Прокуратура возбудила уголовное дело о халатности после стрельбы в брянской школе

25 января 2024 года DOXA признали «нежелательной организацией».

Если вы находитесь в России или планируете в нее возвращаться, вам нельзя репостить наши материалы в соцсетях, ссылаться на них и публиковать цитаты.

Подробнее о том, что можно и нельзя, читайте в карточках.

Прокуратура возбудила уголовное дело о халатности после стрельбы в брянской школе 7 декабря. Силовики обнаружили, что в школе не были подключены рамки металлодетектора, а депутат Госдумы Александр Хинштейн заявил, что одна из причин трагедии — «халатное отношение к хранению огнестрельного оружия». Отца девочки, охранницу гимназии и главу охранной фирмы задержали.

В результате стрельбы погибла школьница и пострадали еще пять человек. Сама восьмиклассница после шутинга совершила суицид. Вероятно, она объясняла свой поступок буллингом в школе и домашним насилием. Пост об этом появился в телеграм-канале, который, по словам ее знакомых, вела девочка.

Чиновни:цы регулярно винят в стрельбе в школах компьютерные игры, несуществующие террористические организации, «деструктивные субкультуры» и другие факторы, не относящиеся к психологическому состоянию стрелявших. DOXA поговорила со школьной психологиней о том, что мешает таким подросткам обращаться за помощью к специалист:кам, а специалист:кам — находить их и вовремя помогать.

Школьная психологиня из Северо-Западного региона

На 40 тысяч школ в России приходится меньше 26 тысяч психолог:инь. Их нагрузка зачастую не нормирована: на од:ну специалист:ку приходится сотни, а иногда и больше тысячи школь:ниц. Расскажите про нагрузку школь:ной психолог:ине в вашем опыте.

У нас больше тысячи ребят в школе. Работаю я на полставки и в начальной школе психолог. Ни один психолог на 1200 учащихся не справится. Даже просто систематически проводить диагностики тяжело. Нереально одному человеку это все вести: у нас около пяти разных направлений и по каждому из них есть программа, план, желаемые и реальные результаты, и потом годовой отчет. Работа психолога очень сильно заточена на ожидаемый результат. Мы должны все время писать прогноз, программу работы с каждым ребенком. Это нереально.

Как при такой нагрузке остается время на диалог с учащимися?

Все мы с учителями все в одной системе повязаны: занимаемся бесконечным очковтирательством в своих отчетах. С каждым годом у нас прибавляется какая-то очередная функция вместо живого общения с ребенком.

Ко мне часто приходят дети, <…>, но не всегда приходят подростки, которые действительно сильно страдают, те могут вообще никогда не прийти. Например, я всего два дня в неделю в школе, и тут всегда толпа желающих. Придет такой подросток один раз, придет второй, скажет: «Да ладно, не пробиться». И уйдет.

Учащиеся не обращаются за помощью из-за страха?

Психолог в их представлении слит с администрацией школы и карательной функцией. Некоторые боятся, что их отчислят из школы, если они не так психологический тест пройдут. Чаще всего не идут, потому что думают: психолог ничего не изменит в их жизни. Если в семье домашнее насилие, они не не верят, что мое вмешательство им поможет.

Как война повлияла на помощь подросткам в школах?

Государство становится все более силовым, и наше взаимодействие с комиссией по делам несовершеннолетних становится все чаще и чаще. Мы должны им сигнализировать о всяких опасных случаях. Буквально: девочка кинула мобильник в кого-то, и пришла полиция. Мы все время с полицией теперь. Пять лет назад, когда начинала работу, такого даже не было.