Грузинский поворот от ворот Европы

Какие перспективы у страны, которая несколько десятилетий стремилась в Западный мир, а теперь ее власть передумала

Процесс вступления Грузии в ЕС приостановлен на определенное время: по крайний мере, до парламентских выборов 26 октября. Но как ясно и четко дает понять Брюссель в лице своих полномочных представителей, если в ходе тех выборов грузины переизберут нынешнюю «партию власти», «Грузинскую мечту» миллиардера Бидзины Иванишвили, бесповоротно испортившую отношения с Западом, то многовековая мечта Грузии об интеграции в Европу и все усилия грузинских политиков в течение последних 30 лет могут сойти на нет — «мечта о Европе» окончательно превратится в исторический миф, а кавказская страна вернется на «круги своя» — в орбиту России.

Посол ЕС в Грузии, опытный и высококлассный польский дипломат Павел Герчинский, был как никогда резок и конкретен в оценках. Буквально на грани европейской дипломатической риторики. Выступая «на полях» тбилисской международной конференции «расширение ЕС — геополитическая необходимость и последующие шаги для государств-кандидатов», Герчинский начал с сообщения о том, что лидеры ЕС в ходе последнего заседания Евросовета 27 июня «решили заморозить процесс вступления Грузии в ЕС».

Интересно, что по итогам того заседания глав государств и правительств Европейского союза проблематика Грузии в итоговом коммюнике не формулировалось столь четко и однозначно, но Павел Герчинский, судя по всему, получил мандат внести полную ясность, расставив все точки над i. «Для наших лидеров непонятны устремления властей Грузии», — продолжил развивать мысль польский дипломат. — «Закон «О прозрачности иностранного влияния» — это явный отход от выполнения девяти условий интеграции Грузии в ЕС», — уточнил господин Герчинский, назвав приостановку процесса интеграции Грузии «печальной» и «досадной».

По его словам, интеграция может быть возобновлена осенью, но лишь при условии, что в результате парламентских выборов 26 октября у Грузии появится «новое правительство», и это правительство «вновь начнет работу по сближению с ЕС».

Озвучив жесткий ультиматум (по сути, это именно ультиматум, причем не властям, а самому обществу), посол Герчинский подробно объяснил, почему ЕС «вынужден» прибегнуть к столь непривычному для европейского стиля методу взаимоотношений с партнером, обладающим статусом кандидата в члены ЕС.

Если перевести аргументы Герчинского с «дипломатического языка», то Брюссель просто больше не мог терпеть «художества» грузинских властей не только в плане их конкретных действий, но и риторики. Это и принятие закона «О прозрачности иностранного влияния», по сути — аналога российского закона об «иноагентах», кроме того, неоднократно звучавшие обвинения лидеров правящей партии «Грузинская мечта» (ГМ), в том числе основателя партии, миллиардера Бидзины Иванишвили, а также премьер-министра и спикера парламента, в злонамеренных попытках «организации в Грузии государственного переворота» с помощью фондов, финансируемых ЕС, а также в «стремлении втянуть Грузию в войну против России», открыв на Кавказе «второй фронт против Москвы».

«Венцом» стало высказывание премьер-министра Ираклия Кобахидзе, что Еврокомиссар Оливер Вархели якобы пригрозил ему «судьбой премьер-министра Словакии, подвергнувшегося вооруженному нападению» в случае принятия закона «Об иноагентах».

Тем не менее последней каплей, судя по всему, переполнившей брюссельскую «чашу терпения», оказалось даже не это неслыханное обвинение, а беспрецедентное по своей… «смелости» заявление того же премьера Кобахидзе о том, что

принятие пресловутого «закона» не только не уменьшило шансы Грузии по вступлению в ЕС, а, наоборот, увеличило шансы страны обрести полноправное членство в Европейском союзе к 2030 году, «сохраняя при этом национальное достоинство, а не прыгая на одной ноге перед Брюсселем».

