«Вас убьют, других пришлют». Как срочников принуждают подписывать контракты

Семьи пытаются вернуть сыновей, но удаётся это не всегда

В рос­сий­ских воин­ских частях сол­дат-сроч­ни­ков при­нуж­да­ют к под­пи­са­нию кон­трак­тов с Мино­бо­ро­ны. Это уже дав­но не еди­нич­ные слу­чаи: про­бле­ма ста­ла систем­ной, сиг­на­лы посту­па­ют со всей стра­ны, гово­рят пра­во­за­щит­ни­ки. В ход идут уго­во­ры, обе­ща­ния хоро­ших денег, а если «пря­ник» не сра­ба­ты­ва­ет — угро­жа­ют поса­дить, отпра­вить в «мяс­ной штурм», изби­ва­ют и изде­ва­ют­ся. Как сроч­ни­ков обма­ном и наси­ли­ем отправ­ля­ют на фону, а семьи пыта­ют­ся их спа­сти — в мате­ри­а­ле «Вёрст­ки».

Что­бы не про­пу­стить новые тек­сты «Вёрст­ки», под­пи­сы­вай­тесь на наш теле­грам-канал

27 июня у сроч­ни­ка Миха­и­ла Вевье­ра из Ады­геи дол­жен был быть дем­бель. Но 10 июня 21-лет­ний парень позво­нил роди­те­лям и ска­зал, что под­пи­сал кон­тракт с Мино­бо­ро­ны. Как рас­ска­за­ла его мать Ана­ста­сия в видео­об­ра­ще­нии, сын сде­лал это под дав­ле­ни­ем.

«В его теле­фоне яко­бы нашли какую-то пере­пис­ку с кон­тракт­ни­ком, что он попро­сил достать ему какие-то таб­лет­ки. Ника­ких денег он не пере­да­вал, таб­ле­ток не полу­чал, сдел­ка не состо­я­лась. Трое офи­це­ров на него мораль­но дави­ли, ска­за­ли, что ему гро­зит от трёх лет по ста­тье 228 ч. 1, что его поса­дят, а отту­да сра­зу на пере­до­вую в штурм», — ска­за­ла Ана­ста­сия.

Миха­ил про­хо­дит служ­бу на Саха­лине, в вой­ско­вой части № 51823. Под­пи­сать кон­тракт и пой­ти «на СВО» его скло­ня­ли и рань­ше. А когда уго­во­ры не помог­ли, нача­лись угро­зы, рас­ска­за­ла Ана­ста­сия «Вёрст­ке».

«Мол, ты не бой­ся, в бое­вую часть не попа­дёшь, про­сто буде­те сидеть в сто­роне. Отси­дишь­ся, зара­бо­та­ешь денег. А когда он не согла­сил­ся, нача­ли стра­щать: под­пи­сы­вай. Нача­ли давить офи­це­ры, гово­ри­ли, есть скрин­шо­ты его пере­пис­ки с одним кон­тракт­ни­ком, кото­рый про­да­вал таб­лет­ки. Мол, гро­зит тебе тюрь­ма от трёх лет. А если поса­дят, сра­зу в штур­ма кинут», — гово­рит Ана­ста­сия.

Миха­ил рас­ска­зы­вал мате­ри, что дей­стви­тель­но по прось­бе дру­зей писал зна­ко­мо­му, кото­рый тор­го­вал таб­лет­ка­ми. Но до сдел­ки тогда не дошло.

«Думаю, этот кон­тракт­ник его и сдал. На него дави­ли, допра­ши­ва­ли, убе­ди­ли, что сын про него уже всё рас­ска­зал. Поэто­му он Мишу и сдал. После уже на Мишу ста­ли давить. Боль­ше ника­ких мер к нему не было — в про­ку­ра­ту­ру не обра­ща­лись, а медо­сви­де­тель­ство­ва­ние на нар­ко­ти­ки сде­ла­ли толь­ко после моих воз­му­ще­ний. Мы потом сами тоже дела­ли медо­сви­де­тель­ство­ва­ние, сын чистый», — рас­ска­зы­ва­ет Ана­ста­сия.

Коман­дир части сооб­щил мате­ри, что Миха­ил под­пи­сал доку­мен­ты доб­ро­воль­но. Но Ана­ста­сия в это не верит. Ещё в нача­ле служ­бы Миха­ил запи­сал видео, в кото­ром ска­зал, что заклю­чать кон­тракт не пла­ни­ру­ет, а если вдруг это слу­чит­ся — точ­но из-за обма­на или физи­че­ско­го и пси­хо­ло­ги­че­ско­го дав­ле­ния.

«Он учит­ся в Май­коп­ском госу­ни­вер­си­те­те, на неф­те­га­зо­вом направ­ле­нии. Взял ака­дем, его пла­ны — вер­нуть­ся, доучить­ся, уехать на север, где его ждёт рабо­та. Ника­ких пла­нов на кон­тракт точ­но не было, даже в кош­мар­ном сне мне это не мог­ло при­снить­ся — под­чёр­ки­ва­ет Ана­ста­сия. — У него служ­ба закан­чи­ва­ет­ся 27 июня, у нас уже в мыс­лях шари­ки, тор­ти­ки, мы его встре­чать соби­ра­ем­ся. Я как услы­ша­ла про кон­тракт — у меня руки опу­сти­лись, жить не хоте­ла, не зна­ла, куда бежать. Он на Саха­лине, я здесь».

