Срочка — самоволка — условка — смерть. В Украине погиб 19‑летний омич, которого после приговора снова бросили на фронт

Кирилл Холкин из Омска попал на войну еще 18-летним срочником, контракт ему пришлось подписать уже на фронте. После ранения он вернулся в Россию, воевать больше не собирался, но военные врачи отказались признавать его инвалидом — и Холкин ушел в самоволку. Суд приговорил его к 5 годам условно. Это позволило снова отправить Холкина на фронт — обманом и силой, говорят родные, которые безуспешно пытались обращаться во все инстанции. В конце сентября семье сообщили, что Кирилл погиб; у него остались дочь и 19-летняя жена. «Медиазона» рассказывает его историю.

Дочь у Кирилла Холкина и его девушки Ксении родилась, когда оба еще учились в школе в Омске. Кириллу тогда было 16, Ксении — 15 лет. Свадьбу пара сыграла только в прошлом ноябре — Ксения вспоминает, что ждали ее совершеннолетия.

К тому времени Кирилл уже был в армии. Его призвали на срочную службу в ноябре 2021-го, за три месяца до вторжения в Украину — молодому человеку только исполнилось 18 лет. Из родного Омска Холкина отправили в подмосковную Коломну, где он служил в 236-й гвардейской артиллерийской бригаде. Там ему и другим срочникам сразу же стали предлагать контрактную службу, вспоминает Ксения Холкина.

«Им предлагали подписывать контракты на год: "Вот ты отслужишь либо срочно, либо ты год будешь служить, и тебе за это будут платить деньги". Ну и, естественно, им по 18 лет, они такие: "Да пойдем". Ну, потому что никто не знал вообще ничего, им никто не сказал, что вы поедете в какую-то зону специальной операции. Но на тот момент они только написали рапорты о желании заключить контракт», — говорит она.

Контракт Холкин в итоге подписал только 3 марта 2022 года, когда уже находился в Украине. По словам Ксении, «ему пришлось это сделать» — другого выбора срочникам не оставили. До начала войны они были на «учениях в полях», где именно, девушка не знает. А в день вторжения 24 февраля Кирилл успел позвонить ей и сказать, что с учений его отправили в Донбасс и он «находится в зоне СВО».

«Я вообще сказать ничего не успела. То есть он мне просто сказал: "Я на Донбассе", вот и весь разговор, — рассказывает Ксения. — Я задавала какие-то вопросы: как, в смысле, почему, как вы там вообще оказались? Но связь просто прервалась, и он не смог больше дозвониться. Я очень переживала».

Срочник на фронте и ранение в голову

На фронте Холкин был с февраля по сентябрь 2022-го. За это время, по словам супруги, получил звание ефрейтора. Он редко выходил на связь с семьей, мог не звонить по два месяца, а разговоры всегда были короткими. Летом прошлого года ему дали семидневный отпуск, после которого он снова уехал в Украину.

А 26 сентября 2022-го позвонил и сказал, что получил ранение, поэтому его возвращают в Россию.

«У него перелом черепа, — говорит Ксения. — Осколочное ранение в голову, и в плечо у него было ранение. Из плеча осколок вытащили, он насквозь почти прошел, а вот с осколком, который в голове, вообще ничего не делали». Где именно Кирилл был ранен, она не знает.

Сначала Холкин оказался в Белгороде, потом его стали кидать «из госпиталя в госпиталь» в разных городах, и даже руководство части, по словам Ксении, поначалу не знало, где он находится: командиры звонили родителям Кирилла и просили сообщить им, если тот выйдет на связь.

В итоге он около месяца пролежал в военном госпитале в Туле, но «единственное, что ему там давали, — это капли в нос от насморка», замечает девушка. После госпиталя Холкина отправили обратно в часть под Коломной, а оттуда — в 30-дневный отпуск для реабилитации после ранения.

В ноябре Холкин приехал в родной Омск и стал лечиться уже у гражданских врачей. Именно тогда они с Ксенией наконец смогли официально пожениться.

Уголовное дело вместо инвалидности

В декабре Кирилл вернулся в Коломну, там он должен был пройти военно-врачебную комиссию (ВВК) после ранения и лечения, но не успел из-за новогодних праздников. И снова уехал домой в Омск.

«У него по контракту должен был быть еще месяц отпуска. То есть за него либо выплачиваются деньги, если ему не дают этот отпуск, либо он уезжает домой, — объясняет Ксения. — Ему дали этот отпуск, поэтому Новый год он праздновал дома, но после почти сразу же уехал, чтобы пройти ВВК. И у него как заключение комиссии была категория годности Г. Это временно не годен. Каждый раз после этой категории, обычно через месяц, нужно проходить ВВК заново».

До конца января лечился в Омске. По словам жены, он прошел экспертизу, установившую у него III группу инвалидности, но «оформить ее не успел» — нужно было возвращаться в часть после отпуска.

В Коломне командование части сразу отобрало у контрактника все медицинские документы, утверждает его жена. «Сказали: "Никуда ты не пойдешь, делать никакую инвалидность не будешь", — пересказывает она слова командиров. — И после этого ему еще угрожали рапортом о переводе в пехоту».

Из-за этого Кирилл решил сбежать из части — и 5 февраля вернулся в Омск. За два месяца самоволки он оформил инвалидность и 6 апреля с этими документами сам пришел в военный следственный отдел по Омскому гарнизону. «Он сказал, ссылаясь на инвалидность, что он не может по состоянию здоровья вернуться на СВО», — объясняет Ксения.

Но вместо этого против Холкина возбудили дело о самовольном оставлении места службы в период мобилизации (часть 5 статьи 337 УК), по ней ему грозило до 10 лет лишения свободы.

