«Мам, а мы еще ночь здесь будем ночевать?»

Репортаж «Новой» из Шереметьево, которое накрыл транспортный коллапс — самый тяжелый с начала СВО

Беспилотники регулярно «закрывают» московские аэропорты — в 2025 году путешествие на самолете все чаще превращается в квест с неизвестным финалом. Покупая билет, стоит сразу закладывать долгие часы ожидания, а потому брать с собой пирожок, несколько бутылок воды, коврик для сна и лоток с наполнителем, если лететь с котом.

В выходные транспортный паралич охватил сразу несколько российских городов: Нижний Новгород, Челябинск, Калугу, Псков, — но сильнее всех пострадали московское Шереметьево и питерское Пулково. За два дня было отменено около 500 рейсов, задержано более двух тысяч. Люди толпились у выходов на посадку, словно в переходе метро в час пик. Из-за количества людей на станции «Шереметьево» даже остановили эскалаторы между этажами. Ущерб авиакомпаний предварительно оценивается в 20 миллиардов рублей. Ущерб пассажиров — бесчисленные часы, проведенные на полу, потеря денег, срывы отпусков и командировок — пока никто не подсчитал.

Пожилые, скрючившись, дремлют на холодном кафеле, используя куртки как подушки. Из комнаты матери и ребенка раздается плач навзрыд. Пуделю меняют седьмую описанную пеленку. Вот такая картина в зоне вылета Шереметьево — на фоне заявлений Росавиации о спокойной обстановке в терминалах и о том, что скоплений пассажиров «практически нет».

Сон под березками

Понедельник, 7 июля. Жду аэроэкспресс в Шереметьево на платформе на Белорусской. Уже здесь — толпа не доехавших до аэропорта. Многие в телефонах — проверяют табло вылета. Бабушка с внучкой-подростком стоят чуть в сторонке: «Маш, что там, отменили? Совсем? Суки! Раньше почему не написали? Я 650 рублей (цена билета на аэроэкспресс. — Ред.). в трубу пустила? Пойдем отойдем с тобой от людей в сторонку, а то я сейчас матюкаться начну».

Парень раздает друзьям по пауэрбанку. Всего их у него четыре. Ценнейшая вещь в Шереметьево.

Весь путь наш аэроэкспресс едет молча. Соседи проверяют табло. Я читаю сообщение Росавиации, что все аэропорты страны работают штатно, принимают и отправляют рейсы, и что «ситуация полностью управляема и нормализуется». Думаю, что, наверное, приеду и уже не застану никакого коллапса.

Но когда я захожу в терминал В, мне открывается страшная картина. Табло мелькает красными восклицательными знаками и зачеркнутым временем вылетов: «отменен», «отменен», «отменен»… На искусственных газонах под искусственными березками спят люди.

Трехлетние малыши, девушка, завернувшаяся в толстовку с головой, военный, рядом с которым лежат костыли. Это самое удобное место, если вообще уместно так говорить — здесь можно прилечь и не застудить себе на холодном полу все что можно. Поэтому здесь все занято, свободного местечка на газоне нет. Большинство из этих людей — пассажиры ночных рейсов: именно ночью в основном и происходят атаки дронов. Правда, некоторые люди здесь сидят даже не с прошлой ночи, а с позапрошлой.

В очереди в окошки представительства «Аэрофлота» стоят сотни человек. Усталые, изможденные лица. Периодически у окошек раздаются крики, ругань. Рядом — шестеро сотрудников МВД.

Представители «Аэрофлота» привозят тележку с бутылками воды.

В среднем на стояние в этой очереди уходит никак не меньше полутора часов. Здесь мало кто хочет рассказать про свою ситуацию: люди уставшие — часы ожидания, доходящие уже почти до суток, вымотают самого закаленного путешественника.

Мужчина с женой подбегает к объясняющему что-то пассажирам парню, представителю «Аэрофлота», и гневно, надрываясь, кричит: «Вы какого хрена не говорите, что в этой очереди не аннулируют билеты на отмененные рейсы?! Что здесь только за ваучерами на еду стоят? Какого хрена не говорите, я вас спрашиваю?! Куда мне вставать?» Вставать, оказывается, нужно было в очередь в другое окно. Туда свои несколько часов нужно выстоять, например, командированным, которым на посадочный талон для возврата средств нужно поставить штамп об отмене рейса.

Нервы сдают не у всех. Старики общаются с представителями авиакомпании спокойно, даже извиняясь за вопросы, хотя видно, как им тяжело стоять, да даже сидеть все эти долгие часы.

Александр, мужчина в очках, увидев менеджера «Аэрофлота», спешно надевает ботинки на ноги. Морщится: тяжело. Ноги опухшие. Подходит и вежливо задает вопрос: «Молодой человек, простите меня, но нам с женой дети покупали билеты в Минеральные Воды, рейс отменен, нам поставили штамп, а что нам теперь делать? Деньги вернут им? Это они покупали. Я очень переживаю». Парень устало отвечает: «Да-да, вернут на карту, с которой оплачивали». Николай поворачивается к жене: «Лен, давай посмотрим поезд, Мишке не пиши, с моей карты оплатим… Да, посмотри, если нижние [места в поезде] остались. На автобусе доедем».