Сын рас­ска­зал Ана­ста­сии, что из его взво­да мини­мум чет­ве­рых так­же при­ну­ди­ли под­пи­сать кон­трак­ты. Одно­му из сослу­жив­цев толь­ко испол­ни­лось восем­на­дцать.

«Думаю, таких ребят гораз­до боль­ше. [Коман­ди­ры] дела­ют, что хотят, дума­ют, что роди­те­ли за тыся­чу кило­мет­ров не поедут. И сна­ча­ла мы были даже рады, что его отпра­ви­ли в Южно-Саха­линск, что не в при­гра­ни­чье. Я гово­ри­ла: сынок, подаль­ше поло­жишь, побли­же возь­мёшь. А полу­чи­лось вот так».

Сей­час, гово­рит Ана­ста­сия, коман­до­ва­ние части её уве­ря­ет, что надо было про­сто вовре­мя напи­сать рапорт и всё бы отме­ни­ли. «Но я обра­ща­лась [напря­мую] к ком­ба­ту, и он ска­зал, что доку­мен­ты запу­ще­ны, ниче­го нель­зя вер­нуть», — воз­му­ща­ет­ся Ана­ста­сия.

Системная практика принуждения

Пер­вые обра­ще­ния от сроч­ни­ков о при­нуж­де­нии к под­пи­са­нию кон­трак­тов с Мино­бо­ро­ны ста­ли посту­пать око­ло года назад. Сего­дня их ста­но­вит­ся боль­ше день ото дня, разъ­яс­ня­ет дирек­тор «Шко­лы при­зыв­ни­ка» Алек­сей Таба­лов:

«Сна­ча­ла мы дума­ли, что это эко­но­ми­че­ская афе­ра, свя­зан­ная с жела­ни­ем зара­бо­тать на еди­ных выпла­тах, кото­рые поло­же­ны за под­пи­са­ние кон­трак­та. А когда ста­ли раз­би­рать­ся, поня­ли: нет, это не эко­но­ми­че­ская афе­ра, это афе­ра чело­ве­че­ская. Систем­ная прак­ти­ка, кото­рая фак­ти­че­ски спу­ще­на коман­до­ва­ни­ем в воин­ские части, — гово­рит Таба­лов. — В послед­ний месяц чис­ло обра­ще­ний ста­ло воз­рас­тать, при­чём посту­па­ют они из раз­ных реги­о­нов стра­ны».

Сроч­ни­ки «как потен­ци­аль­ное пушеч­ное мясо» очень удоб­ны для коман­ди­ров, пото­му что это люди под­не­воль­ные, под­чёр­ки­ва­ет пресс-сек­ре­тарь дви­же­ния «Иди­те лесом» Иван Чуви­ля­ев:

«Они удоб­ны тем же, что и зэки, долж­ни­ки, люди с услов­ны­ми сро­ка­ми, мик­ро­кре­ди­та­ми. Это те, кем мож­но мани­пу­ли­ро­вать, те, кто на под­не­воль­ном, фак­ти­че­ски раб­ском поло­же­нии. Систе­ма зама­ни­ва­ния на кон­тракт очень раз­ветв­лён­ная: мето­дов мно­го, сиг­на­лы посту­па­ют ото­всю­ду. И, насколь­ко мы можем судить, основ­ная вол­на при­нуж­де­ния идёт уже на ран­нем эта­пе сроч­ной служ­бы, сра­зу за при­зы­вом».

«А что воен­ные? Им постав­ле­на зада­ча, они её и выпол­ня­ют, как могут. С одной сто­ро­ны, сами не хотят ока­зать­ся на фрон­те, с дру­гой сто­ро­ны — хотят сохра­нить, что у них есть, — объ­яс­ня­ет Алек­сей Таба­лов. — Я думаю, чело­ве­че­ская жизнь нико­гда в Рос­сии не цени­лась. И уж тем более — в воин­ских частях».

«В случае невозвращения прошу направить меня в мясной штурм»

По две­сти-три­ста раз отжи­мать­ся, бежать 50 кру­гов вокруг ста­ди­о­на в пол­ном обмун­ди­ро­ва­нии — бро­не­жи­ле­те, про­ти­во­га­зе, с авто­ма­том. И всё это по ночам. А утром тебя отправ­ля­ют в наряд. Если ты несме­ня­е­мый, не спишь по пол­то­ра-два дня, рас­ска­зы­ва­ет 19-лет­ний Ники­та Звез­дов. По его сло­вам, таким обра­зом коман­до­ва­ние дави­ло на при­зыв­ни­ков в его воин­ской части.

Ники­та родом из Крас­но­яр­ска, а слу­жил в вой­ско­вой части № 25573 в Сер­ге­ев­ке под Уссу­рий­ском, по его сло­вам, одной из самых кри­ми­наль­ных в Рос­сии.

