячее место, утверждает он.

"Наши СМИ транслируют красивую картинку происходящего ТАМ (на войне в Украине. – СР), а я вижу ее изнутри, всю грязь и скотское отношение к нашим людям. Как звезды героев получают "удобные и угодные" полковники, которые положили десятки наших парней, ни в грош не ставя их жизни, как командиров с микропереломами пальцев тут же эвакуируют на вертолете со всеми справками и госвыплатами, в то время как ... люди с контузиями, осколками в теле, переломами остаются на передовой и продолжают нести свой крест, потому что для них в госпиталях нет мест. Как люди без ног через суд доказывают, что ног лишились Там, на поле боя, а не вдруг трамвай переехал! Столько историй прошло через меня за последнее время, столько искалеченных судеб и разрушенных семей, что, наверное, впору писать целую книгу, в дополнение к новым учебникам истории, которые с "достоинством" описывают происходящие сейчас события. Чтобы хоть немного показать людям правду, которую не показывают по телевизору!" – написала жена мобилизованного на своей странице в соцсети.

21 сентября 2022 года президент России Путин объявил частичную мобилизацию. Уже через два дня на работе Сергею выдали повестку, которую он подписал.

До отправки на фронт Сергей работал водителем в медицинской компании "XXI век", возил врачей, медсестёр и медработников, когда их куда-то вызывали, подрабатывал в такси.

– По образованию Серёжа маркетолог, но по специальности не работал, – вспоминает Катя. – Был активным болельщиком "Зенита", потом увлёкся хоккеем. Даже в команде играл, с которой они много тренировались и играли на любительском уровне, и ему это очень нравилось. Хотя в последний год немного отошёл от этого – уж очень затратным стало это хобби, – рассказывает Катя.

Получив повестку, они обратились за помощью в Движение сознательных отказчиков от военной службы, которое и сейчас продолжает консультировать семью. Елена Попова, одна из создательниц и координаторов этого движения, говорит, что объяснила: не надо идти в военкомат, а нужно срочно оформлять доверенность и подавать в суд на решение о мобилизации.

– Всё закончилось на походе к нотариусу, который сказал: у вас паспорт рваный, в таком состоянии это недействительный документ, я не могу по нему оформить доверенность, – вспоминает Попова. – И всё, Серёжа сказал: раз с доверенностью не получилось, теперь я иду на войну. Понятно, что это психологическая защита была и отчаяние, мол, раз все пошли, то и я пойду.

Через три дня после мобилизации Сергея отправили в "учебку". Они с Катей долго до этого жили вместе, но теперь решили оформить свои отношения официально.

– У Сережи нет родителей и близких родственников, кроме маленьких детей от первого брака, поэтому мы решили расписаться. Ведь без свидетельства о браке официально я для него вообще никто, – рассказывает Катя.

"Мы закупали все сами"

Первые три недели "учебка" проходила в Приведненском районе Ленобласти, откуда 12 октября мобилизованных привезли в Сестрорецкий ЗАГС. Туда же приехали их невесты. В тот день брак заключили 43 пары, в том числе Сергей и Екатерина. Через несколько дней после этого мужчин отправили воевать в Украину.

– Эти переживания тяжело с чем-то сравнить. Когда твой родной человек находится на войне, ты каждый день просыпаешься с мыслью: "Как он там?" и засыпаешь с такой же мыслью. А когда долго нет связи, ты ещё, естественно, себя накручиваешь и думаешь: жив ли он, – рассказывает Катя. – Кроме того, раньше мы вдвоём были, а теперь я осталась одна с дочкой. Она пошла в первый класс в этом году. Серёжа очень помогал, в садик ее возил и на фигурное катание. Да и во всех делах он мне помогал. А тут, получается, я осталась одна с ней, а у меня и работа, и первое сентября, и первый класс, и занятия.

Катя работала в региональном офисе организации, помогающей решать проблемы водителей, возникающие на дорогах, принимала заявки из регионов, организовывала осмотры автомобилей после ДТП и оформляла документы по убыткам. Работа с 9 до 18, дочку водил в школу Сергей.

– Я могла спокойно находиться в офисе, а сейчас пришлось перейти на полную удалёнку, заниматься совершенно другими вопросами за меньшую зарплату. Ещё я подрабатываю фотосъёмкой, организую фотосессии, когда есть заказы, – говорит она.

В части Сергею предоставили только штаны, берцы и кофту. А уже в зоне боевых действий выдали бронежилет. Но Катя купила мужу другой бронежилет, более лёгкий.

