«Вот и лето прошло, словно и не бывало…»
По традиции для первого сентябрьского номера мы задали пару вопросов постоянным авторам и друзьям газеты, ученым и просветителям:
1. Над чем вы работали и где отдыхали летом?
2. Сейчас много шума в связи с развитием нейросетей. Впереди новая эра? Что нам сулит искусственный интеллект в XXI веке?
Владимир Сурдин, астроном, ст. науч. сотр. ГАИШ МГУ, лауреат премии «Просветитель»:
1. «Отдыхал» в основном дома, работая вместе с коллегой, профессором Анатолием Владимировичем Засовым, над астрономической частью нового учебника физики для продвинутых старшеклассников, который готовят к изданию в подмосковном Физтехе. С нынешнего учебного года астрономию вновь изгнали из школы, поэтому ее элементы решено добавить в учебник физики. Ведь современная астрономия — это на 90% астрофизика.
Кроме этого, прочитал несколько популярных лекций в Москве и Питере. Для меня это сейчас — как лекарство. Встреча с культурными и любознательными людьми, которые собираются на лекции, очень нужна и мне, и им. Мне кажется, что сегодня научно-популярные лектории стали клубами хороших людей. В общении с ними заряжаешься энергией.
2. Сам по себе искусственный интеллект — это палка о двух концах. Вот когда к нему присоединятся искусственная фантазия и искусственная совесть, станет гораздо интереснее!
Александр Мещеряков, японист, профессор НИУ ВШЭ, лауреат премии «Просветитель»:
По многолетней привычке лето я провел на даче. Переводил автобиографию Фукудзавы Юкити (1834–1901). Это такой японский просветитель, который хотел превратить отсталую феодальную Японию в современную колониальную державу. Для этого, по его мнению, японцы должны были отказаться от старых обыкновений и перенять западные: носить европейскую одежду, кушать мясо, пить молоко и т. п. Больше всего меня интересует революционный тип его личности — для разрушения традиции требуется человек хамоватый и циничный, мало соответствующий расхожим представлениям о вежливом и вечно кланяющемся японце.
В этом сезоне у меня на огороде выдался выдающийся урожай гороха. Съесть его не было никакой возможности. Тогда я от отчаяния попробовал скармливать его нашей хаски по имени Ами 1, и — вот уж не ожидал! — он ей пришелся по вкусу. Схрумкает один стручок, виляет хвостом и просит другой. Так что Ами здорово помогла нам в уничтожении урожая, за что я ей страшно благодарен.
Павел Амнуэль, астрофизик, писатель-фантаст:
1. Летом закончил фантастический детектив «Некриминальный случай», который писал больше года. Получилась повесть размером десять авторских листов. Проблема в том, что когда начинал, научно-фантастическая идея у меня была вполне определенная, но по мере того, как развивались события, менялась идея, и к середине повести всё пошло вразнос — каждый следующий эпизод противоречил предыдущему! Всё же дописал до конца и уж думал, что ничего хуже еще не писал. Пришлось резать, менять, дописывать, размер повести стал вчетверо меньше, и всё равно я был уверен, что ничего хорошего не получилось. Всё же дал почитать «бета-читателям». И неожиданно получил отличные отзывы. Так что конец лета отдыхал от повести, никуда не ездил. Повесть опубликовал пока в электронном виде, ее можно купить в Интернете 2. Обложку и иллюстрации сделал прекрасный художник Изя Шлосберг из Нью-Йорка.
Кроме того, я чувствую тревогу. Видимо, как у всех — из-за войны в Украине. И тревога эта, к сожалению, надолго. Теряю старых и, казалось, хороших знакомых, отвратительно показавших себя после 24 февраля 2022-го. Не ожидал. На этом фоне личные тревоги, которые, конечно, тоже есть, кажутся мелкими, о них и говорить не стоит.
2. Страсти по искусственному интеллекту представляются мне очень сильно преувеличенными. Никакой опасности от развития ИИ в близком будущем не вижу — разве только в Интернете станет больше непроверенной и непроверяемой информации, но с этим справиться вполне можно. Искусственный интеллект не имеет собственного целеполагания и не может иметь, цели ему прописывают программисты-люди. Сам по себе искусственный интеллект теоретически может стать опасен, когда у него появится сознание и самосознание, и он начнет ставить собственные, не зависящие от человека цели. До этого еще очень и очень далеко. ИИ опасен ровно настолько, насколько сам человек опасен для себя. Человек может создать ИИ, способный убивать. Человек может создать ИИ, способный подняться на более высокую ступень цивилизации и подтянуть отстающее человечество. Если кого-то человек и должен опасаться — это зверя в самом себе. Собственных чувств, эмоций и желаний. Вспомним: роботы Чапека выступили против своих создателей только после того, как создатели наделили свои творения эмоциями. Тогда роботы стали людьми и взбунтовались. Против интеллекта интеллект не бунтует 3.