«Про неё посто­ян­но в ново­стях гово­рят. То кому-то голо­ву отру­би­ло, то кого-то там обма­ны­ва­ли. А ещё я знал, что там за воен­но­слу­жа­щих под­пи­сы­ва­ют кон­трак­ты. Либо насиль­но застав­ля­ют, изби­ва­ют, пси­хо­ло­ги­че­ски [давят]», — гово­рит Звез­дов.

В Сер­ге­ев­ке дей­стви­тель­но пери­о­ди­че­ски слу­ча­ют­ся несча­стья. На голо­вы сроч­ни­кам пада­ют бетон­ные пли­ты и метал­ли­че­ские тру­бы. В 2019 году один из сол­дат подо­рвал­ся на мине, а в 2018 году погиб­ли сра­зу трое воен­ных. Из воин­ской части неод­но­крат­но сооб­ща­ли о вымо­га­тель­ствах, изби­е­ни­ях и угро­зах убий­ством. В 2017 году груп­па сроч­ни­ков, уро­жен­цев Кав­ка­за, была задер­жа­на за то, что обло­жи­ла данью сослу­жив­цев, писа­ли мест­ные СМИ.

Уго­ва­ри­вать Ники­ту под­пи­сать кон­тракт ста­ли сра­зу же, как толь­ко он ока­зал­ся в части. Доволь­но быст­ро от раз­го­во­ров пере­шли к наси­лию.

«Сна­ча­ла вся­кие-раз­ные люди обра­ба­ты­ва­ли, пыта­лись по-хоро­ше­му: мол, как класс­но на кон­трак­те, на море будешь каж­дый год, в При­мор­ском крае будешь слу­жить. А потом нача­лись угро­зы и физи­че­ское наси­лие. Изби­ва­ли раз­ны­ми спо­со­ба­ми, кто как умел. Быва­ло, дру­гих сол­дат под­го­ва­ри­ва­ли, или кон­тракт­ни­ки били. Быва­ло, бил кто-то из стар­ших».

По сло­вам Ники­ты, одно­му из его сослу­жив­цев офи­цер выстре­лил из трав­ма­ти­че­ско­го писто­ле­та в ноги. Что­бы замять дело, на три меся­ца поло­жи­ли сол­да­та в боль­ни­цу: «и такое слу­ча­лось сплошь и рядом, для этой части это само собой разу­ме­ю­ще­е­ся».

Ники­та гово­рит, что сло­мал­ся через пол­го­да. Понял, что бук­валь­но «не выво­зит». Но судя по его воен­но­му биле­ту, кон­тракт он под­пи­сал ещё рань­ше, уже через три меся­ца служ­бы.

«Я думал, про­сто конь­ки отбро­шу. Так решил, что на кон­трак­те попро­бую хоть через ране­ние спи­сать­ся — на мину наступ­лю или хлор­ки выпью», — рас­ска­зы­ва­ет он.

После под­пи­са­ния кон­трак­та Звез­дов ока­зал­ся на поли­гоне 150‑й Идриц­ко-бер­лин­ской диви­зии в горо­де Бикин в Хаба­ров­ском крае. Там сол­да­ты долж­ны были про­хо­дить под­го­тов­ку перед отправ­кой в Укра­и­ну. По сло­вам Ники­ты, во мно­гом она сво­ди­лась к про­дол­жа­ю­ще­му­ся пси­хо­ло­ги­че­ско­му дав­ле­нию: «Каж­дый день было что-то новое. У нас ком­бат был, кото­рый угро­жал нас всех то в мяс­ные штур­мы отпра­вить, то раз­вед­чи­ка­ми и мото­стрел­ка­ми в Мели­то­поль. В общем, такая вот „под­го­тов­ка“».

За несколь­ко дней до выле­та в Укра­и­ну Звез­дов отпро­сил­ся у руко­вод­ства части «отдох­нуть перед бое­вы­ми дей­стви­я­ми». С тру­дом, но отпу­сти­ли. В это же вре­мя ему при­шла пер­вая зар­пла­та — 40 тысяч руб­лей. Хва­ти­ло на биле­ты до Крас­но­яр­ска. Дома встре­ти­ла мама. Ники­та ста­рал­ся не рас­ска­зы­вать ей все ужа­сы из части. Сооб­щил лишь, что воз­вра­щать­ся туда не пла­ни­ру­ет. Мама и дру­зья его под­дер­жа­ли. Через несколь­ко дней уволь­не­ние закон­чи­лось.

«Мне стал капи­тан писать в Whatsapp, мол, воз­вра­щай­ся, всё будет нор­маль­но, мы тебя пере­ве­дём, что-нибудь при­ду­ма­ем, в части оста­вим. Конеч­но, всё это неправ­да. Никто ниче­го бы делать не стал. Тем более, перед уволь­не­ни­ем меня заста­ви­ли напи­сать: „В слу­чае мое­го невоз­вра­ще­ния про­шу напра­вить меня в мяс­ной штурм“. При­мер­но такие цита­ты были в доку­мен­те. Все это под­пи­сы­ва­ют. На тот слу­чай, если спря­чут­ся в Рос­сии и их най­дут», — вспо­ми­на­ет Звез­дов.