Условный приговор и отправка в Украину обманом

На время расследования и суда военного прикомандировали к 48-й отдельной железнодорожной бригаде в Омске. Дело рассматривали в местном гарнизонном суде. Кирилл Холкин признал вину, объяснив, что покинул часть ради лечения и медицинского обследования. Во время судебного процесса очередная военно-врачебная комиссия снова признала Холкина годным к военной службе с незначительными ограничениями (ему присвоили категорию годности Б).

«Изначально в суде не было ни одной его бумаги медицинской, но в последний момент мы нашли адвоката, он добился того, чтобы их приобщили, — рассказывает Ксения. — Адвокат ему сказал: "Тебе нужно соглашаться со всем. То есть тебе скажут: вот ты согласен дальше служить, — и ты скажешь: да. И тебя никуда не заберут, потому что у тебя будет условка и у тебя инвалидность"».

Холкин действительно получил условное наказание: 13 июля суд назначил ему пять лет и еще два года испытательного срока.

Он должен был продолжить службу: с начала мобилизации ни условный срок, ни тем более категория Б не дают возможности расторгнуть контракт. Теперь уволиться из армии можно, только если вы достигли предельного возраста, врачи признали вас полностью негодным для службы или суд приговорил к реальному сроку.

Возвращаться на службу в Коломну юноша не хотел и попросил перевести его в омскую часть, к которой был прикомандирован на время суда. По словам жены военного, в подмосковной части на это согласились, но сказали, что ему нужно приехать и оформить нужные документы. 15 августа, вспоминает Ксения, за Кириллом приехал некий лейтенант, и вместе они вылетели в Москву.

В аэропорту их встретила гражданская машина, на которой Холкина, как ему сказали, должны были довезти до части. Но чуть позже он позвонил жене и сказал, что его везут к границе с Украиной.

«Его отец сразу попытался связаться с командованием части, но ему не отвечали никак, — вспоминает Ксения. — Кириллу в это время начали говорить, что вот довезут до командира, который сейчас находится около границы, потому что в саму часть нельзя, там какая-то проверка, короче, какую-то фигню. Но утверждали, что не везут в зону СВО».

Как судят военных-отказников

Самовольное оставление части сейчас самое распространенное обвинение против военных. За прошедший год в российские суды поступило более трех тысяч уголовных дел по этой статье. С тех пор как наказание по статьям, связанным с военной службой, ужесточили, отказаться от участия в войне и не стать фигурантом уголовного дела крайне сложно.

Юристы отмечают, что за самоволку (статья 337 УК) предусмотрено более жесткое наказание, чем за прямое невыполнение приказа (статья 332 УК), а, казалось бы, более удачный условный срок грозит возвратом на фронт, как это случилось и с Холкиным. Поэтому тем, кто твердо решил не участвовать в войне и готов к уголовному преследованию, правозащитники советуют отказываться от исполнения приказа еще в расположении части — за это грозит хотя и реальный, но самый маленький срок.

Он погиб за месяц до своего двадцатилетия

В итоге Кирилл оказался в Белгородской области и после этого перестал выходить на связь — позже Ксения узнала, что у мужа забрали телефон, надели наручники и продержали ночь без еды и воды. Девушка в это время обратилась в военную прокуратуру в Омске, но там ей сказали, что нужно обращаться в главное управление. Вместе с отцом Кирилла она вылетела в Москву: «Мы решили встретиться с его командованием. Когда мы приехали в Коломну, вышел заместитель командира с каким-то сержантом. И началось такое, что вот, мы все сделали по закону. К тому времени Кирилл уже смог мне написать. Я начинаю говорить им про эти наручники, откуда они взялись, что это такое. На что получили ответ: "А как вы это докажете? Мои подопечные такого сделать не могли. У вас есть фиксация?". Фиксации, естественно, у нас не было. Все. Мы написали в гарнизонной прокуратуре, которая относится к его части, заявление. Прошел месяц, и до сих пор никакого ответа».

Кирилла Холкина вскоре снова послали на передовую. Ксения писала обращения и президенту, и в Минобороны, но это, очевидно, не помогло. Наоборот, говорит Ксения, ее попытки вернуть мужа разозлили командование части, и ему стали угрожать «отправить в штурмовики».

В посылке мужу Холкина смогла отправить ему обезболивающее, потому что после ранения он, по ее словам, страдал от высокого черепно-мозгового давления. Других лекарств не было, и никто на фронте мужа ими не обеспечивал, говорит Ксения.

Семья пыталась добиться его возвращения, рассылала письма по ведомствам, обращалась к уполномоченной по правам человека.

19 сентября, спустя месяц с небольшим после того, как Кирилла снова отправили на войну, он погиб от осколочного ранения.

В тот же день корреспондентка «Медиазоны» в первый раз говорила с Ксенией — тогда девушка еще не знала о гибели мужа и планировала обратиться к юристам и правозащитникам.

«Мы ведь не просим даже, чтобы его уволили, потому что я понимаю, что это фактически нереально, — говорила она. — Мне лишь бы просто, чтобы он не находился в зоне СВО. На дочку это тоже влияет, у нее только: "Когда папа приедет, когда папа будет дома?". Она не знает всего, конечно, для нее он до сих пор просто служит в армии».

Родные Кирилла в прощальных постах больше всего жалеют, что не успели ему помочь.

«Брат мой родной, прости нас, ты так сильно хотел домой, ты сколько раз просил нас помочь тебе, а мы не смогли тебя сберечь», — пишет его младший брат.

В комментариях к посту пишет и его мать: «Прости нас, мы не спасли тебя. Я их всех прокляну, особенно того, кто тебя силком туда отправил. Пускай будут они там прокляты с этой минуты».

Редактор: Егор Сковорода