Григорий Тарасевич, шеф-редактор научно-популярного журнала «Кот Шрёдингера», сооснователь проекта «Летняя Школа»:
1. Мне очень сложно разобраться, где отдых, а где работа. Если считать отдыхом лежание на пляже с бокалом холодного мохито, то, увы, опять не случилось. Довольно много времени и сил ушло на «Летнюю Школу» 4, которую многие помнят как летнюю школу «Русского репортера». Это такой гибрид палаточного лагеря и небольшого университета, в котором есть и ядерная физика, и биологи, и педагогика, и социальные науки, и много чего еще.
С точки зрения доходов это можно приравнять к отдыху, поскольку проект сугубо волонтерский и денег ни я, ни другие организаторы за это не получают, а наоборот — платят взносы. Правда, с точки зрения нагрузки — это более чем работа, поскольку надо вести занятия, что-то организовывать, читать тексты, давать советы и т. д. Порой на сон оставалось лишь четыре-пять часов. Зато есть ощущение хорошего дела, прекрасных людей, настоящего острова свободы и разума в нашей непростой стране.
Этим летом я на ЛШ занимался Школой научной журналистики, которая на самом деле переросла в лабораторию популяризации науки. Мы вместе со студентами и школьниками работали в самых разных форматах: комиксы об ученых, просветительские настольные игры, мероприятия в библиотеках, статьи для детей и взрослых. Очень много всего успели сделать, сейчас это всё надо готовить к публикации.
За лето возникло много идей по поводу развития «Кота Шрёдингера». Хочется не ограничиваться журналом, а создавать эдакую просветительскую экосистему, ориентированную, в первую очередь, на детей и подростков. В планах — выпуск нового журнала — «Котёнок Шрёдингера», создание научно-популярных клубов на базе школ и прочие штуки на стыке образования и научной журналистики.
В общем, лето кончилось, а идеи остались.
2. Для прогноза развития ИИ я не уверен в своей компетентности, хоть в университете и обучался по близкой к ИИ специальности. Осмелюсь предположить, что с нейросетями случится то же, что и со многими другими технологиями. Сначала скепсис, потом восторг и волшебные ожидания, затем некоторое разочарования, а в итоге нейросети займут свое место нашей жизни — важное, но не вовсе не революционное.
Дмитрий Баюк, историк науки, переводчик, сотрудник Лаборатории SPHERE (CNRS, Университет Пари-Сите):
1. Этим летом особенно отдыхать не пришлось. Но две недели мы с женой и сыном все-таки провели в прекрасном старом доме на берегу Ла-Манша, в месте под названием «Изумрудный берег». Этот дом когда-то принадлежал родителям моей старой знакомой Франсуазы Ле Ге, она и предложила нам там немного отдохнуть. В полной мере побездельничать не получилось: мне пришлось заняться новым для себя делом. Мои коллеги по Лаборатории SPHERE (аббревиатура Science, Philosophie, Histoire) Национального центра научных исследований Франции (CNRS) выпустили недавно в издательстве Springer Verlag книгу, о которой надо было известить редакции профильных журналов. В списке, составленном нами еще несколько месяцев назад, таких журналов оказалось 95, и я решил пойти по высокотехнологичекому пути: сделал шаблон в Google Docs, список адресатов занес в Google Spreadsheet и написал скрипт в Google Cloud. Эта последняя операция была мне мало знакомой, и пришлось потратить несколько часов, чтобы разобраться, как всё работает. В конце концов рассылку удалось запустить, но из-за разных ограничений Google ее пришлось поделить на три порции и запускать по одной в день. Однако не это было моим основным занятием в прошедшем году.
С Франсуазой Ле Ге мы познакомились в 1995 году, когда я приехал на полгода в Обсерваторию Лазурного берега в Ницце по программе Дидро, незадолго до этого запущенной по инициативе Горбачёва и Миттерана. Франсуаза там работала в группе историков, а когда группа была распущена, она приехала работать в аналогичной группе в Парижской обсерватории. В 2017 году мы с ней сделали совместный доклад на конференции, посвященной 350-летию этой обсерватории, а в этом году вышла наша совместная статья по мотивам того доклада. Статья называется «Визит Петра Первого в Парижскую обсерваторию в 1717 году, или Астрономия на службе государства». Тему моего нынешнего проекта можно условно обозначить как «имперская астрономия», и она прямо вытекает из темы нашей работы с Франсуазой; только если там речь шла об использовании французских моделей в строительстве Российской империи, то теперь горизонт несколько расширился — в исследование включены также Цинская империя в Китае и Великобритания.
В рамках того же проекта мной была написана статья к готовящемуся изданию на русском языке дневников двух женевских астрономов, Жака-Андрэ Малле и Жана-Луи Пикте, проехавших от Женевы до Кольского полуострова, чтобы наблюдать прохождение Венеры по диску Солнца в 1769 году. На языке оригинала их дневники были впервые изданы только в 2005 году, и с 2018 года группа историков и историков науки из России при поддержке Швейцарского посольства в Москве работает над комментированным переводом этих дневников на русский язык. Поскольку Малле и Пикте много внимания уделяли антропологическим наблюдениям, сделанным во время своего долгого путешествия, в моем собственном исследовании выделился самостоятельный сюжет: антропологические наблюдения путешествующих астрономов. Причем этот сюжет не ограничивается только Малле и Пикте — антропологические заметки делали многие астрономы. А так как у меня нет соответствующего образования, то я в данный момент ищу соавтора-антрополога, с которым мы могли бы объединить свои усилия.