Пра­во­за­щит­ни­ки, опро­шен­ные «Вёрст­кой», гово­рят, что юри­ди­че­ски кор­рект­ных таких доку­мен­тов быть не может: «Ско­рее это эле­мент дис­ци­пли­ны: убе­жишь, пой­ма­ют, вер­нут — «и на пере­док»», — отме­ча­ет Таба­лов.

Вымогательства и «прекрасные сказки»

К наси­лию в частях пере­хо­дят не сра­зу, гово­рят «Вёрст­ке» пра­во­за­щит­ни­ки. Обыч­но начи­на­ют с уго­во­ров. Сроч­ни­кам обе­ща­ют «слад­кую жизнь» — хоро­шие пер­спек­ти­вы в карье­ре, зар­пла­ту, служ­бу в тылу. Кон­тракт яко­бы дей­ству­ет три-шесть меся­цев, не понра­вит­ся — рас­торг­нешь, гово­рят им.

«Уго­во­ры начи­на­ют­ся уже в поез­де, по пути к воин­ской части. Мол, ты не мужик, если не под­пи­шешь. Или пуга­ют: „Если не под­пи­шешь, мы тебя отпра­вим на пере­до­вую, „на мясо“, сдох­нешь сра­зу“, — объ­яс­ня­ет дирек­тор „Шко­лы при­зыв­ни­ка“ Алек­сей Таба­лов. — А затем под­клю­ча­ет­ся уже физи­че­ское и мораль­но-пси­хо­ло­ги­че­ское наси­лие. Сроч­ни­ки едут двое-трое-чет­ве­ро суток, при­ез­жа­ют устав­шие в часть, их там ещё запи­ра­ют где-то, не кор­мят, спать не дают и дово­дят до тако­го состо­я­ния, когда им уже всё рав­но, они уже не могут сопро­тив­лять­ся, даже если бы хоте­ли».

«Им обе­ща­ют служ­бу в шта­бе и дале­ко от фрон­та, сами кон­трак­ты пре­под­но­сят­ся как крат­ко­сроч­ные, в них даже напи­сан срок дей­ствия 1–3 года. К сожа­ле­нию, всё это ложь, посколь­ку кон­тракт заклю­ча­ет­ся в прин­ци­пе с Мини­стер­ством обо­ро­ны, а не на кон­крет­ную долж­ность. Кон­трак­ты при этом про­дле­ва­ют­ся до бес­ко­неч­но­сти — на осно­ва­нии ука­за о моби­ли­за­ции», — гово­рит юрист Тимо­фей Вась­кин, рабо­та­ю­щий со «Шко­лой при­зыв­ни­ка».

По его сло­вам, в послед­нее вре­мя всё чаще исполь­зу­ет­ся и такая схе­ма: при­зыв­ни­кам обе­ща­ют «учё­бу» в неко­ем выс­шем воен­ном учеб­ном заве­де­нии.

«Непо­нят­но, дей­стви­тель­но ли их там соби­ра­ют­ся учить по про­грам­мам выс­ше­го обра­зо­ва­ния или это будут какие-то крат­ко­сроч­ные кур­сы, но как мини­мум двое наших заяви­те­лей за послед­нее вре­мя сооб­щи­ли, что их имен­но при­ну­ди­тель­но отпра­ви­ли учить­ся. Сама учё­ба пока не нача­лась, ситу­а­ции све­жие», — пояс­ня­ет юрист.

Вась­кин пред­по­ла­га­ет, что в воен­ные учеб­ные заве­де­ния сроч­ни­ков могут звать из-за нехват­ки кур­сан­тов. «Как оно будет на прак­ти­ке — пока точ­но не ясно. Может быть, их отпра­вят на крат­ко­сроч­ные кур­сы, а потом на фронт», — под­чёр­ки­ва­ет юрист.

Для того, что­бы Сер­гей из Самар­ской обла­стиi заклю­чил кон­тракт, хва­ти­ло кра­си­вых обе­ща­ний.

«Никто их там не бил. Про­сто раз в неде­лю при­хо­ди­ли спе­ци­аль­ные люди, соби­ра­ли в каком-то клас­се и рас­ска­зы­ва­ли пре­крас­ные сказ­ки про хоро­шую жизнь. Обе­ща­ли боль­шую зар­пла­ту, квар­ти­ру, что посту­пят в какой-то воен­ной вуз, зва­ние. Там уже чуть ли не до лей­те­нан­та, до офи­це­ра дохо­ди­ло», — рас­ска­зы­ва­ет мать Сер­гея Аннаi.

«Я ему гово­ри­ла: ты посмот­ри, они же обма­ны­ва­ют, спе­ци­аль­но туда зама­ни­ва­ют! — воз­му­ща­ет­ся Анна. — А он: «Они ска­за­ли, что я буду „бплаш­ни­ком“, не буду на „перед­ке“, съез­жу на пол­го­да и вер­нусь»».

По сло­вам Анны, её сын год назад бро­сил сель­хоз­тех­ни­кум в Самар­ской обла­сти и собрал­ся в армию. Поче­му — она не пони­ма­ет. «Он рань­ше все­гда гово­рил: „подо­жду“. У него была люби­мая девуш­ка, может, он с ней раз­ру­гал­ся. В общем, они с дру­гом вме­сте реши­ли идти слу­жить. Может, из-за денег… Он хотел боль­шие день­ги, жить не как мы, сред­ние люди, кото­рые года­ми всё нажи­ва­ют. Хотел всё и сра­зу».