После данной тирады даже всегда мягкий и спокойный Жозеп Боррель, верховный представитель ЕС по вопросам внешней политики и безопасности, чуть ли не перешел на «рык»: «нет и нет — этот закон не приближает, а отдаляет Грузию от ЕС», — почти воскликнул на брифинге испанец, сопровождая фразу непривычным для него «рубленным жестом» рукой.

Трудновоспитуемый кавказский ребенок

Современная Европа, конечно, не была собой, если бы при всем при этом сразу перестала «цацкаться» с малопонятным ей, трудновоспитуемым «кавказским ребенком». И дело даже не в том, что Брюссель все же окончательно не «запечатывает ворота» перед Грузией, откладывая окончательные решения на период после парламентских выборов 26 октября, а в нежелании наказывать само грузинское общество, сохраняя ему шанс образумиться. Евросовет, вопреки ожиданиям, не отменил безвизовый режим для грузинских граждан, оставив им привилегию и счастье свободно ездить в государства Шенгенского соглашения.

Эта привилегия осчастливила с 2017 года примерно 300 000 грузин (около 7% всей нации), благополучно уехавших в Европу, нашедших там работу и помогающих семьям.

Все попытки ведущих держав (в первую очередь ФРГ, Франции, Нидерландов) добиться приостановки «безвиза» из-за беспрецедентного наплыва грузинских незаконных эмигрантов и просителей убежища, наталкивались на жесткое противодействие европейских чиновников, в том числе того же Борреля и Вархели, призывавших к «европейской терпимости» по отношению к Грузии и ее многострадальному народу.

Однако терпеть происходящее в последнее время у европейцев уже нет ни малейшей мотивации и возможности:

если 26 октября грузинские избиратели подтвердят полномочия нынешней правящей партии, согласившись тем самым с ее политикой в отношении ЕС, то европейские ворота для Грузии закроются окончательно.

Возможно, навсегда.

А если учесть, что по всем опросам общественного мнения, в условиях традиционного «раздрая» в убогом и бесталанном «политическим спектре» Грузии, ГМ сохраняет шанс на безоговорочную победу, то страна, несомненно, подходит к печальной вехе собственной многовековой истории, выходящей по своему значению далеко за нынешний дискурс между Тбилиси и Брюсселем.

Чадо великой Византии

«Стремление в Европу», «возвращение в Европу» («обратно в родной дом — Европу») — главные «мобилизирующие мифологемы» грузинской истории начиная с мая 1453 года, когда турецкая армия султана Мехмеда II завоевала Константинополь, и великая Византия, под омофором которой Грузия развивалась с IX века, прекратила существование.

С тех пор «европейская ориентация» считалась исконно «грузинской мечтой», но — в условиях невозможности преодолеть огромные геополитические и географические барьеры — сначала проявлялась в стремлении сблизится с великой европейской державой, Московским царством, позже — Российской империей, затем наконец воплотилась в «Грузинской демократической республике», основанной в 1918 году на основе доминирующих тогда в Европе социал-демократических ценностей. Вплоть до уничтожения этой республики «российскими большевиками» — Иосифом Джугашвили и Серго Орджоникидзе — по итогам военной агрессии февраля 1921 года.

Грузинские элиты того времени сбежали через Батуми во Францию, где и покоятся на кладбище близ местечка Левиль под Парижем. Потомок той эмиграции — нынешний президент Грузии, карьерный французский дипломат Саломе Зурабишвили, — отчаянно борется сейчас за сохранение «вековой мечты» Грузии, но согласно конституции, обладает лишь церемониальными полномочиями.

Визит в Версаль и похороны во Всесвятском

В течение веков грузинские царства не прекращали попыток установить союзнические отношения и с «ядром Европы». Той же Францией.

Пример тому — визит в Париж в 1714 году грузинского просветителя Сулхана Саба Орбелиани и его встреча в Версале с Людовиком XIV.