– Вместе с автоматом и обвесами получилось всего одиннадцать килограмм вместо двадцати пяти. С учётом того, что всё это приходится носить круглые сутки, – существенная разница, – замечает жена мобилизованного. – Воинская часть предоставляет только самое-самое необходимое. В итоге мы закупали всё сами: генераторы, солнечные панели, лопаты, трусы, носки, продукты, форму, все рюкзаки, спальники, палатки.

Возможно, где-то есть части, где с обеспечением хорошо, но почти все ее знакомые сами собирали на войну своих мужей, добавляет Катя.

Три недели после мобилизации они был в Приведненском, это Ленобласть, проблем со связью не было. И к ним можно было приезжать на выходные и вообще в любое время. В середине октября их перекинули в Луганскую область.

– Там сначала связи не было, их определили в зону, где они будут дислоцироваться, недели две он мне не звонил. Потом уже с ноября по май связь была регулярная. Они находились в лесополосе в Луганской области, там купили местные симкарты, и всё было нормально – пока они были там. Бывали обстрелы, Сережа говорил, что на них выходили какие-то ДРГшные (диверсионно-разведывательные. – СР) группы, но все же промежуток с ноября по май был относительно спокойный, если такое можно говорить вообще про зону боевых действий, – рассказывает Екатерина.

По ее словам, муж звонил через день, они подолгу общались, все его сослуживцы были на тот момент живы и здоровы.

– В начале мая он мне сказал, что их будут передислоцировать. Куда, неизвестно. Потом уже оказалось, что их перевезли в район Бахмута, потому что "вагнеры" оттуда выходили в тот момент (о взятии Бахмута, который российская пропаганда называет Артемовском, создатель ЧВК "Вагнер" Евгений Пригожин сообщил 20 мая, 25 мая его пресс-служба объявила, что компания приступила к выводу подразделений из Бахмута. – СР). Мобилизованных из разных частей Донецкой и Луганской области, не только из нашего полка, перекидывали на фланги под Бахмутом. Вот с этого момента связь пропала. Оттуда вообще невозможно дозвониться. Чтобы позвонить домой, людей надо было вывозить в город ближе к нашей границе, только тогда связь появлялась.

Первая контузия

20 дней связи не было вообще. 27 мая Сергей позвонил и рассказал, что был "прилёт", а его откинуло волной. Его контузило, он потерял сознание на несколько секунд, после чего подошёл медик, посмотрел на него и сказал, что визуально с ним всё в порядке.

– После контузии ему дали отпуск на две недели. В Петербурге я увидела его и поняла, какие были последствия: мы с ним разговаривали-разговаривали, и раз в пятнадцать минут он мог секунд на семь-восемь "зависнуть" и ни на что не реагировать. Если были какие-то предметы в руках, чашка кофе или телефон, то они падали из рук. Потом вроде как в себя приходил и продолжал дальше разговаривать, – рассказывает Катя. – Я его записала к неврологу, врач назначил какие-то таблетки, и с этими таблетками после отпуска Серёжа вернулся обратно в часть. Их отправили на "передок". И снова никаких звонков, никто вообще ничего не знал.

1 июля Екатерине сообщили, что Сергей серьёзно контужен, и его отвезли в госпиталь.

– Позвонила жена его сослуживца и сообщила о том, что была контузия, а через пару часов мне позвонил сам Серёжа из госпиталя в Первомайске, по телефону он уже еле разговаривал, заикался, и вообще его трудно было понять, – вспоминает Катя.

Оказалось, что его привезли в Первомайск, где он переночевал, и на следующий день его отправили обратно на позиции. В госпитале ему сказали: мест нет, контуженных мы не принимаем, езжайте обратно.

Начмед части пытался отправить Сергея в другие госпитали Донецкой области. Сергей звонил жене и говорил: я еду в такой-то госпиталь. Но по приезде ему говорили то же самое, что и в Первомайске: мест нет, мы вас с контузией принять не можем. Так повторялось в трех госпиталях, и каждый раз его отправляли обратно в часть.

– Вывезли его только после моих обращений, я писала в прокуратуру, уполномоченному по правам человека, в Минобороны, в аппарат президента, то есть везде. А ещё пыталась задействовать СМИ, связывалась с журналистами из разных телеграм-каналов, которые освещают события в Украине, – рассказывает Катя. – Буквально вскоре после этого Серёжа мне позвонил и сказал, что видел моё обращение во "ВКонтакте".

Его вызвало начальство, показало это обращение и попросило дать разъяснение относительно тех событий, которые произошли. После этого его и отправили в санчасть, а оттуда уже в госпиталь в Луганск, где ему дали направление на эвакуацию в Ростов-на-Дону. Серёжу вывозили вместе с ещё одним раненым из его части. У него были осколочные ранения, и его тоже не хотели лечить, только дали справку, а госпиталь никакой не принимал. Его жена тоже писала и в Следственный комитет, и через друзей и знакомых кипеж поднимала. Видимо, тоже до кого-то достучалась.

