Прийти, увидеть, запретить. Константин Шавловский о том, почему современному государству не выгоден закон о цензуре
Считается, что в России не вводят официальную цензуру, потому что она запрещена Конституцией. Поэтому властям, и особенно силовому блоку, приходится изворачиваться, изобретая не слишком удобные, а то и вовсе экзотические цензурные инструменты, привлекая для этого деструктологов и других лжеэкспертов. Константин Шавловский считает, что закон о цензуре в данных обстоятельствах больше нужен авторам, чем государству, и поэтому его не будет.
Перестройка в культуре, как известно, началась с V Съезда кинематографистов, когда вместо Сергея Бондарчука самое лояльное, наименее репрессированное и наиболее преуспевающее культурное сообщество в СССР, кинематографисты, выбрало председателем своей творческой организации Элема Климова. С трибун тогда звучали, как заклинания, слова «хозрасчет и самоокупаемость» — наивные советские режиссеры верили в то, что их фильмы смотрят из-за их исключительно высокого качества и коммерческого потенциала, а не из-за отсутствия конкуренции в сфере развлечений. И при малейшем движении в сторону рыночной экономики они будут зарабатывать миллионы.
Когда проходил V съезд, мне было 3 года. Отголоски его я застал спустя 20 лет в беседах с его постаревшими героями — все они как один сетовали на то, что при советской власти им работалось лучше, а продюсерский диктат оказался намного жестче государственного.
Не вписавшиеся в новое время режиссеры проклинали цензуру рынка — ее, в отличие от цензуры советской, обойти было почти невозможно.
Ведь продюсер, в отличие от чиновника, распределяет не государственные деньги, а свои.
Перестроечный ажиотаж по поводу «хозрасчета и окупаемости» отчасти понятен: в советское время кино действительно было сверхприбыльной отраслью, считалось, что доходы от нее сопоставимы с водочными. И хотя режиссеры, сценаристы и все занятые в этой сфере работники были советской элитой и жили намного лучше среднестатистического советского гражданина, хорошего, как известно, много не бывает, а аппетит приходит во время еды. Казалось, достаточно отодвинуть чиновников от управления кинематографом, и жизнь наладится, причем цензурные соображения были второстепенными по сравнению с экономическими. Всем хотелось прибыли, а если можно ее совместить с выражением гражданской позиции, то будет совсем хорошо (хотя, в общем-то, это необязательно).
При этом цензурные особенности советского кино, издательского дела и т.п. и для самого советского государства были не сказать чтобы определяющими. Оно просто было монополистом, контролируя целиком и полностью все производство и дистрибуцию. И то, что в последние 15 лет возвращается в искаженном виде — вливания в коммерческий сегмент кинематографа госденег через Фонд кино, ручное управление прокатом, когда для «нужных» релизов освобождают места на праздники — не сопоставимо с советским опытом по всем параметрам. Тогда не просто действовали квоты на иностранное кино (о которых Михалков якобы только что снова договорился с Путиным), но в целом альтернатив походу в кино или чтению книг было не много. И отсюда все рассказы о том, как советские мальчишки и девчонки ходили по 10 раз на один и тот же фильм. Это не кино было лучше, это было отсутствие выбора.
Подпишитесь, чтобы прочитать целиком
Оформите подписку Redefine.Media, чтобы читать Republic
Подписаться [Можно оплатить российской или иностранной картой. Подписка продлевается автоматически. Вы сможете отписаться в любой момент.]