«Король-солнце» был грустен, чувствуя приближение смерти. Он сказал грузинскому посланнику, что на него «напала старость» и что ему «с трудом удается справиться с тяжестью семидесяти лет», на что князь Орбелиани ответил в лучших традициях куртуазной Европы: «Ваше величество! Вы настолько грациозно носите свои годы, что каждому захотелось бы дожить до ваших лет».

Ответ грузинского дипломата понравился не только Луи Бурбону, но и придворным великого короля с их утонченным дипломатическим стилем.

Однако Франция, конечно, ничем Грузии, страдающей от постоянных набегов враждебных горцев и других соседей, помочь не могла.

Как писал в стихотворении «Саба» грузинский поэт XX века Мухран Мачавариани: «посол Картли вынес из знаменитого Версаля то же, что и внес туда».

Сразу после неудачной и безуспешной мольбы о помощи в адрес Бурбонов царь Картли (восточной Грузии) Вахтанг VI обратился к Романовым. А его посол и учитель Сулхан Саба Орбелиани похоронен в Москве — во Всесвятском.

После исторического «беспамятства» коммунистического режима, продлившегося с 1921 года до объявления Грузией независимости в 1991 году, идея «домой в Европу» засветилась с новой силой, но грузинские элиты, в том числе политики, с трудом понимали, что 500 лет — слишком много даже для цивилизационной и геополитической идентичности.

Европейская тропинка Грузии

Недавно грузинский журналист Паата Нацвлишвили вспоминал: в 1992 году, после распада СССР, когда в составе официальной делегации он находился в Европе, добиваясь членства Грузии именно в Европейском футбольном союзе, ему стоило большого труда объяснить европейцам, почему Грузия, страна Южного Кавказа, должна быть принята в UEFA, а не в Азиатскую конфедерацию футбола.

Многие европейские чиновники пожимали плечами и ссылались на заключение авторитетнейшего Британского географического общества, согласно которому границы Европы проходят на востоке по Уральскому хребту, а на юге — по Главному Кавказскому хребту.

Вполне европейскому «пожиманию плечами» и «холодной осторожности» тогда во многом способствовала и маразматическая гражданская война, бушевавшая в то время в Грузии и цинично, жестоко, но справедливо названная на Западе «кровавой клоунадой»; а также два диких этнополитических конфликта на территории бывшей Грузинской ССР — в Южной Осетии и Абхазии.

В те времена ЕС еще не был институционально устоявшимся объединением, а какие именно соображения подвигли Париж, Берлин и Лондон с их решающим словом в Европе согласится на включение Грузии в европейские интеграционные системы, сейчас сказать трудно. Говорят, свою роль в этом сыграл бывший министр иностранных дел СССР Эдуард Шеварднадзе, популярный в Европе и особенно ФРГ за вклад в «разрушение берлинской стены» и завершение холодной войны.

Так или иначе, но Грузия встала на «европейскую тропинку», а президент Шеварднадзе декларировал в 1996 году: «Европейский союз станет последней тихой гаванью для государственного корабля Грузии после бурных веков истории».

«Крайний бастион европейской цивилизации»

В 1999 году, выступая в Страсбурге на церемонии принятия Грузии в Совет Европы, Шеварднадзе сказал, что его страна в течение веков была «последним, крайним бастионом Европы». Имея в виду, что именно к востоку от Грузии начиналась Азия еще с XII века, то есть эпохи Тамплиеров и Ричарда Львиное Сердце, когда, согласно преданию, грузинские войска имели право входить в Царство Иерусалимское с развернутыми боевыми знаменами как ближайшие союзники европейских крестоносцев.

Кстати их всех, в том числе англичан, немцев и итальянцев, в Грузии в те времена называли «французами».

Много веков спустя, в январе 2004 года, сразу после «революции роз», свергнувшей президента Шеварднадзе, лидер той революции (четвертый президент Грузии — 36-летний Михаил Саакашвили) впервые поднял флаг ЕС на флагштоке у здания парламента, манифестируя тем самым основное направление своей внешней политики: вступление в ЕС и НАТО.