Наконец, еще одна важная задача, которую я решал в этом году, — перевод книги Гвидо Тонелли, посвященной открытию бозона Хиггса. Надо сказать, что Гвидо Тонелли, профессор Пизанского университета и сотрудник CERN, сыграл ключевую роль в том, что для Питера Хиггса, Франсуа Энглера и Роберта Браута стало возможным получение Нобелевской премии. Я уже думал, что перевод предыдущей книги Гвидо Тонелли, вышедший в прошлом году 5, закроет мою переводческую карьеру, по крайней мере в том, что касается научной популяризации, но потом понял: мои обязательства перед издательством Corpus в отношении этой следующей работы не могут быть нарушены.
2. Как раз одна из моих предыдущих работ для издательства Corpus была посвящена именно теме искусственного интеллекта. Когда-то я переводил для него совершенно блистательную книгу Макса Тегмарка «Жизнь 3.0: быть человеком в эпоху искусственного интеллекта» 6. И сама по себе эта книга, и работа над ее переводом очень сильно повлияли на меня в том, что касается моего отношения к проблеме. Я в значительной степени опирался на содержащийся в книге материал при разработке совместного с Анной Владиславовной Поповой авторского курса по правовым и этическим аспектам искусственного интеллекта для магистров Финансового университета при правительстве РФ, который нашел свое логическое завершение в подготовке учебника по этой теме, выпущенного в свет в прошлом году издательством «Прометей». С большим огорчением я узнал, что по каким-то причинам этот курс был изъят из программы университета в прошлом году. Очень много из почерпнутого мной из книги Тегмарка было использовано и при работе совместно с Ефимом Резниковым над сценарием двухсерийного документального фильма об искусственном интеллекте. Фильм был практически целиком отснят еще в доковидные времена, к концу 2019 года, но на экраны (преимущественно теле-) он тоже вышел только год назад — летом 2022 года.
Поэтому я отвечу так: волна, о которой вы спрашиваете, нас не «ждет» — она уже началась еще в 2016 году, и это очень симптоматично, что общественное сознание отреагировало на это с сильным отставанием. Впереди нас ждет, конечно же, еще один важный поворот — появление так называемого сильного, или универсального искусственного интеллекта, но об этом я не хочу говорить: с одной стороны, в нынешней ситуации предсказать какие-то временные рамки его появления не представляется возможным; с другой — очень широкий спектр связанных с ним научных и практических проблем давно и активно изучается во многих научных институтах мира; и с третьей стороны, опыт нашей общественной рефлексии по поводу предыдущей заставляет предположить, что и в этот раз реакция последует с очень большим отставанием.
Что же касается искусственных нейронных сетей, или, как правильнее было бы в этом контексте говорить, глубокого обучения, то еще в 2018 году Эндрю Ын (吳恩達, Andrew Ng) в своей лекции в Стэнфордском университете совершенно правильно сравнил эффект этой технологии с технологическим эффектом электричества на рубеже XIX и ХХ веков: нам сейчас довольно трудно себе представить хоть какой-то используемый нами аппарат — от кухни или сада до космической станции, где не было бы батарейки или тянущегося к электрической розетке провода. И нам трудно поверить, что еще в середине XIX века электродвижущая сила если для чего и производилась, то разве что для опытов или фантасмагорий с гальванизацией трупов. И уже сейчас как неприметный, но важный технологический кирпичик машинное обучение присутствует практически везде. Всё чаще речь заходит и о машинном программировании, и при общении, например, с «Экселем» надо не формулу вписывать в ячейку, а внятное описание, что эта формула должна считать, а уж написать эту формулу «Эксель» и сам сможет.
Одно из последних своих выступлений в Финансовом университете — это был круглый стол по искусственному интеллекту на факультете прикладной математики — я озаглавил так: «Искушение автономным оружием». Я тогда, в конце 2021 года, даже в кошмарном сне не мог себе представить, насколько она уже актуальна. Но было ясно, что несмотря на призывы самых разных ученых из самых разных стран, военные доктрины — прежде всего РФ и США — всё больше и больше рассчитывают на автономизацию своего оружия на поле боя. Очевидно, Китай от них не сильно отстает, а возможно, даже опережает, о чем мы можем судить по успехам держав, находящихся под его технологическим зонтиком, — Северной Кореи и Ирана. Мы должны хорошо понимать, что буквы «БП» в аббревиатуре БПЛА подразумевают наличие обученной нейронной сети в цепи управления аппаратом. Но это пока еще только цветочки; если говорить об автономности, то, думаю, сюрпризы нас ждут уже в этой войне.
У проблемы есть и другая сторона: 40-часовая рабочая неделе, еще недавно казавшаяся едва ли ни главным завоеванием мирового рабочего движения, в постковидную эпоху выглядит абсолютным пережитком. Работать по восемь часов пять дней в неделю почти никто уже не хочет. И существенное сокращение рабочей нагрузки — это не только потребность, но и возможность, которая, так сказать, разлита в воздухе. Не так давно директор школы танцев, расположенной в нашем же доме, нам рассказывал о своем приятеле, работающем на мусоровозе в Париже. Ему приходится каждый день тяжело работать. Ровно один час. Всё остальное время он предоставлен самому себе: он читает книги, пишет картины, сочиняет музыку.
