Поколение «Мумимании». Как музыка Ильи Лагутенко помогала выживать постсоветским миллениалам
Вместо предисловия
В детстве я был необщительным ребенком. Меня не привлекали массовые игры во дворе, быть одному было гораздо комфортнее. Моим лучшим другом была младшая сестра. Мы придумывали новые развлечения и потом играли в них вдвоем. Строили ракету под столом, делали сцену из подушек и играли рок-концерты под фонограмму. Мы создавали вымышленную радиостанцию, и пару раз даже напивались, когда незаметно отливали домашнее вино родителей.
Однажды мне захотелось начать писать. Это были очень робкие литературные попытки. Я ужасно стеснялся своего тайного занятия. Поэтому решил создать вымышленный алфавит, где каждую букву заменял какой-нибудь символ.
Но и этого мне показалось мало. Я постоянно волновался, что родители найдут тетрадку и прочтут мои рассказы. Одна только мысль об этом уже вгоняла меня в краску.
Поэтому я решил усилить охрану своих детских рукописей — завел специальную синюю папочку, в которую каждый раз прятал тетрадь, когда заканчивал очередной очерк. При этом я полностью обматывал папку клейкой лентой. Мне казалось это разумным и правильным. А чтобы полностью исключить любые риски, я прятал папку под напольный ковер в своей комнате.
Тогда я представлял себе писателей взрослыми серьезными людьми в очках. Сидящими за печатной машинкой и курящими трубку.
Когда я повзрослел, то был несколько расстроен тем, что писатели совсем не такие, какими они казались мне в детстве. Оказалось, что чаще всего в России это угрюмые, одинокие и небогатые люди. Я потерял всякое желание писать.
Пока сам не стал угрюмым и одиноким.
I
— Кто просил на «Жемчужине» разбудить? — станция «Ружино»!
Отец начал расталкивать меня, лежащего на верхней полке. Мы быстро собрались и вышли в тамбур. На часах было 5:50. Станция «Ружино» выглядела таинственно и мрачно. Был конец ноября, снег падал крупными хлопьями.
— Пойдем, нас должен встретить автобус, — сказал отец.
За вокзалом стояли два «Пазика» и громко тарахтели, чтобы люди в салоне не замерзли.
Мы заняли два места в конце автобуса, и вскоре он отправился по неосвещенной проселочной дороге.
Мы с отцом ехали лечить свои желудки в санаторий «Жемчужина». Мне было 14, я недавно впервые попробовал водку и получил бонусом гастрит с повышенной кислотностью. Желудок отца тоже трудно было назвать идеальным. А его отец ждал, когда умрет от финальной стадии рака желудка.
Автобус добрался до санатория через час. На улице было холодно, и люди неохотно покидали салон, в котором уже сложился свой микроклимат.
В санатории мы встали в очередь со своими медицинскими заключениями, в которых говорилось, что нам необходимо лечение. Санаторий этот был для железнодорожников, а так как мой отец был машинистом тепловоза ТЭМ-2, нам полагалось бесплатное лечение.
Большинство стоящих в холле санатория были достаточно пожилыми людьми. Наконец очередь дошла до нас. Отец начал общаться с женщинами в окне регистрации. Я быстро понял — что-то пошло не так, судя по тому, что они быстро перешли на повышенные тона. Отец редко злился, но сейчас явно была причина.
Подпишитесь, чтобы прочитать целиком
Оформите подписку Redefine.Media, чтобы читать Republic
Подписаться [Можно оплатить российской или иностранной картой. Подписка продлевается автоматически. Вы сможете отписаться в любой момент.]