Сторонникам Саакашвили свойственно преувеличение его роли как в самой Грузии, так и в регионе, но если совершенно объективно и беспристрастно проанализировать итоги бурного десятилетнего правления «Миши», невозможно не заметить прочную цепочку событий, приведших в конечном итоге к ускорению процесса сближения Грузии (и не только Грузии) с ЕС. Сразу после «пятидневной войны» 2008 года, Европейский союз, шокированный действиями российской армии в независимом постсоветском государстве, инициировал программу «Восточное партнерство» для республик бывшего СССР. Из этой программы со временем «вылупился» другой, еще более далеко идущий проект — заключение с Грузией, Украиной и Молдовой договоров об ассоциации с ЕС. А попытка Киева оформить «ассоциацию» Украины с Европейским союзом вызвало жесткое неприятие Москвы. Как следствие: отказ президента Януковича от подписания документа, бурные события в Киеве, Крым, многолетнее противостояние на Донбассе и наконец — 24 февраля 2022 года.

При этом Грузия, ставшая при Саакашвили «источником» этих процессов и «первым звеном» упомянутой «цепочки», воспользовалась тем, что сменила власть в 2012 году, «успокоив» тем самым Москву, но реально продолжила идти по той же «тропинке»:

в 2014–2015 годах Тбилиси подписал с Брюсселем «Евроассоциацию», а также Договор о глубокой и всеобъемлющей зоне свободной торговли.

В 2017 году ЕС ввел с Грузией «безвизовый режим» — это была наивысшая точка евроинтеграции кавказской страны по степени влияния на жизнь простых граждан, получивших возможность ездить без виз в страны Шенгенского соглашения. В этом смысле с «безвизом» не может сравниться даже официальный статус кандидата в члены ЕС, который страна получила в 2023 году.

Как у Грузии «сломалось»

Что же «сломалось» после? «Сломалось» понимание (если оно вообще существовало) того, что нет и быть не может демократии без сменяемости власти.

Приближаются «судьбоносные выборы» 26 октября. Лидер оппозиции Михаил Саакашвили уже, по сути, третий год находится под домашним арестом в клинике Vivamedi и ежедневно выступает с заявлениями о готовности сменить власть. Неправительственный сектор, традиционно влиятельный, довольно высокопрофессиональный и очень активный еще со времен «революции роз», открыто лоббирует изменения, намекая на возможность новой революции в случае упорного отказа правящей партии перейти в оппозицию.

Летом 2023 года коалиция наиболее влиятельных неправительственных организаций даже предъявила ультиматум правительству в ходе массовой манифестации протеста, требуя его отставки. НПО тогда презентовали на многотысячном митинге «временное техническое правительство» до новых демократических выборов.

И хотя все эти «публичные экзерсисы» были лишь демонстрацией и манифестацией отношения гражданского общества к «забронзовевшей власти», правящая партия решила реанимировать «русский закон» об «иноагентах», чтобы «обуздать западную агентуру».

Таким образом, если в октябре «Грузинская мечта» сохранит в своих руках рычаги управления страной, а оппозиция вместе с «неправительственным сектором» потерпят поражение, Грузия окончательно встанет на другую, совсем не европейскую тропинку — в сторону «суверенной демократии» российского типа,

превратившись тем самым в единственный пример на постсоветском пространстве и в Восточной Европе, когда государство, шедшее в сторону ЕС и НАТО в течение трех десятилетий после обретения независимости, вдруг поворачивает обратно на 180 градусов.

Причем осенью невозможно исключить самый «травматический» с точки зрения независимости и государственности Грузии вариант развития событий: на днях Служба внешней разведки России с «нежной заботой о Грузии» сообщила: якобы Запад готовит насильственную смену власти в процессе октябрьских выборов.

Тем самым Москва не исключила свое вмешательство в очень важном для нее регионе — Грузии как ключевой географической точке «южного подбрюшья России» еще с XIX века, эпохи Российской империи и наместников на Кавказе.

Георгий Пагава, Тбилиси