Я начал свой рассказ о том, как я провел этот год, с истории об автоматической рассылке в электронной почте. Хотя мне и пришлось потратить какое-то время на тонкости грамматики JavaScript, уже сегодня, я уверен, необходимости в этом не было бы: я мог потратить меньше времени на поиски подходящего интеллектуального сервиса, который написал бы мне нужный скрипт. Эта возможность пока еще труднодоступна и в большинстве ситуаций требует хорошего и довольно специфического образования. Но без всякого сомнения она будет всё больше и больше рутинизироваться, и для начала именно там, где требуется повторение одних и тех же однотипных действий. Это не обязательно убийство себе подобных, это может быть и уборка мусора.
Алексей Оскольский, Associate Professor of Botany, University of Johannesburg, вед. науч. сотр. Ботанического института им. В. Л. Комарова РАН (Санкт-Петербург):
1. Я живу в ЮАР, поэтому мой рассказ будет не про лето, а про зиму. Впрочем, самый холодный ее месяц — июль — я провел в Бразилии, в городке Ботукату, в трех часах езды от Сан-Пауло. Хотя это тоже Южное полушарие, бразильская зима оказалась теплее, чем южноафриканская.
В Ботукату я был по приглашению Кармен Маркати из Университета штата Сан-Пауло. Кармен — один из ведущих специалистов по структуре коры и древесины. Она милейший человек, а ее лаборатория, без преувеличения, — лучшая в нашей области науки из тех, которые я видел до сих пор. Там всё устроено удивительно толково и уютно. Вместе с Кармен и ее командой мы начали проект по сравнительному изучению строения коры деревьев бразильского серрадо и южноафриканской саванны. Я многому научился за этот месяц и очень надеюсь, что наше сотрудничество будет успешно развиваться. Вообще, Бразилия сейчас стала мировым лидером в структурной ботанике. Надеюсь, что побываю там снова…
Хорошей зимней новостью для меня были позитивные рецензии на рукопись нашей статьи, которая дезавуирует одну из ботанических сенсаций (я уже писал об этом для ТрВ-Наука в декабре 7). Если кратко, то в янтаре мелового возраста (около 100 млн лет) из Мьянмы китайские палеоботаники нашли цветки, которые приписали к современному роду филика (Phylica), его виды распространены на юге Африки. Но если виды филики действительно существовали 100 млн лет назад, то молекулярные датировки, откалиброванные по этим находкам, показывают, что цветковые растения возникли в пермском периоде (около 250 млн лет назад), а не в раннем мелу (около 140 млн лет назад), как говорят надежные палеонтологические данные. Иными словами, результаты китайских ученых, если они верны, требуют радикального пересмотра всех наших представлений об эволюции растительного мира. Однако мы показали, что ископаемые цветки не относятся к роду филика, а потому с радикальным пересмотром основ можно не торопиться. Наши доводы признаны убедительными; надеюсь, что наша статья скоро увидит свет.
Другая хорошая новость — защитилась Фунми Акинлаби из Нигерии, моя первая аспирантка за время преподавания в ЮАР. Точнее, степень PhD ей пока формально не присвоили, но никаких противопоказаний к этому нет: рецензии всех трех оппонентов вполне позитивные. Диссертация Фунми состоит из рукописей трех опубликованных статей и одной статьи, подготовленной к печати. К этому прилагается краткое введение и заключение. Церемонии защиты в российском смысле нет: всё делается по электронной почте. На подготовку всех документов требуется от силы несколько часов. По сравнению с бюрократическим кошмаром российских защит это просто праздник. Но настоящим праздником будет graduation: для местных жителей это не менее значимое событие, чем свадьба…
2. Теперь про нейросети и искусственный интеллект. В этом году мои коллеги из Ботанического института им. В. Л. Комарова РАН получили грант на разработку методов определения древесин с помощью искусственного интеллекта. На мой взгляд, это может быть действительно полезный подход, позволяющий решить множество практических задач. Однако использование ИИ само по себе не ведет к росту научного знания. Это надо отчетливо понимать и не подменять одно другим. Если ясно разделять, где ИИ, а где наука, то всё будет не так уж плохо. Пока что все слухи о конце человечества из-за прогресса технологий оказывались преувеличенными, а основные беды приходили оттуда, откуда их не ждали. Так что, думаю, нейросети — это не самая большая проблема на сегодняшний день. И на завтрашний тоже.
Владимир Емельянов, востоковед, профессор СПбГУ:
1. Летом удалось и поработать, и отдохнуть. Работы было много.
Во-первых, издательство «Пальмира» решило переиздать мою книгу «Ритуал в Древней Месопотамии». Прошло двадцать лет со времени первого выхода, нужно было исправить недочеты, ввести новые данные, написать послесловие и новую библиографию по теме.