Перед арми­ей мать про­си­ла ни в коем слу­чае не под­пи­сы­вать ника­кие доку­мен­ты. Сер­гей вро­де бы согла­шал­ся. А когда ока­зал­ся в вой­ско­вой части № 11666 в Хаба­ров­ске, позво­нил мате­ри и ска­зал, что решил заклю­чить кон­тракт. Отго­во­рить его не уда­лось. В октяб­ре 2024 года Сер­гей под­пи­сал доку­мен­ты и успел полу­чить первую выпла­ту — 195 тысяч руб­лей.

«Поче­му такая сум­ма, я не знаю. Мно­гие за кон­трак­ты полу­чи­ли в Хаба­ров­ске око­ло двух мил­ли­о­нов. Я ему ска­за­ла, он дол­жен узнать насчёт выплат, а он гово­рит: «Боюсь обра­щать­ся, пото­му что, не дай бог, заки­нут меня в какую-нибудь жопу»», — рас­ска­зы­ва­ет Анна.

В декаб­ре 2024 года Сер­гей ока­зал­ся в той же воин­ской части, что и Ники­та Звез­дов, под Уссу­рий­ском в посёл­ке Сер­ге­ев­ка. Анна вспо­ми­на­ет, как, открыв чаты роди­те­лей сроч­ни­ков, при­шла в ужас: «Когда я эту часть нашла, начи­та­лась, у меня воло­сы вез­де дыбом вста­ли. Там один конец, сра­зу в „штур­ма“. Так и полу­чи­лось. В янва­ре сына отпра­ви­ли „на пере­док“. Он ушёл на пер­вое зада­ние на десять дней. А там ведь всё не так, как гово­рят. Рас­ска­зы­вал, что и холод­но, и голод­но. И коман­дир по-скот­ски обра­ща­ет­ся. Гово­рит: „Хоти­те-не хоти­те, всё рав­но пой­дё­те в штурм под пуля­ми. Вас убьют, дру­гих при­шлют“. Они даже не скры­ва­ли это­го».

Рас­ска­зы­вал сын и о вымо­га­тель­стве. Нача­лось оно ещё в части в Хаба­ров­ске, где коман­ди­ры тре­бо­ва­ли день­ги от кон­тракт­ни­ков.

«Один коман­дир подо­шёл — ну что, мол, выпла­ты за кон­тракт полу­чил? Не забудь, мне столь­ко-то. Дру­гой подо­шёл, тре­тий. Потом ещё тре­бо­ва­ли день­ги на „нуж­ды части“. Там так при­ня­то. Все дем­бе­ля все­гда что-то поку­па­ют: кто-то рако­ви­ну, кто-то теле­ви­зор, косил­ки, лопа­ты. Сын им ска­зал, что выпла­ты пока не полу­чал», — гово­рит Анна.

Командиры рассчитывают, что никто разбираться не будет

Ещё один спо­соб улуч­шить ста­ти­сти­ку по кон­тракт­ни­кам — фаль­си­фи­ка­ции доку­мен­тов. Никак не сумев уго­во­рить сроч­ни­ка, коман­дир ста­вит фик­тив­ную под­пись за него.

Пер­вый такой слу­чай про­изо­шёл боль­ше года назад, когда трое сроч­ни­ков — Вик­тор Бату­рин, Ники­та Молоч­ков­ский с Саха­ли­на и Ники­та Бори­сов из Крас­но­яр­ско­го края — неожи­дан­но полу­чи­ли на свои кар­точ­ки круп­ные сум­мы в 300 тысяч руб­лей. Коман­до­ва­ние саха­лин­ской вой­ско­вой части № 71435 объ­яс­ни­ло, что это выпла­ты за кон­трак­ты. Сроч­ни­ки обра­ти­лись в суд, и выяс­ни­лось, что за них и ещё за несколь­ких сослу­жив­цев под­пи­си в кон­трак­тах поста­ви­ли коман­ди­ры. Но оспо­рить реше­ние воен­но­слу­жа­щие не успе­ли. Летом и осе­нью 2024 года все трое погиб­ли на фрон­те.

Осе­нью 2024 года сроч­ни­кам из Чебар­ку­ля так­же ста­ли при­хо­дить выпла­ты за кон­трак­ты. Роди­те­ли под­ня­ли шуми­ху — поз­же в Цен­траль­ном воен­ном окру­ге слу­чив­ше­е­ся назва­ли тех­ни­че­ским сбо­ем.

По сло­вам дирек­то­ра «Шко­лы при­зыв­ни­ка» Алек­сея Таба­ло­ва, в Чебар­ку­ле началь­ство само под­пи­са­ло доку­мен­ты за девя­те­рых сроч­ни­ков. Про­ку­ра­ту­ра это под­твер­ди­ла, но при этом сол­дат обрат­но на сроч­ную служ­бу с кон­трак­та не пере­ве­ли.