«Так. А вы что хотели?» — спрашивает сотрудник «Аэрофлота» уже у мужчины в шляпе, который минут двадцать не решается о чем-то спросить. Он пытается изъясниться на английском, говорит, что его рейс отменен, а багаж, наверное, «бай-бай». «Нет, — отвечает сотрудник авиакомпании, — ваш сданный багаж в зоне розыска багажа. Вы можете пойти и его там найти».

Мамы с детьми, сидя на рюкзаках, разворачивают фольгу, в которую упакованы бутерброды. Вообще теперь брать еду с собой в аэропорт, кажется, уже просто необходимо. Если воду еще раздадут, то на еду можно слишком потратиться: в Шереметьево все недешево.

Анна Алексеевна, бабушка с двумя внучками, сидит на парапете с развернутыми котлетками, говорит: «Мы с внучками сидим со вчерашнего дня, уже переночевали тут. Ну как — легли друг на дружку. Одна спрашивает у матери: «Мам, а мы еще ночь здесь будем ночевать?»

Соня, девушка с двумя кошками в переносках, Мяткой и Сарой, должна была вернуться домой в Екатеринбург из Стамбула. Долетела до Москвы, а рейс в Екатеринбург отменили: «Я простояла за ваучером, не помню, на 400 или 500 рублей; все, что смогла на него купить — сок. Еду покупала на свои полторы тысячи.

Для кошек сухой корм есть, но они отказываются — и не в таком стрессе будешь, если сидеть в сумке почти двое суток». Мятка понуро смотрит себе под лапки. Дышит с открытым ртом, покачивая мордочкой. Душно.

Ваучеры на питание пострадавшим пассажирам действуют не во всех ресторанах. Например, в «Крошке-картошке», где как раз возможно уложиться в лимит, съев картошку с наполнителем и выпив морс за 500–600 рублей, ваучеры не принимают. Кассиры не раз объявляют это очереди, чтобы люди зря не стояли. Женщина подвозит военного в инвалидном кресле, спрашивает: «Покормите военного по ваучеру?» «Простите, нет-нет, ваучеры не принимаем», — отвечают ей. Исключений нет.

Думаю, где подзарядить телефон, но так, чтобы не занять место того, кому розетка нужнее, ищу и совсем не могу найти свободную розетку. Станции подзарядки обложены севшими телефонами. Кафе, бары забиты — от столика с розеткой никто не встанет, понятное дело. Девушка на корточках тянет длинный провод от женского туалета. Он ведет к электросушилке у раковин.

«Потому что не дураки, чтобы ночью лететь»

С чего вообще все началось? И почему именно в Шереметьево случилась эта критическая ситуация? Утром 5 июля Росавиация сообщила, что Шереметьево работает только на прием рейсов — меры были приняты в связи с закрытием воздушной зоны и «сильным ветром» в районе аэропорта. Сергей Собянин заявил, что утром было сбито два беспилотника, летевших на Москву. До этого же в течение ночи из-за атак БПЛА Росавиация ограничивала работу аэропортов Нижнего Новгорода, Тамбова, Санкт-Петербурга, Саратова, Ярославля и Ижевска. Поэтому рейсам, которые следовали в эти города из Шереметьево, нужно было вернуться в аэропорт отправления. Так с ночи в московском аэропорту скопились десятки задержанных авиарейсов, они «наползли» на дневные. А затем дневные «наползли» на вечерние, а новые вечерние — на ночные. Но ночью над Москвой снова закрыли воздушное пространство. Аэропорт и начал «захлебываться».

По словам сотрудников авиакомпаний, опрошенных «Базой», одной из причин нынешнего коллапса также стала большая нехватка трапов и обслуживающего персонала: «Все дело в том, что во время пандемии и СВО количество авиаперелетов значительно уменьшилось. По мнению источников, чтобы избежать лишних затрат на обслуживание неиспользуемой техники, такой как трапы, аэропорт просто вывел ее из эксплуатации. <…> Кроме того, проблем добавила нехватка стоянок. Самолеты маневрировали на рулежных дорожках, ожидая освобождения места, а затем дожидались самой подачи трапов. В свою очередь, из-за задержек пилоты и бортпроводники закрывали норму рабочего времени. Аналогичные трудности затронули и обеспечение бортовым питанием. Поставщики не справлялись с нагрузкой из-за нехватки машин и сотрудников для доставки новой еды и уборки использованной посуды. В итоге некоторым самолетам приходилось по несколько часов ожидать, пока их загрузят питанием».

Возможно, именно потому, что Шереметьево меньше других аэропортов сталкивался с закрытием воздушного пространства, сам аэропорт и авиакомпании, базирующиеся в нем, оказались не готовы к перекрытиям в небе, с которыми пассажиры живут уже три года.