Их привезли в Луганск, а оттуда отправили в Ростов. Там он пробыл сутки, после чего бортом его доставили в Петербург.

– Сейчас он в госпитале в Северодвинске. Я не знаю, зачем они людей из одного госпиталя в другой переводят. Для меня этот процесс совершенно непонятен. Проблема в том, что ему не дали никакой справки. Первичный госпиталь, куда доставляется раненый солдат, должен давать справку по форме 100, которая подтверждает ранение, – Серёже эту справку не дали. Ни в том госпитале, где его не принимали, ни в Луганске. Дали только направление на эвакуацию, в Ростов, а это уже не первичный, а вторичный пункт, и теперь его везде принимают не с ранением, а с "заболеванием".

Справка формы 100 – документ (карточка), в который вносятся сведения о медицинской помощи, оказанной личным составом военно-медицинских организаций, частей и военно-медицинских подразделений при выполнении военнослужащими задач в области обороны. Решение о назначении единовременной выплаты, согласно Указу президента РФ №98 от 5 марта 2022 года, принимается на основании двух документов, подписанных командиром воинской части, к которой прикреплен военнослужащий. Первый –​ это рапорт от военнослужащего, второй –​ справка формы 100 о ранении. Военнослужащим, которые получили ранение (контузию, травму, увечье), положена выплата в размере 3 млн рублей (Указ Президента РФ от 05.03.2022 №98).

Катя подозревает, что сделано это намеренно – с целью отказать в выплате компенсаций, положенных за ранение военнослужащего.

– Если нет никаких явных телесных повреждений, а только контузия, то справку по форме 100, как при ранении, негласно военнослужащим не выдают. Сколько я ни разговаривала с врачами, они говорят: вы понимаете, мы не можем поставить ему диагноз "контузия", потому что у него нет этой формы 100, – возмущается жена мобилизованного. – А сейчас, месяц спустя, подтвердить эту контузию при помощи МРТ и КТ уже невозможно, потому что все контузионные очаги в головном мозге нужно было выявлять в первые три-пять дней. Нам из части дали справку, в которой подтверждается, что такого-то числа в ходе боевого задания произошло то-то и то-то, но для врачей сейчас это филькина грамота, а никакое не доказательство. Они его лечат не от контузии, а от "логоневроза", то есть от заикания, и от астенического состояния.

Катя говорит, что планирует обратиться в суд, чтобы добиться выплат за ранение. Но пока их семье не до этого.

– Сейчас Серёже получше. Прошла пара недель с тех пор, как его оттуда вывезли. Речь стала более внятная и членораздельная, он стал меньше "зависать". Нормальных обследований ему не проводили. В моём представлении, если повреждена голова, то в первую очередь нужно посмотреть мозг: КТ, ЭЭГ, МРТ – есть же современные аппараты для выявления проблем. Но ничего не было сделано. Были обходы специалистов, в Северодвинске его врачи смотрели и на глазок определяли, что ему нужно, что не нужно. И назначали в основном какие-то успокоительные препараты и витамины. Витамин Б кололи и обезболивающие. У него постоянные головные боли, которые очень тяжело проходят, вот они уколы обезболивающие ставят, и всё.

Появились и симптомы посттравматического стрессового расстройства (ПТСР).

– Он очень плохо спит, мучают кошмары. Вроде как засыпает, проваливается в сон – и снова кошмар, связанный с войной. Просыпается, пытается заснуть, опять просыпается, и так каждую ночь. Думаю, что это пройдёт не скоро, и что связано это, скорее, не с контузией, а в принципе с войной и с тем, что там вокруг происходит, – переживает жена мобилизованного.

"Бесчеловечно и бессовестно"

Екатерина обратилась в разные инстанции, чтобы Сергею все-таки выдали справку по форме 100, все их спустили в Минобороны. Ответа оттуда нет.

– Пару дней назад я получила ответ от Военного следственного управления СК РФ по Западному военному округу, в котором говорится о том, что мой муж до сих пор находится в санчасти "там", и за ним ухаживают медики, оказывая ему ситуативную помощь, – удивляется Катя. – Это письмо от 24.07, но на тот момент его уже вывезли, он был в Ростове, Питере и Северодвинске. Там ещё кое-какие моменты не совпадали с действительностью. Я понимаю, что все структуры умеют хорошо отписываться. Многие факты они переставляют так, как им нужно, поэтому оспорить те моменты, о которых они мне написали в письме, уже невозможно. Но то, что он, по их мнению, находится ещё там, а по факту он уже здесь, самое интересное. (У редакции есть копия ответа Екатерине. – СР).

