План без Маршалла

Проходит ли через Зангезур дорога к миру и кто теперь будет играть основную роль на южнокавказской политической сцене

Большую пресс-конференцию Никола Пашиняна в Ереване ждали, как ждут давно анонсированную премьеру, раз за разом откладывавшуюся из-за появления в сюжете новых поворотов. Случись она месяц назад, Пашиняна одолевали бы вопросами о его борьбе с Церковью. Чуть позже добавился бы ажиотаж в связи с раскрытым, как утверждала власть, путчем. Но потом все на Южном Кавказе сплелось в такую тугую интригу, что предпочтение в выделении главного само по себе стало политическим фактором.

К тому же за несколько дней до этого в Абу-Даби прошла встреча Никола Пашиняна с президентом Азербайджана Ильхамом Алиевым. И все это на фоне непрекращающегося кризиса в отношениях Баку и Москвы, продолжающегося конфликта в Армении и активных обсуждений новых форматов урегулирования на Южном Кавказе, в котором все чаще упоминается Вашингтон.

Перевод с американского и обратно

По итогам встречи в Эмиратах Баку и Ереван выступили с идентичными пресс-релизами, в которых аккуратно перечислялась вся армяно-азербайджанская повестка последних лет. Подобного единства, в самом буквальном смысле слова, Баку и Ереван еще не выказывали, что породило осторожный оптимизм, но в то же время умножило вопросы: что же такого обсуждали стороны в течение пяти часов, если они проявили такую солидарность в обоюдной скрытности?

Между тем за несколько недель до этого Берлинский центр Карнеги* сообщил, что интерес к урегулированию проявили американцы. Они предложили логистическую компанию, которая занималась бы вопросами разблокирования так называемого Зангезурского коридора — 40-километровой дороги, которая, проходя по территории Армении вдоль ее границы с Ираном, соединяет Азербайджан и его эксклав Нахичевань, граничащий с Турцией. В качестве примера подобной практики приводилась Абхазия. Там проблемы транспортировки через ее территорию предлагалось передать швейцарской фирме, которая осуществляла бы таможенный контроль на въезде и выезде из нее. Впрочем, в Абхазии до практического решения дело не дошло, но там и ситуация несколько другая.

Вместе с тем само появление этих слухов вынудило стороны к непростому информационному маневрированию. Баку хранил молчание, дозируя осторожные утечки о том, что особого восторга по этому поводу не испытывает. Ереван же накануне встречи в Абу-Даби устами заместителя министра иностранных дел Мнацакана Сафаряна неожиданно признал, что не имеет ничего против такого начинания, которое стали называть «аутсорсингом». Примерно в это же время первым более или менее официально американское предложение подтвердил посол Том Барак:

США готовы на 100 лет взять дорогу, проходящую через Армению, в аренду. И уже на это практически наотмашь ответила пресс-секретарь Пашиняна Назели Багдасарян: никакого аутсорсинга, а аренда — это вообще по части сельскохозяйственных земель.

Близкие к армянской власти телеграм-каналы тоже обрушились на тех, кто поддержал тему американской логистики, хотя накануне напоминали, что идею аутсорсинга Никол Пашинян сам предлагал еще в 2022 году.

На пресс-конференции Пашинян все-таки подтвердил: предложение Вашингтона есть, и оно обсуждается.

Яснее не стало.

От Газы до Руанды

Вскоре после встречи в Абу-Даби, беседуя с генсеком НАТО Марком Рютте о скором урегулировании между Азербайджаном и Арменией, сообщил уже Дональд Трамп — пусть через запятую, в рамках анонса своих миротворческих успехов от Газы до Руанды, и не слишком уверенно артикулируя не очень понятные ему топонимы.

Однако есть и другие основания подозревать, что предложение, переданное Баку и Еревану, — исключительно рамочное, и его детали сторонам предложено придумать самим. При понимании, что стороны могут идею и не оценить. Между строк в виде плохо скрытого сожаления о возможном будущем фиаско это ощущалось даже в заявлении американского посла в Турции: мы предложили хороший вариант, но, возможно, привычка считать племенные (именно так и было сказано. — В. Д.) интересы выше интересов личности может возобладать снова.

