«Расстрелять всех поименованных в списке»

Как Союзу подрубали крылья: дело Ивана Сакриера, начальника Управления авиационного вооружения ВВС РККА

Сакриер был арестован 21 апреля 1941 года, за два месяца до начала войны.

«…На допросе от 9-го августа 1941 года САКРИЕР дополнительно показал, что он лично по заданию Ванникова Б.Л. должен был 1-го марта 1941 года совершить террористический акт против товарища Сталина во время доклада Правительственной Комиссии в Кремле о новых образцах авиационного вооружения, для чего Б.Л. Ванников должен был его снабдить патронами для пистолета с разрывными пулями…

Б.Л. Ванников убеждал САКРИЕРА в том, что поскольку на докладе Правительственной Комиссии в кабинете И.В. Сталина будет присутствовать целый ряд участников антисоветской организации, то после удачного выполнения террористического акта они вывезут его из Кремля.

На совещании обсуждались предложения Комиссии по упорядочению крупнокалиберных пушек и пулеметов. По предложению Б.Л. Ванникова, САКРИЕР должен был — либо подойти к И.В. Сталину с одним из объектов для показа (САКРИЕР специально захватил с собой образец пушечного патрона) и при этом стрелять, либо выждать, когда И.В. Сталин подойдет поближе к тому месту, где сидел САКРИЕР и в это время произвести выстрел.

22-го февраля 1941 года САКРИЕР присутствовал на состоявшемся в кабинете И.В. Сталина совещании по вопросам бомбового вооружения и по указанию Б.Л. Ванникова должен был изучить обстановку и окончательно подготовиться к последующему выполнению террористического акта.

Не выполнив задания Б.Л. Ванникова, САКРИЕР заявил последнему, что поскольку он по своему складу человек трусливый, то лучше будет, если совершением террористического акта против И.В. Сталина займется другой, более смелый заговорщик. САКРИЕР спросил, в частности, не подойдет ли для этой цели завербованный им участник антисоветской организации — начальник Научно-испытательного полигона ВВС ШЕВЧЕНКО (арестован).

Согласившись с предложением САКРИЕРА, Б.Л. Ванников заявил, что он постарается уговорить И.В. Сталина приехать на Ногинский полигон для просмотра новых видов авиационного вооружения, где он — САКРИЕР совместно с ШЕВЧЕНКО должны будут одновременно стрелять из двух пистолетов в И.В. Сталина».

В тексте «Записки» начальника Следственной части по особо важным делам НКВД печально знаменитого Льва Влодзимерского фамилии Сталина и наркома вооружения Ванникова вписаны им от руки. Скоро, правда, Ванникова арестуют и его фамилию можно будет не маскировать.

Сакриер с самого начала по первому же намеку следователя называет имена, а потом и собственноручно пишет пространные «дополнения» к своим показаниям. Безропотно называет начальников, подчиненных… В перечне тех, на кого «показал» Сакриер, 58 фамилий (это, пожалуй, рекорд). Начиная с наркома боеприпасов Сергеева и заканчивая начальниками отделов испытательного полигона ВВС Онисько и Цилова. Тех, кто «вербовал» его самого, и тех, кого «завербовал» он. Тех, кого уже арестовали и осудили, и тех, кого почему-то решили вообще не трогать. Даже самыми смутными своими подозрениями делился Сакриер.

Наверное, его тоже били, как и других арестованных. Маршалы полковники, генералы, наркомы признавались в невообразимых преступлениях — почти все. Конечно, стойкие вызывают особое уважение. Но у кого повернется язык осудить тех, кто пыток не выдержал?

Другое дело, горько читать протоколы, в которых с готовностью называются имена заведомо невиновных людей, обреченных на такую же участь.

Следствие, судя по всему, особенно сильно копало именно под Ванникова — того самого, кто «организовывал покушение» на товарища Сталина и снабжал потенциального убийцу боеприпасами. Похоже, именно он и должен был возглавить очередной «заговор».

«В начале 1940 года, как показывает САКРИЕР, Б.Л. Ванников поручил ему заняться подготовкой диверсионных актов на авиационных складах Красной Армии. САКРИЕР по этому поводу беседовал с бывш. помощником командующего ВВС ПРИВО — АЛЕКСЕЕВЫМ (арестован), который согласился организовать диверсионные акты на складах ВВС, имея в виду использовать для этой цели начальника Главного Управления Авиационного снабжения — генерал-майора интендантской службы КОНСТАНТИНОВА».

Так пишет старший майор госбезопасности Влодзимирский, которого при Хрущеве и самого расстреляют (по делу Берии). Но пока он распоряжается судьбами других.

Сакриер (согласно протоколам) не оставляет малейших сомнений в злонамеренности наркома Ванникова. Нарком, оказывается, издавна безошибочно выбирал самые негодные варианты вооружений и срывал работу над их улучшением. А он, Сакриер, неутомимо содействовал наркому в этом.