Екатерина считает, что к военнослужащим, отправленным в Украину и получившим там ранения, относятся "бесчеловечно и бессовестно".

– Почему они в полусознательном состоянии должны думать о каких-то справках, должны спрашивать, разузнавать обо всём сами? Помню, в каком ужасном состоянии Серёжа был там, и то, что эту справку ему не дали, – это не единичный случай, там куча людей, которые направляются сюда на лечение без этих справок, и которые потом не могут ничего доказать, – возмущается она. – Много таких моментов, которые меня поражают до глубины души. Мобилизованные выполняли то, что от них требовало руководство. Они получили ранения, оказались в тяжелой ситуации. А теперь они никому не нужны, и приходится заниматься не тем, чтобы вылечиться, а тем, что здесь нужно делать запрос на одну справку, а там на другую, а если нет этой справки, то не дадут первую справку, и так во всём.

Катя надеется, что мужа все же отправят на реабилитацию, а потом ВВК (военно-врачебная комиссия) комиссует его по состоянию здоровья.

– Но врачи нам говорят, что, если дадут отпуск, это уже будет чудо. Поскольку без справки ему даже отпуск не положен. А значит, его отправят обратно в часть, а оттуда на "передок", – говорит она. – Еще возмущает, что забрали мужей на фронт фактически бессрочно: Шойгу давно говорил о том, что контрактники заменят мобилизованных, но пока этого не произошло, и произойдёт ли вообще, никто не знает. Поэтому сколько ребята там будут находиться, непонятно. Это важный момент, огромная несправедливость. Серёжу и других ребят уже почти год назад выдернули из прежней жизни, где были семья, друзья, работа и увлечения. Отправили в тот ужас и хаос, где приходится выживать и в прямом смысле слова бороться за жизнь. Ни они, ни их семьи не знают, когда закончится война. Даже в СИЗО есть срок, а у мобилизованных его нет! Как во времена крепостного права, когда мужчин забирали на войну бессрочно!

"Офицерская" графа

42-летнего офицера запаса Александра мобилизовали в Петербурге в октябре 2022 года. В марте 2023-го он получил тяжелое осколочное ранение, его отправили в Москву, в госпиталь Минобороны. После выписки категорию годности Александра повысили до "А" (самый высокий уровень здоровья, призывники с категорией "А" служат в элитных подразделениях. – СР), и это при том, что до ранения у него была категория "Б". Жена борется за то, что Александра с его не зажившими после операции швами и осколком, оставшимся в теле, не отправили на фронт. У мобилизованного Рамиля Жолмуханбетова осколок остался в голове, но его тоже хотят отправить на фронт.

По словам главы Союза комитетов солдатских матерей Валентины Мельниковой, к ним поступает множество жалоб на то, что раненых не помещают в госпитали, не эвакуируют для лечения и не выдают на руки все необходимые документы, включая форму №100 о полученном ранении. Мельникова считает, что эвакуация с поля боя зависит не от медиков, а от местных командиров.

– К сожалению, мало кто из этих небольших чинов понимает, что распоряжение начальства о том, что у тебя должно остаться как можно больше солдат, вступает в грозное конституционное противоречие с желанием раненого бойца, чтобы его эвакуировали и лечили, – объясняет Мельникова. – Сами раненые – взрослые люди, они тоже должны требовать, чтобы их отправили в медицинское подразделение, а оттуда, если нужно, эвакуировали. Если у них есть связь с родственниками – позвоните нам, мы постараемся через офицеров Минобороны добиться распоряжения, чтобы людей эвакуировали.

Получение документов о ранении осложняется тем, что воинская часть, как правило, стоит на территории Российской Федерации, а бои идут в другом месте, где представители части бывают далеко не всегда.

– Мне один парень, которому первую операцию делали в полевом лазарете, прислал бумажку, где написано все то же самое, что в пресловутой форме №100, только бланк отпечатан в городе Кирове в 1961 году – видно, "сотые" формы кончились, и из закромов родины достали эту древнюю бумажку – и она работает. Главное – если нормальный командир, он раненых вывезет, если ему плевать на своих бойцов – ну, значит, не повезло, – говорит Мельникова.

По ее данным, существует некий документ, которым военные руководствуются при отправке раненых на фронт, и в котором в отношении призванных на военную службу по мобилизации применяется "офицерская" графа, то есть всех признают годными к службе. В России сложилась практика отправки раненых военнослужащих в зону боевых действий без решения военно-врачебной комиссии (ВВК), писало издание Агентство. Именно ВВК определяет категории годности, но по окончании лечения раненых военнослужащих командиры очень часто направляют их не на ВВК, а прямо на фронт. Правозащитники считают такую практику незаконной.