«Вари­ан­та, что ты отка­жешь­ся под­пи­сать кон­тракт и не поедёшь на вой­ну, нет. Его могут и под­пи­сать за тебя, а могут под­су­нуть какую-то бумаж­ку — вот тебе доку­мен­ты на доволь­ствие. Потом выяс­ня­ет­ся, что это был кон­тракт, а под­су­ну­ли его в тем­но­те», — объ­яс­ня­ет Чуви­ля­ев.

В воин­ских частях идут на пре­ступ­ле­ние в рас­чё­те, что никто не будет раз­би­рать­ся, счи­та­ет Алек­сей Таба­лов. А если и будет, то про­сто не успе­ет ниче­го дока­зать. Ведь для это­го нуж­но ини­ци­и­ро­вать суд, про­ве­сти почер­ко­вед­че­скую экс­пер­ти­зу. Но всё это тре­бу­ет вре­ме­ни, кото­ро­го у ново­ис­пе­чен­но­го кон­тракт­ни­ка про­сто нет.

«Если вдруг вам при­шли какие-то выпла­ты, от денег нуж­но сра­зу отка­зы­вать­ся! И сра­зу же пода­вать заяв­ле­ние во все орга­ны: в Воен­но-след­ствен­ный коми­тет, в След­ствен­ный коми­тет, в воен­ную про­ку­ра­ту­ру, в коман­до­ва­ние окру­га писать, что за меня под­пи­са­ли кон­тракт, а зна­чит, совер­ши­ли, по край­ней мере, под­лог. Ну и нани­мать хоро­ше­го адво­ка­та», — сове­ту­ет Таба­лов.

Действовать нужно быстро

Помочь решить про­бле­му может оглас­ка. В том же Чебар­ку­ле объ­еди­ни­лись роди­те­ли сроч­ни­ков, о ситу­а­ции ста­ло извест­но жур­на­ли­стам, воз­бу­ди­ли дело. При пер­вых же про­бле­мах нуж­но ста­вить в извест­ность роди­те­лей и писать заяв­ле­ния в воен­ную про­ку­ра­ту­ру, гово­рят опро­шен­ные «Вёрст­кой» юри­сты.

Тем более дей­ство­вать нуж­но быст­ро, если кон­тракт уже под­пи­сан. По зако­ну сроч­ник сна­ча­ла под­пи­сы­ва­ет рапорт на под­пи­са­ние кон­трак­та. Затем рапорт ухо­дит коман­до­ва­нию воен­но­го окру­га, потом его под­пи­сы­ва­ет коман­дир части. Обыч­но этот кру­го­во­рот доку­мен­тов зани­ма­ет какое-то вре­мя. И имен­но тогда ещё мож­но оспо­рить про­це­ду­ру, подав рапорт на отзыв рапор­та о под­пи­са­нии кон­трак­та. Но сей­час про­це­ду­ру всё боль­ше уско­ря­ют, гово­рит Таба­лов:

«Сей­час часто кон­тракт сра­зу дают на под­пись. И вот если ты под­пи­сал — всё. Мы можем мил­ли­он раз гово­рить, что эти дей­ствия неза­кон­ны. Да, мож­но и потом подать рапорт об отзы­ве ста­ро­го рапор­та. Но, во-пер­вых, хрен ты его ещё смо­жешь подать, этот рапорт, а во-вто­рых, прак­ти­ка не соот­вет­ству­ет зако­нам. И всё это оспа­ри­ва­ние, если и будет, то будет длить­ся дол­го, а чело­век уже отпра­вит­ся в СВО и там закон­чит свой путь».

Впро­чем, в конеч­ном счё­те всё зави­сит от того, на како­го коман­ди­ра попа­дёшь, гово­рит юрист. В любом слу­чае, оспа­ри­вать под­пи­са­ние необ­хо­ди­мо.

Сего­дня юри­сты сове­ту­ют и аль­тер­на­тив­ные пути. Это может быть эва­ку­а­ция из стра­ны, этим зани­ма­ют­ся «Иди­те лесом» и «Про­щай, ору­жие». Или даже наме­рен­ное уго­лов­ное дело за дезер­тир­ство.

«20 тысяч чело­век сей­час под таки­ми уго­лов­ны­ми дела­ми. i. Мно­гие идут на это созна­тель­но, заме­няя фронт на тюрь­му. Самое лёг­кое — неис­пол­не­ние при­ка­за, до трёх лет коло­нии-посе­ле­ния. И это гаран­ти­ру­ет сохра­не­ние жиз­ни. Прав­да, сей­час полу­чить суди­мость всё слож­нее. Пра­во­охра­ни­те­ли „про­чу­ха­ли“ и ста­ра­ют­ся людей на этой ста­дии вер­нуть на фронт», — разъ­яс­ня­ет Таба­лов.

Луч­ший спо­соб избе­жать про­блем с арми­ей — вооб­ще не ходить туда, это по-преж­не­му мож­но сде­лать закон­но, гово­рит Таба­лов. Это отсроч­ки, осво­бож­де­ние от армии по здо­ро­вью и аль­тер­на­тив­ная служ­ба — хотя доби­вать­ся её дол­го, на вре­мя раз­би­ра­тель­ства тебя не могут при­звать.