Так что пока все инициативы выглядят частью того же жанра, в котором Вашингтон заинтересовался редкоземельными элементами. С тех пор про соответствующее соглашение с Киевом ничего не слышно, никак не фигурирует совместный украино-американский фонд доходов от украинских полезных ископаемых в теме закупок американского оружия для Украины европейцами.

Так что от вопросов, связанных с логистической инициативой Вашингтона, Пашинян уходит, возможно, не по соображениям конспирации, а просто потому, что никаких ответов на них на самом деле нет. Кто и как будет осуществлять погранконтроль и таможенные процедуры — здесь все еще более или менее понятно. Но кто будет контролировать безопасность на самой дороге? Кто гарантирует Армении, что какая-нибудь специфическая группа людей не потеряется и не разбредется по округе и дальше? Насколько Армения вообще будет информирована о характере перевозок? Каков будет юридический статус дороги, сможет ли Армения ею пользоваться, как будут устроены инфраструктуры и кто будет ими управлять?

И самое главное — то, что пытаются понять в Армении и эксперты, и журналисты, и, конечно, оппозиция: насколько зеркальным предполагается это начинание, будет ли по тем же принципам организован транзит по азербайджанской территории для Армении, ибо в противном случае она не получает никаких выгод от этой коммуникационной сети, как ее ни назови — «Зангезурский коридор» или, как это видят в Армении, «Перекресток мира»? В любом случае, до тех пор, пока не будут решены политические вопросы, обсуждение инфраструктур или особенностей управления все равно не имеет никакого смысла.

А у политических обсуждений совсем другой контекст. И другой календарь.

Джокер к выборам

Единственной сюжетной линией, которая определяется календарем, — парламентские выборы в Армении, назначенные на июнь следующего года, и которые обещают стать самыми драматичными в наиновейшей истории страны, которая началась после карабахских катастроф.

Никол Пашинян успешно продолжает проверенную политтехнологию конвертации внутриполитической повестки в глобальную. Любая внутренняя полемика превращается в спор (для избирателя — первичный) о войне и мире, в котором у Пашиняна есть все рычаги и аргументы. И сколько бы кто их ни считал предательством, многое простится, пока альтернативой ему будет риск новой войны, уже на территории самой Армении.

Притом что объективных причин ее развязывать у Баку сегодня нет, власть ощущение этого риска всячески поддерживает. А оппозиция ей в этом помогает, всячески давая возможность трактовать любую их разоблачительную критику как подталкивание к войне. Попытки отдельных оппозиционеров представить мир по Пашиняну лишь как одну из его разновидностей, причем худшую, пока выглядят не убедительно. До выборов есть еще целый год, чтобы фатально ошибиться или нарваться на роковую случайность. Но только у Пашиняна есть настоящий джокер — мирный договор.

Но и для того, чтобы выгодно разыграть джокер, нужно правильное время и удачная раздача. Сейчас, за год до выборов, еще рано. Начало следующего года, весна — в самый раз. Возможно, поэтому сегодня вторым по повторяемости у армянской власти после «аутсорсинга» является «парафирование» — именно о нем, о договоренности об окончательной редакции мирного, пусть и без подписания, договора, судя по всему, и говорилось на встрече в Абу-Даби.

Вопрос в том, что за такую услугу потребует от Еревана Баку.

Сам договор ему не очень нужен — если в нем не будет слов о капитуляции, а их не будет. Делимитация границы и так пойдет с учетом его победительных интересов, пусть и без явных излишеств. По большому счету, все задачи он и так решил. Кроме коммуникаций. Которые ему нужны, но еще нужнее Турции. Вероятно, именно в этом формате и работали представители Анкары, Баку и Еревана, делясь впечатлениями с Брюсселем и стимулируя Вашингтон.

Но было бы некоторой недооценкой ситуации счесть, что все это происходило при окончательном отстранении от переговорного процесса Москвы.