Вспомним майские праздники. Тогда столичные аэропорты накрыл масштабный транспортный коллапс, какого не было с начала специальной военной операции. Беспилотники, летевшие на Москву, блокировали небо для гражданской авиации изо дня в день. Внуково, Домодедово, Жуковский, временами и Шереметьево поочередно закрывались, десятки рейсов отменялись или зависали в ожидании разрешения на вылет. Пассажиры — взрослые, дети, пожилые — сутками дремали на чемоданах в залах ожидания. Других часами не выпускали из самолетов — не хватало автобусов и трапов. Лайнеры стояли в пробке. Те, кто должен был приземлиться в Москве, оказывались в Казани, Питере, Уфе, Махачкале, Минеральных Водах. Там — новый круг ожидания. Пока над столицей снова и снова закрывали небо, у людей сдавали нервы. Вместо шезлонга на пляже приходилось коротать время у розетки с зарядкой в дьюти-фри.

Пилот рейса «Аланья — Москва» в один из таких дней честно признался пассажирам: «Первый раз такая ситуация за всю мою жизнь, чтобы всю московскую зону закрыли и заход выполнялся только в один аэропорт. Через север и на протяжении четырех часов». «Заход» осуществлялся в единственно открытый Шереметьево. А во Внуково у выхода на посадку на рейс в Анталью у пассажиров сдавали последние нервы. Рейс должен был вылететь 28 мая в 2:45, из-за атак БПЛА его перенесли, гостиницу и трансфер людям не предоставили, просто отправили всех домой, перенеся время вылета на 29 мая в 3:30. Но тут — новая атака беспилотников. Людей уже привели к рукаву, который вел в самолет, в последний момент остановили. Люди орали: «Давайте сюда начальника быстро!», «Вы причем, причем!», «Самый позорный аэропорт, самый позорный!», «Международный аэропорт, ребят, вы че там, вообще?», «Начальника сюда! Это вчера так же начиналось!», «Мы из интернета все узнаем, информации нет никакой!»

Я приезжала во Внуково не раз во время массовых отмен посмотреть на обстановку. Уставшие люди с бумажками-ваучерами в руках за столиками в «Му-му». Спящие на чемоданах парочки. Слышала, как парень, взглянув на табло, воскликнул: «Как везет этим, кто в два [часа дня] улетает, это на десять часов позже нас! Прикинь, и они улетают». Девушка ответила ему с грустной улыбкой: «Да потому что не дураки, чтобы ночью лететь, когда небо закрывают».

«Человек может потерять куда больше, чем отпуск»

Алена должна была лететь в Мюнхен через Стамбул на майские, билет покупала на сайте Turkish Airlines, но так и не улетела. Только зря прождала двое суток во Внуково. А лететь должна была всего на три дня, на день рождения к сестре.

— Позже приехать я уже не смогла из-за работы. Как раз взяла три дня неиспользованных выходных, — говорит Алена «Новой». — Мне до слез было обидно. Я сестру не видела больше года. «Туркиш» тянет с возвратом денег (через неделю после предполагаемой даты вылета деньги Алене все же вернули. — Ред.), а до Мюнхена у меня был турецкий чартер — Pegasus, он невозвратный, тот билет просто пропал. Пересадочным пассажирам сложнее всего — я хотела сэкономить и взяла два раздельных билета, поэтому Pegasus было пофиг, из-за чего я на нем не полетела. С другой стороны, несмотря на всю обиду, я думаю, что лучше, наверное, вообще пока не лететь, чем взлетать и трястись: а не должны ли вот-вот закрыть небо, а вдруг там уже что-то на подлете к моему самолету? Поэтому я беру паузу и не полечу, пока такая обостренная ситуация».

Еще один пассажир, с которым поговорила «Новая», Игорь, рассказал, что ему не повезло дважды. На майские он с женой и детьми купили билеты в Белек, рейс до Антальи. Turkish Аirlines переносили их рейс из-за, как объявляли по громкой связи, «позднего прибытия воздушного судна». В итоге это позднее прибытие и запрет на вылет «съели» почти три дня отпуска. Из восьми. Но следом в июне — другая беда. Игорь должен был улететь с мамой в Тель-Авив, где она постоянно живет, но на этот раз закрылось израильское небо. По аэропорту Бен-Гурион были нанесены удары иранскими ракетами.

— Я «попал» дважды. Для меня это уже привычно, в мире такой бардак происходит, что лучше, если нет в загашнике лишних денег, не рисковать и не лететь на последние. Выбивая компенсации, только убьешь нервы и время. Но если я только это потерял, то мама потеряла куда больше. Я должен был отвезти ее в Тель-Авив на похороны очень близкого друга — она на них не попала. В этом случае не вина беспилотников, вина сумасшедшего мира. Человек может потерять куда больше, чем отпуск. У всех же своя ситуация, не всем отмены и переносы даются легко. Кому-то вылетают в копеечку, у кого-то такие обстоятельства, что не лететь нельзя.

И после майских и июньских, а теперь уже и июльских дней каждую неделю случаются дни, когда люди проводят ночи у фонтанчиков в аэропорту или добираются из Москвы до других городов на попутках, бронируя новые билеты за свой счет. Нервы сдают, хотя многие и поясняют, что понимают: это плата за безопасность.