«Есть даже экзо­ти­че­ский спо­соб, кото­рый рань­ше и в голо­ву не при­шло бы реко­мен­до­вать, — уго­лов­ное дело за укло­не­ние от при­зы­ва. Полу­чить его доста­точ­но лег­ко. Надо укло­нять­ся от при­зы­ва, что­бы воз­бу­ди­ли дело. Далее суд, далее штраф — его мож­но опла­чи­вать в рас­сроч­ку. И потом в тече­ние ещё года после пога­ше­ния штра­фа тебя не могут при­звать на воен­ную служ­бу. При хоро­шем сте­че­нии обсто­я­тельств у тебя есть пол­то­ра-два-три года, что­бы при­ду­мать дру­гую стра­те­гию», — гово­рит Таба­лов.

Штра­фы по этой ста­тье до 200 тысяч руб­лей, но обыч­но суды назна­ча­ют сум­мы при­мер­но вдвое мень­ше. Это в любом слу­чае дешев­ле, чем, напри­мер, попы­тать­ся купить воен­ный билет, рас­ска­зы­ва­ет юрист. По его сло­вам, такое уго­лов­ное дело мож­но «полу­чать» несколь­ко раз, тем самым оття­ги­вая при­зыв.

По ч. 1 ст. 328 УК РФ воз­мож­ны и дру­гие виды нака­за­ния, в том чис­ле арест на шесть меся­цев и лише­ние сво­бо­ды до двух лет. Одна­ко, по дан­ным «Вёрст­ки», с нача­ла вой­ны и до нача­ла 2025 года ни один укло­нист не был при­го­во­рён к реаль­но­му лише­нию сво­бо­ды, все полу­чи­ли штра­фы.

«Если у тебя есть 17-лет­ний маль­чик — надо думать, как ему избе­жать армии. Есть аль­тер­на­тив­ная граж­дан­ская служ­ба, воен­но-вра­чеб­ная комис­сия, отсроч­ки по учё­бе, есть кате­го­рии год­но­сти. Надо всем этим зани­мать­ся! Пото­му что если чело­век уже попал в коле­со, выбрать­ся очень слож­но. Прак­ти­че­ски невоз­мож­но, — под­чёр­ки­ва­ет Чуви­ля­ев из „Иди­те лесом“. — Оста­ёт­ся, конеч­но, вари­ант дезер­тир­ства, но это тре­бу­ет огром­но­го муже­ства. Не каж­дый на это спо­со­бен».

«Сего­дня в армию идут либо рав­но­душ­ные, отре­шён­ные люди, либо не име­ю­щие реаль­ной инфор­ма­ции о том, что там про­ис­хо­дит, — уве­рен Таба­лов. — Они дума­ют, что их там про­не­сёт. Либо дей­стви­тель­но интел­лек­ту­аль­но не могут сопо­ста­вить, что армия рав­но смерть».

«Это не ихние дети туда идут, ихние дома сидят»

Вся систе­ма заклю­че­ния кон­трак­та рас­счи­та­на на то, что бороть­ся с ней будут еди­ни­цы, счи­та­ют опро­шен­ные «Вёрст­кой» пра­во­за­щит­ни­ки. Даже после обра­ще­ния к юри­стам сроч­ни­ки могут дать зад­нюю — когда их начи­на­ют запу­ги­вать коман­ди­ры. Мно­гие роди­те­ли ста­ра­ют­ся избе­гать оглас­ки, опа­са­ясь, что навре­дят детям.

Несколь­ко мате­рей сроч­ни­ков, кото­рые сна­ча­ла реши­лись на оглас­ку, через неко­то­рое вре­мя отка­за­лись от ком­мен­та­ри­ев «Вёрст­ке», объ­яс­нив это тем, что под­верг­лись угро­зам со сто­ро­ны коман­до­ва­ния воин­ских частей.

«Я не хочу сесть на 15 лет, мне и так угро­жа­ют тюрь­мой, чтоб я уда­ли­ла всё», — ска­за­ла одна из них.

Роди­те­ли Миха­и­ла Вевье­ра гото­вы к мак­си­маль­ной пуб­лич­но­сти. Сей­час они пыта­ют­ся оспо­рить под­пи­са­ние кон­трак­та и уже под­клю­чи­ли к делу воен­но­го юри­ста — но пони­ма­ют, что вре­ме­ни всё мень­ше.

«У нас же раз­ни­ца восемь часов. День сидим спо­кой­но, а ночью начи­на­ем дви­же­ние. Я уже обра­ти­лась в воен­ную про­ку­ра­ту­ру, запи­са­ла видео­об­ра­ще­ние. Сын гово­рит, в части гото­вят­ся к про­вер­ке, в пять утра всех подо­рва­ли, устро­и­ли шмон, теле­фо­ны поот­би­ра­ли. Как гово­рят ребя­та, руко­вод­ство части кон­крет­но поса­ди­ли на зад­ни­цу, висят на волос­ках», — гово­рит Ана­ста­сия Вевьер.

Ники­та Звез­дов смог дезер­ти­ро­вать из армии: «Когда я при­е­хал из части домой в Ново­си­бирск, пра­во­за­щит­ни­ки посо­ве­то­ва­ли уез­жать. Стал думать, какие вещи про­дать. Тут как раз на кар­ту упа­ли 400 тысяч выпла­ты за кон­тракт. Я взял билет на пря­мой рейс Крас­но­ярск-Ере­ван. И уле­тел».