Далеко от Москвы

Соблазн принять «после» за «вследствие» необорим, особенно когда в самом деле все преисполнено таких совпадений. И если в описываемое время и при описываемых обстоятельствах в Екатеринбурге начинается облава на этнических азербайджанцев (а в Ереване, повторим, раскрывается заговор против Пашиняна), значит, все не случайно, и это, безусловно, реакция Москвы.

Между тем даже с хронологической точки зрения не все сходится. Атака на Церковь в Армении началась задолго до слухов об американской логистике, и, пока власть не придала этому процессу геополитической значимости, эти события проходили исключительно по внутриполитическому разряду. С политической же точки зрения все еще менее убедительно. Ни очевидных возможностей смены Пашиняна, ни практического смысла в этом мероприятии для Москвы не просматривается. Вернуть Южному Кавказу тот формат, который был до карабахских перипетий, все равно невозможно, и в Кремле это наверняка понимают. А Пашинян, который довольно предсказуемо чередует встречи в Брюсселе с парадом Победы в Москве, его устраивает гораздо больше, чем может показаться под влиянием речей Владимира Соловьева и Маргариты Симоньян.

И еще менее очевидны бонусы от обострения с Азербайджаном. Как бы ни складывались отношения Баку с Москвой — а бывало всякое, обе стороны исходили из традиции исторического братства элит, еще с самых коммунистических времен. Азербайджан всегда был для Кремля главным призом на Кавказе, с которым еще издавна обращаться следовало с особой бережностью. Словом, для того чтобы лидеры могли в любой момент по-монаршьи отменить битье посуды (а эта опция остается главной и сегодня), конфликт должен быть управляемым. Особенно сегодня, когда впервые от его продолжения Москва теряет больше, чем Азербайджан.

В завязке екатеринбургской истории Кремль мог сразу все погасить, но не стал. Во-первых, совершенно не факт, что согласился бы на такое гашение Баку. А во-вторых, Москва наверняка помнит, что рассматривала визит Алиева 9 мая на парад как знак примирения, а он в последний момент предпочел от примирения уклониться, продемонстрировав, кто на самом деле управляет конфликтом и графиком его решения. А раз так, могла решить Москва, если помириться все равно не получится и надо это пережить, то остается лишь извлечь хоть какую-то пользу, что проще всего, как обычно, сделать в патриотическом жанре. Но и это не главное.

Москва, действительно, утратила инициативу в армяно-азербайджанском урегулировании, а это значит, что в изрядной степени и в главных проектах — коммуникационных, лидером которых рассчитывала стать после окончания карабахской войны.

И, действительно, стараниями Баку, при поддержке Турции и при определенном интересе Еревана, который в вопросе Зангезурского коридора слишком долго воспринимал Москву ситуационным союзником Баку.

Но южнокавказский процесс становится намного шире — это больше не замкнутая система, в которой любая игра обречена на нулевую сумму. Это система эфемерных балансов, многочелночных договоренностей, двусмысленных сигналов. Здесь Москва и Анкара обсуждают кавказскую логистику, а там — скажем, Сирию или санкции. Темы связываются между собой по своей причудливой логике.

Точно так же с Азербайджаном торги и коллизии развиваются по самым разным направлениям. Это процесс с вечным продолжением, с новыми поворотами и раскладами. Встречу в Абу-Даби называют первой, проведенной в двустороннем формате, но точнее будет сказать, что впервые все заинтересованные стороны предпочли остаться в тени. В непубличной же части вряд ли обошлось без сложной системы контактирования, в которой, так или иначе, на разных уровнях и с разной степенью вовлеченности поучаствовали все участники этой очень большой, запутанной и многокритериальной игры.

Но что бы ни творилось в бурных кулуарах, на поле, действительно, впервые были обе стороны. И, вероятно, впервые им никто не предлагал повестку — они ее расписывали сами, пусть и на основе сырых рекомендаций, с оглядкой на противоречивые интересы. Но исходя прежде всего из того, что можно извлечь для самих себя из всего этого разноголосья. Пока, судя по всему, немногое. Но если хорошие новости и есть, то хотя бы в том, что торопиться, как это бывает в вопросах войны и мира, уже никому не надо.

* Фонд Карнеги признан в РФ «иноагентом» и внесен в список нежелательных организаций.