«…ВАННИКОВ провел в январе месяце через правительство план выпуска в 1941 году 12,7 мм патрон всего лишь около 50 миллионов штук, а из них для авиации только 35 мил штук. Это давало обеспечение боевой авиации всего лишь на 5–6 летных дней.

Разрыв между потребностью и фактическим удовлетворением был настолько очевидным, что на это могло обратить внимание правительство. Поэтому мы с ВАННИКОВЫМ решили увеличить на 1941 год производство патрон до ста миллионов штук. Однако, если даже этот план и будет выполнен, то и в этом случае может быть обеспечена лишь месячная потребность боевой авиации.

При этом необходимо отметить то обстоятельство, что предполагаемое количество — 100 милл. патрон имеется в виду сделать не на специальных заводах крупнокалиберных патрон, а на заводах, производящих патроны калибра 7,62 мм, за счет их мощностей. Причем на этих заводах нужного специального оборудования не было, что же касается специальных заводов по производству 12,7 мм авиационных патрон, то таких заводов и в природе нет. Положение столь угрожающее и бросающееся в глаза, что я как-то говорил по этому поводу с ВАННИКОВЫМ, но последний меня успокоил, сказав, что в правительстве в первую очередь занимаются сейчас пулеметами и пушками, а строительство завода ведет другой наркомат, на который и можно будет свалить всю вину».

В общем, показаний на арестованного к тому времени наркома, даже если не учитывать совершенно фантасмагорический план покушения на Сталина, должно было с лихвой хватить.

Ванников тоже во всем признавался, называл фамилии, приводил конкретные примеры собственных «вредительств»…

В связи с этим более чем неожиданным выглядит его освобождение из камеры на Лубянке, доставление в Кремль, в кабинет Сталина, возвращение к прерванной работе. Каприз, приступ великодушия вождя?

Верил ли Сталин сам в представленные ему «доказательства»? Конечно, нет, ведь, например, показания «главного свидетеля» Сакриера едва ли не все связаны только с ролью в заговоре Ванникова, которого Сталин отпустит. Ванников на свободе, возглавляет наркомат…

А показания генерал-полковника Локтионова основываются на очной ставке с Мерецковым. Который говорит Локтионову, что мы, мол, давно с тобой в одной лодке, я тебя давным-давно завербовал, сознавайся, мол, быстро. Локтионов расстрелян, Мерецков отпущен, фронтами командует…

Дело в том и заключалось, что Сталин изначально не верил ни единому слову ни в одном из протоколов, поданных ему славными чекистами. Все решал еще до любых протоколов — он сам.

Вот и Ванникова решил освободить. Тем более в «справке по делу», предоставленной энкавэдэшниками, специально с одобрением оговаривалось, что арестованный нарком ни минуты не запирался, с готовностью принимал на себя все обвинения, которые рождались в головах следователей.

Поэтому и история с покушением на Сталина никогда более не всплывет. А Сакриера — расстреляют.

Тем временем гитлеровцы, разгромив под Вязьмой восемь советских армий (несколько десятилетий эта катастрофа, не имеющая себе равных в мировой военной истории, в нашей истории даже не упоминалась), шли на Москву едва ли не парадным шагом. В столице было объявлено осадное положение, 16 октября началась небывалая паника, правительство и иностранные посольства были срочно переведены в Куйбышев. Генерал-чекист Судоплатов готовился взорвать московское метро, коммунисты жгли партбилеты, протоколы своих собраний и (о ужас!) портреты Сталина… Войска фельдмаршала Бока были остановлены безоружными ополченцами и подольскими курсантами, прикрывшими собой беззащитный город. Тем временем подоспели сибирские дивизии…

28 октября 1941 года Илья Эренбург написал в «Красной звезде»:

«Может быть, врагу удастся еще глубже врезаться в нашу страну. Мы готовы и к этому. Мы не сдадимся. Мы перестали жить по минутной стрелке, от утренней сводки до вечерней, мы перевели дыхание на другой счет. Мы смело глядим вперед: там горе и там победа. Мы выстоим — это шум русских лесов, это вой русских метелей, это голос русской земли».

…Берия составил список. В этот самый день, 28 октября 1941 года, согласно бериевскому списку, все в нем поименованные (безо всякого суда) были расстреляны в поселке Барбыш под Куйбышевом.

Приведу список — полностью.