Во-вторых, издательство «Наука» в начале сентября представит на Московской книжной ярмарке подготовленный мною «Шумеро-аккадский эпос Нинурты»8. В этой книге впервые соединились два корпуса текстов, по содержанию и эпохе связанные друг с другом, — надписи Гудеа и эпические тексты о Нинурте. Оба они повествуют о событиях «Великой Засухи» XXII века до н. э.
В-третьих, также в начале сентября наша грантовая группа сдает в печать антологию «Календарные праздники Древнего Востока. Исследования и тексты». Это издание не имеет аналогов в науке. В нем переведены календарно-праздничные и астрологические тексты, написанные в III–I тысячелетиях до н. э. на семи языках Древнего Востока — шумерском, египетском, аккадском, хеттском, древнееврейском, древнеперсидском и санскрите. Книга состоит из семи разделов. В первой части каждого раздела публикуется исследование эволюции календаря и праздников в данном регионе, а во второй части — комментированные переводы текстов. По плану гранта РНФ книга должна выйти в конце ноября.
Вы видите, что работы летом было много, и, как можно догадаться, отдых был весьма своеобразным. Отдыхая в санатории на берегу Финского залива, я то и дело просматривал корректуры, вставленные иллюстрации и свежие указатели.
2. Искусственный интеллект уже успел удивить ассириологов. В настоящий момент он умеет не только переводить стандартные тексты (в основном, хозяйственные) с шумерского и аккадского языков, не только создавать семантические связи между именами и функциями богов, но и восстанавливать лакуны в клинописных текстах. Если и дальше так пойдет, то настанет время спросить себя, для чего мы вообще нужны. Пока ИИ не может качественно переводить литературные тексты, анализировать массивы исторической информации и понимать категории мировоззрения. Но это пока. Посмотрим, что будет дальше.
Александр Буфетов, математик, профессор РАН:
Вначале — об искусственном интеллекте. Действительно, быстрые успехи чат-ботов поражают воображение. В свежей публикации The New York Times 9 чат-боты представляют свои эссе о феминизме, как глубиной содержания, так и литературным мастерством успешно соперничающие с вершинными достижениями талантливых авторок.
На мой взгляд, либеральная демократия сводит человечность к очень небольшому набору самых базовых функций — в первую очередь, физиологических отправлений и конкурентной ненависти к своему ближнему. B таком узком мире чат-бот со многим справится лучше человека.
Этой весной я спорил с одним знаменитым коллегой об одном остром вопросе современности, на который мы смотрим по-разному. Я спросил: «Как вы объясняете то, что если спросить десять человек из моего лагеря, все десять скажут содержательно разные вещи, если же спросить десять из вашего — все десять скажут одно и то же?» Он дал мне замечательный ответ: «Саша, это объясняется механизмами социального дарвинизма». И я совершенно согласен! Социально-дарвинистическое либерально-демократическое миросозерцание построено именно на отрицании самостоятельной ценности жизни другого. Другой — конкурент, может быть, бизнес-партнер, иногда раб, в других случаях господин, но никогда не адресат сочувствия и никогда не друг. В таком мире нет препятствия полному торжеству чат-ботов.
И некуда отвернуться от смерти. Жизнь и Воскресение — слова совсем другого словаря…
А теперь расскажу о том, что происходило этим летом. Я много учился; к сожалению, недостаточно.
На школе по теории вероятностей, организованной ростовским математиком Игорем Викторовичем Павловым, я слушал лекции Владимира Алексеевича Ватутина о ветвящихся процессах — и огорчался, что раньше недостаточно учил эту замечательную теорию Колмогорова. Владимир Алексеевич проводит на днях школу в Узбекистане, куда приедут многие математики разных направлений.
В середине июля я читал лекции на школе, организованной Иваном Алексеевичем Дынниковым и Владимиром Алексеевичем Шастиным в Красновидове под Можайском.
После лекций, как это и диктуется традицией, мы собирались по вечерам в маленьком деревянном павильоне и читали стихи. В разные годы молодые участники наших школ читают разные стихи. На школе 2023 года читали, среди прочих, Кантемира и Цветаеву, Лермонтова и Маяковского, Введенского, Рождественского и Бориса Рыжего. Часто слышишь, что шестидесятников сегодня не читают: осмеливаюсь не согласиться. Не далее, как вчера один студент рассказывал мне о своей любви к стихам Евгения Евтушенко. Конечно, шестидесятников меньше читают, чем поэтов Серебряного века — но, по моему впечатлению, сегодня шестидесятников читают больше, чем пять лет назад.
Кроме того, мы разбирали диалог Платона «Хармид». Я вновь увидел с радостью, что афинские мальчики — братья сегодняшним. Кроме того — это надо было понять еще в 15 лет, но я понял только сейчас, — очень ясно стало, что эти залитые солнцем диалоги, эту бесконечную сокровищницу счастья мало просто читать — их нужно обсуждать, разбирать, проговаривать, ведь сами эти тексты — запись разговорa. Диалектика — слово двоих. Если нет второго, то заговорить не с кем: Сократ это много раз подчеркивает (например, в беседе с юным гениальным математиком Теэтетом), но я только сейчас это по-настоящему понял.