Сей­час Ники­те девят­на­дцать, он живёт в одном из хосте­лов Ере­ва­на, под­ра­ба­ты­ва­ет помощ­ни­ком офи­ци­ан­та и пла­ни­ру­ет пере­би­рать­ся в Евро­пу.

«Нахо­дить­ся в Арме­нии опас­но. Хотя я не скры­ваю, где я. Но если пра­ви­тель­ство поме­ня­ет­ся на более бла­го­склон­ное к Рос­сии, при­дёт­ся уез­жать. Есть и про­бле­ма с моим загран­пас­пор­том — он уже дав­но про­сро­чен, про­длить его я не могу. Сего­дня гума­ни­тар­ные визы дезер­ти­рам дают толь­ко две стра­ны — Фран­ция и Гер­ма­ния. Хотя по фак­ту Фран­ция дала толь­ко семь виз, а Гер­ма­ния вооб­ще не дала пока ни одной. Поэто­му мой един­ствен­ный вари­ант — копить на фаль­ши­вый пас­порт», — чест­но гово­рит Ники­та. По его сло­вам, на «фей­ко­вый» небио­мет­ри­че­ский пас­порт, кото­рый нель­зя про­бить по базам, нуж­но око­ло 200 тысяч руб­лей.

Ники­та рас­ска­зы­ва­ет, что его зна­ко­мый смог купить такой пас­порт с достав­кой из Рос­сии — и по нему уехал в Гер­ма­нию. Сам Звез­дов пока соби­ра­ет­ся зани­мать­ся волон­тёр­ством — он наде­ет­ся, что это помо­жет полу­чить ему гум­ви­зу.

Сер­гей из Самар­ской обла­сти, кото­ро­го уго­во­ри­ли под­пи­сать кон­тракт, погиб 26 фев­ра­ля 2025 года на сво­ём вто­ром бое­вом зада­нии. Он попал под дрон в рай­оне посёл­ка Бур­лац­кое в Донец­кой обла­сти. Его мать Анна узна­ла об этом не сра­зу и ещё несколь­ко меся­цев его иска­ла.

«Мой сын чис­лил­ся без вести про­пав­шим. Я до послед­не­го наде­я­лась: или плен­ный, или СОЧi, — сокру­ша­ет­ся Анна. — Если бы я сама его не иска­ла, я бы до сих пор его не нашла. Никто нико­му не нужен! Вы пред­став­ля­е­те? Мы зво­ни­ли на горя­чую линию, мы зво­ни­ли в часть. А нам гово­ри­ли: он на зада­нии, он в гос­пи­та­ле, он ещё где-то. Я наде­я­лась, жда­ла. Как-то в интер­не­те нашла фото плен­но­го, копия мой сын, копия! Направ­ле­ние кур­ское, но вдруг сын бежал, я ж не знаю… А на самом деле он погиб, попал под дрон и зажи­во сго­рел».

Толь­ко в апре­ле тело Сер­гея в цин­ко­вом гро­бу доста­ви­ли на роди­ну. Анна попро­си­ла в мест­ном риту­аль­ном агент­стве выпи­лить в крыш­ке гро­ба окош­ко, что­бы удо­сто­ве­рить­ся, что хоро­нит сына.

«И я его узна­ла, — вспо­ми­на­ет Анна. — 8 мая мы его схо­ро­ни­ли, с поче­стя­ми и со всей этой… при­блу­дой. И я Бога бла­го­да­рю, что его выта­щи­ли, и я его зем­ле пре­да­ла. С кем сын погиб — еди­ни­цы нашлись, кого схо­ро­ни­ли. В основ­ном все лежат там, на этом про­кля­том бур­лац­ком направ­ле­нии».

Сын так и не успел полу­чить ника­ких выплат за под­пи­са­ние кон­трак­та, гово­рит Анна, это объ­яс­ни­ли тем, что у него не было хаба­ров­ской про­пис­ки. Сей­час она пыта­ет­ся добить­ся этих денег и обра­ти­лась в воен­ную про­ку­ра­ту­ру. И в то же вре­мя пыта­ет­ся в соц­се­тях пре­ду­пре­дить дру­гих роди­те­лей сроч­ни­ков, что­бы они берег­ли сыно­вей.

«Поче­му я мате­рям пишу? Пото­му что детей обма­ны­ва­ют! — Анна сры­ва­ет­ся на крик и пла­чет. — Пожа­луй­ста, бере­ги­те детей. Не раз­ре­шай­те им под­пи­сы­вать кон­трак­ты! Хоть вооб­ще в армию не пус­кай­те! Пото­му что коман­ди­рам всё рав­но, это не ихние дети туда идут, ихние дети сидят дома, а наши дети стра­да­ют. Вез­де такой бар­дак — это невоз­мож­но!»

Облож­ка: Дмит­рий Осин­ни­ков

Под­дер­жать «Вёрст­ку» мож­но из любой стра­ны мира — это всё ещё без­опас­но и очень важ­но. Нам очень нуж­на ваша под­держ­ка сей­час. Как нам помочь →