1 сентября я читал лекцию первокурсникам Новосибирского университета. Один из моих студентов был родом из села, чего почти никогда не бывает в Москве. Между тем, я заметил ту странность, которая еще лет пятнадцать назад больно поразила меня в студентах-европейцах. Студенты приходят на лекцию как в кино — они располагаются поудобнее и ждут, что я буду развлекать их. Представление о том, что обучение — это диалог, глубоко им чуждо. Очень было трудно растрясти их. Не берусь судить, получилось ли у меня.
С другой стороны, я могу понять студентов. Мы предаем их ежеминутно нашими ужасными, лишающими их воздуха ежедневными упражнениями в бессмысленной бюрократии, из которых в первую очередь и состоит школьный курс, и, главное, предаем их чудовищным, преступным, подлым ЕГЭ, этим манифестом социального дарвинизма. Можно ли убедительнее одним движением доказать всей стране, что знания — ничто, конъюнктура — всё? Если ребенок-отрок-юноша знает, что вся его жизнь предопределяется одним случайным испытанием, что все его достижения, всё, что он прочувствовал и продумал, не нужно обществу, что единственная цель общества — заставить его почувствовать себя рабом, не имеющим никакой ценности, кроме умения послушно выполнять самые абсурдные и подлые задания, то как же он может не ненавидеть систему образования и не презирать своих учителей? Hе смотреть на лекции как на балаган, а на меня — как на официанта-клоуна? Он так и смотрит. Его успех или неудача в жизни будут определяться уж во всяком случае не тем, что он знает и чего не знает, а тем, какое место сумеет он дарвинистически занять в пирамиде социальной иерархии. Так всегда было. Oб этом и Пушкин писал. Знание — самый бесполезный балласт для успеха. Свой урок вчерашние школьники твердо усвоили.
У берега Обского моря на самой поверхности воды плавает рыба, пораженная червями. Ее быстрые движения мучительны. B этих мучениях она умрет. Некоторые рыбы выбрасываются не берег. Их потом сотнями убирают с пляжа в конце осени.
Разница между рыбами и нами — в том, что мы можем сделать выбор и не отдавать себя червям.
На небольшой площадке перед входом в ректорат Новосибирского университета юношеская планерная школа им. В. М. Рыцарева, опираясь на поддержку Сибирского НИИ авиации им. Чаплыгина, проводит набор школьников 13–15 лет для обучения управлению планером. Занятия бесплатные. В геометрии нет царского пути. Летать можно научить только бесплатно.
Так хочется верить, что Новосибирскому университету удастся пробудить к жизни всех своих студентов, покалеченных школой. Редко где встретишь таких увлеченных, ярких, открытых студентов с сияющими глазами, как на залитых августовским солнцем лесных тропинках Академгородка. Да и в целом поколение, родившееся уже в новом тысячелетии, — серьезное, талантливое, глубокое, готовое к работе и радости. Я вступаю в новый учебный год с самыми смелыми надеждами.
Мария Елифёрова, филолог, переводчик, финалист премии «Просветитель. Перевод»:
1
. Отдыхала летом я на Селигере за рыбалкой. Это мое любимое хобби. Последние два месяца работала над переводом книги Онор Каргилл-Мартин «Мессалина» — биографии скандально знаменитой императрицы. Это очень трудоемкая задача, книга содержит множество цитат из римских и греческих классиков, нужно все их выверить по русским переводам, которых иногда просто не существует (например, у нас до сих пор отсутствует полный перевод «Естественной истории» Плиния Старшего).
В конце лета решила поучаствовать в конкурсе детективов портала «ЛитРес» и подготовила для него свой сборник ретро-детективных рассказов «Винни Ковальский, гнус частного сыска» 10.
2. Тема искусственного интеллекта мне кажется непомерно раздутой. На мой взгляд, он сулит нам в основном энное количество игрушек, которые людям быстро наскучат. Заменить человека он не сможет по банальной материалистической причине — естественный интеллект человека миллионы лет формировался в ходе эволюции, опираясь на человеческие потребности и аффекты. Которые, в свою очередь, обусловлены физиологией и анатомией человека. Теоретически можно, конечно, создать робота, который будет испытывать аналоги боли, удовольствия или стыда, но это этически сомнительно, а главное, непонятно, в чем прагматика такой постановки задачи — в том, чтобы было с кем поговорить? Да людям бы хоть друг с другом говорить научиться.
Андроник Арутюнов, ст. науч. сотр. ИПУ РАН:
1. Побывал на замечательной конференции в Греции: Topology and its applications. Пообщался с коллегами, придумал одну идею о том, как связать грубую геометрию 11 с нечеткой топологией. Сейчас как раз активно размышляю на эту тему. Вообще в плане науки много размышлял про задачи грубой геометрии и в целом о таком «макроскопическом взгляде» на математику. Есть всякие идеи и мысли, буду воплощать и реализовывать.
Еще сходил с друзьями в поход «на край мира» — на Кунашир. Остался под огромным впечатлением и от фантастической природы, и от очень приятных местных жителей, и вообще от Курил. Изумительные прекрасные места, обязательно надо будет туда вернуться.
Фото Евгении Штыпы 
Фото Андроника Арутюнова 
Фото Андроника Арутюнова 
Фото Андроника Арутюнова 
Фото Андроника Арутюнова 
Фото Евгении Штыпы 2. Мне кажется, что искусственный интеллект — это очень крутой и классный инструмент. Лично для меня это потенциальная возможность в обозримом будущем избавиться от услуг корректоров и, по крайней мере отчасти, переводчиков. Думаю, что в ближайшие год-два я смогу писать статьи на нормальном английском (сейчас у меня грамматика хромает) с их помощью. То же самое касается иллюстраций. Сейчас от того, чтобы сопровождать свои новые статьи хорошими иллюстрациями, меня отделяет то, что я никак не сяду плотно разобраться с Midjourney, но первые эксперименты уже весьма порадовали. Что уже работает — semantic scholar и его рекомендации по литературе. Регулярно прилетают очень занятные библиографические ссылки.
В целом, полагаю, ИИ начнет быстро вытеснять всякие технические нетворческие специальности типа корректоров, копирайтеров, отчасти «новостников»; возможно, часть «контролирующих» профессий тоже начнет вымирать.
Но не думаю, что стоит тревожиться обладателям творческих профессий: ученым, инженерам и т. д. На наш век нам работы хватит. А вот учиться работать с новыми инструментами — это надо, и это здорово.
Александр Марков, культуролог, профессор РГГУ:
1. Летом библиотеки менее доступны, поэтому я в основном писал литературную критику, рецензии, обзоры. Несколько тем продолжил и летом. Одна из них — интеллектуальная история позднего советского времени. Обычно пишут либо о вершинах в науке, либо об истории отдельных дисциплин с учительством и ученичеством. Меня интересовало, как связаны идеи ведущих гуманитариев и их начальные интуиции — грубо говоря, те мысли, которые приходят в голову в юности и определяют форму рассуждений почти на всю жизнь. Другая тема — интермедиальность. Часто хранителем культурной памяти оказывается какой-то музыкальный мотив или живописный прием; и в истории театра, например, простое использование этого приема возрождает или порождает целый мир смыслов. Такое свертывание и развертывание смыслов для меня всегда было существеннее плоской истории влияний и заимствований в искусстве: ведь изучение смыслов требует большей критичности, настоящего критического мышления, умения смотреть, как и в какой момент рождается концепция, — не сводя ее к отдельным приметам.
2. С нейросетями происходит то же, что с любым изобретением, начиная с геометрии или графики: все начинают им пользоваться, и оно «глупеет». Как жаловался еще Гораций: scribimus indocti doctique poemata passim («и невежественные, и ученые, все мы пишем стихи повсюду»). Вот и нейросети уже оказались «повсюду». Но что сулит искусственный интеллект — быть хорошим предупреждением от неосмотрительных действий. Написал ты текст из одних штампов и непроработанных эмоций? — посмотри, нейросеть делает это не хуже. Сделал план развития предприятия? — проверь, не зайдет ли этот план в тупик, потому что он мало чем отличается от проектов, придуманных нейросетью. Так что нейросеть, как и любое искусство, смягчает нравы, удерживая от самонадеянности.
Павел Квартальнов, орнитолог, ст. науч. сотр. кафедры зоологии позвоночных биологического факультета МГУ:
1. Начало лета прошло тревожно. Я изучал поведение и биологию певчих птиц в Центрально-Черноземном заповеднике под Курском. Продолжал там изучение пеночек, помогал собирать материал по соловью. Это место оказалось одним из наиболее гостеприимных, где мне только приходилось работать. Достаточно сказать, что меня каждый день готовы были поить парным молоком, а потом спрашивали: «Куда вы уезжаете из нашего рая?» Однако по ночам мы слышали, как над Курском сбивают украинские беспилотники, а за день до нашего отъезда войска «Вагнера» начали движение к Москве. Мы со студентками благополучно закончили работу, однако оставшуюся часть лета я отдыхал — и когда занимался хозяйственными делами в деревне, и когда вел практику у студентов на Беломорской биостанции. Наверное, это был первый раз за полтора года, когда я смог «отпустить» от себя тревоги, не забывая, впрочем, о них. Такая защитная реакция организма. Параллельно с научной работой и преподаванием я продолжал работать с архивом поэта Павла Когана — работа, к которой я подключился прошлой осенью. На биостанции первый раз рассказал о некоторых результатах этой работы, которая, надеюсь, завершится публикацией.
2. До этого года я был далек от технологий, связанных с искусственным интеллектом. Однако в начале лета студентки познакомили меня с приложением Merlin по определению птиц по голосу, разработанным в Cornell Laboratory of Ornithology. Идентификация птиц в этом приложении происходит с применением искусственного интеллекта. На данный момент это не панацея, и в одних регионах приложение работает очень хорошо, в других — выдает ошибки, однако для самоконтроля и для обучения студентов оно оказалось полезным. Всем рекомендую.
Андрей Калиничев, профессор, руководитель группы Высшей школы горных наук (Нант, Франция), член редсовета ТрВ-Наука:
Как обычно, до конца июня я еще преподаю, а потом проверяю магистерские работы. В этот раз они оказались на редкость хорошими, что очень приятно. География этой международной магистерской программы по ядерным технологиям довольно широка — Италия, Испания, Финляндия, Турция, Китай, Гонконг, Филиппины, некоторые африканские страны. Еще два года назад было целых два студента из России, и предусматривалось дальнейшее сотрудничество. Теперь это, конечно, уже невозможно.
На тех международных научных конференциях, куда я каждый год езжу в мае-сентябре, уже совсем не стало участников из России, хотя обычно их бывало довольно много, и их отсутствие пока еще заметно. Так, например, в июле на Гольдшмидтовской конференции в Лионе — важнейшей мировой ежегодной конференции геохимиков — не было в этот раз ни одного российского участника. Кроме тех, разумеется, кто уже давно работает на Западе.
Этим летом впервые после долгого ковидного перерыва к нам прилетели на каникулы дети и внуки. Далеко с ними никуда не ездили, а просто исследовали интересные места вокруг Нанта. Но и помимо этого и в отпуске, и в рабочее время мне удалось довольно много поездить по Франции и в соседние страны. Часто бросаются в глаза украинские флаги. Это, очевидно, никакая не централизованная государственная политика (здесь такое и невозможно), а просто выражение мнения местного населения или локальных администраций.
Мы с женой по-прежнему каждое утро созваниваемся с нашими друзьями-однокурсниками в Одессе — узнать, как у них дела. Осознание чудовищной нелепости и необратимости происходящего очень сильно угнетает.
Кроме того, мы с моим учеником за это лето дописали и отправили для публикации несколько хороших статей. Надеюсь, он теперь успешно защитится.
Из других хороших новостей — активизация мультимедийного проекта t-invariant.org. Он во многом продолжает и расширяет те возможности обсуждения насущных научно-образовательно-общественных проблем, которыми давно известен ТрВ-Наука. И я рад, что мне тоже удается принимать в этом посильное участие.
Наталья Мавлевич, переводчик французской литературы:
1. У меня сейчас очень много работы, чему я бесконечно рада. Перевод позволяет нырнуть под воду и дышать через соломинку. Этим летом я закончила перевод романа Матиаса Мальзьё «Фарфоровый солдат», действие которого происходит в Эльзасе в конце Второй мировой войны. Сейчас перевожу последний (седьмой) том романа для подростков «Спаситель и сын» Мари-Од Мюрай. Наконец, только что закончилась общая работа нашего вольного семинара — перевод «Итальянского дневника» братьев Гонкур.
Отдыхаю (и работаю) я прямо сейчас — выкроила десять дней и провожу их в лучшем месте на свете — в Царском Селе. Это такой райский остров среди ада.
2. Право, не знаю. В нейросетях я ровным счетом ничего не смыслю. Думаю, что искусственный интеллект сам по себе, как и все изобретения человеческого ума, не плох и не хорош. И может принести огромную пользу и огромный вред — в зависимости от того, кто и как им воспользуется.
Дмитрий Веденяпин, поэт, переводчик:
1. Летом я был в Эстонии, в маленькой деревне Кясму. Это замечательное место: море, прекрасный сосновый лес… В последние полтора года куда бы ты ни поехал — тебя преследует ощущение, что «отравлен хлеб и воздух выпит», но Кясму отчаянно сопротивляется и сохраняет свою райскость. Я почти каждый день работал там, в основном в лесу, над стихами, из которых, надеюсь, составится вскоре новая книга. Незадолго до отъезда, 26 и 27 августа, я читал стихи на Ландшафтном фестивале в Тарту и Таллине.
2. Мои знания в области новых компьютерных технологий и тем более такой продвинутой штуки, как «искусственный интеллект», мягко говоря, ограничены. Разумеется, я читал разные соображения на эту тему и видел интервью со специалистами. Интуитивно мне кажется, что, как всякое сильное средство, искусственный интеллект может использоваться и на пользу человечеству, и во вред. Всё, как всегда, зависит от людей. Казалось бы, происходящее сегодня не располагает к оптимизму, но я вопреки всему продолжаю верить в «образ мира, в слове явленный, и творчество, и чудотворство».
Материал подготовил Алексей Огнёв
1 См. также эссе «Про собак» в рубрике «Между прочим»: trv-science.ru/2020/06/pro-sobak/
2 limonova.co.il/product-page/павел-амнуэль-некриминальный-случай-электронная-книга
3 См. также дискуссию об ИИ на страницах ТрВ-Наука: trv-science.ru/2023/07/nauka-v-seredine-21-veka-kakoj-ona-budet/
5 corpus.ru/products/gvido-tonelli-kniga-bytiya.htm
6 corpus.ru/products/maks-tegmark-zhizn-3-0-chelovek-ehpoha-iskusstv-intellekta.htm
7 trv-science.ru/2022/12/budushchee-nikogda-ne-byvaet-pusto/
8 gorky.media/intervyu/ne-tolko-gilgamesh-i-tiamat
9 nytimes.com/2023/09/01/business/chatbot-essays-harvard-yale-princeton-dartmouth.html
10 litres.ru/book/mariya-eliferova-32379642/vinni-kovalskiy-gnus-chastnogo-syska-69563128/
11 Подробнее о «грубой геометрии»: trv-science.ru/2023/01/matematicheskaya-grubost-v-xoroshem-smysle-slova/