Штерн Григорий Михайлович (1900–1941), генерал-полковник, начальник Главного управления ПВО Наркомата обороны СССР. Герой Советского Союза.
Локтионов Александр Дмитриевич (1893–1941), генерал-полковник, с 1940 года — командующий войсками Прибалтийского военного округа.
Смушкевич Яков Владимирович (1902–1941), генерал-лейтенант авиации, помощник начальника Генерального штаба РККА по авиации. Дважды Герой Советского Союза (в то время — один из троих в стране, отмеченных Золотой Звездой).
Савченко Георгий Косьмич (1901–1941), генерал-майор артиллерии, заместитель начальника Главного артиллерийского управления РККА.
Фибих-Савченко Александра Ивановна (1901–1941) — жена Г.К. Савченко, домашняя хозяйка.
Рычагов Павел Васильевич (1911–1941) — генерал-лейтенант авиации, заместитель наркома обороны СССР. Герой Советского Союза.

Кстати сказать, блестящему летчику, старшему лейтенанту Рычагову рекомендацию в партию всего за два года до расстрела лично давал Сталин, причем «без прохождения кандидатского стажа». Надо признать, летал Рычагов куда лучше сам, чем руководил другими. Но в войну, говорят сведущие люди, он мог бы уже быть прекрасным командиром полка.

Вместе с Рычаговым в июне 1941 года арестовали, а в октябре — расстреляли и его жену, тоже летчицу, Марию Нестеренко. Ее обвинили в том, что она, «будучи любимой женой Рычагова, не могла не знать об изменнической деятельности своего мужа…»

Сакриер Иван Филимонович (1900–1941), дивизионный инженер, заместитель начальника вооружения и снабжения Главного управления ВВС РККА.
Засосов Иван Иванович (1900–1941), полковник, временно исполняющий должность председателя артиллерийского комитета Главного артиллерийского управления РККА.
Володин Павел Семенович (1900–1941), генерал-майор авиации, начальник штаба ВВС РККА.
Проскуров Иван Иосифович (1907–1941), генерал-лейтенант авиации, командующий воздушной армией. Герой Советского Союза.
Склизков Степан Осипович (1898–1941), бригадный инженер, начальник Управления стрелового вооружения Главного артиллерийского управления РККА.
Арженухин Федор Константинович (1902–1941), генерал-лейтенант авиации, начальник Военной академии командного и штурманского состава ВВС РККА.
Каюков Матвей Максимович (1892–1941), генерал-майор, генерал-адъютант при заместителе наркома обороны СССР.
Соборнов Михаил Николаевич (1897–1941), военинженер 1-го ранга, начальник опытного отдела Технического совета Наркомата вооружения СССР.
Таубин Яков Григорьевич (1900–1941), конструктор стрелково-пушечного вооружения, начальник Особого конструкторского бюро № 16 Наркомата вооружения СССР, создатель первого в мире пехотного автоматического гранатомета.
Розов Давид Аронович (1902–1941), заместитель наркома торговли СССР.
Розова-Егорова Зинаида Петровна (1902–1941), студентка Института иностранных языков, жена Д.А. Розова.
Голощекин Филипп Исаевич (1876–1941), главный арбитр при СНК СССР.
Булатов Дмитрий Александрович (1889–1941), первый секретарь Омского обкома ВКП (б).
Вайнштейн Самуил Герцович (1895–1941), заместитель наркома рыбной промышленности СССР.
Белахов Илья Львович (1898–1941), директор Института косметики и гигиены Главпарфюмера.
Слезберг Анна (Хая) Яковлевна (1893–1941), начальник «Главпищеароматмасло» Наркомпищепрома СССР.
Дунаевский Евгений Викторович (1889–1941), литературный работник, переводчик с персидского языка.
Кедров Михаил Сергеевич (1878–1941), член президиума Госплана СССР, директор Военно-санитарного института.

Разные люди, с разными заслугами перед страной (были и вовсе без заслуг). РЕАБИЛИТИРОВАНЫ — ВСЕ!

Судьба второй группы арестованных «по делу авиаторов» была решена через три месяца. Сов. секретная справка, которую Берия подал Сталину 29 января 1942 года, содержит список из 44 арестованных, которых не успели расстрелять к тому времени. Среди них еще 10 генералов, еще два Героя Советского Союза. Сталин лично начертал: «Расстрелять всех поименованных в списке». 13 февраля 1942 года Особое совещание НКВД СССР оформило волю вождя постановлением о смертном приговоре.

Расстреляли под Саратовом 23 февраля 1942-го…

Секретная справка, которую Берия дал Сталину. Фото: архив

Приведу подсчеты замечательного военного историка полковника И. Лопуховского. За годы Великой Отечественной войны на всех фронтах в общей сложности погибли, умерли и пропали без вести 423 генерала и адмирала. Вычтем тех, кто скончался от болезней. Двадцать погибли в результате несчастного случая, трое покончили с собой при обстоятельствах, не связанных с боевыми действиями, 18 были расстреляны своими и впоследствии реабилитированы. Непосредственно «от рук врага» мы безвозвратно потеряли 357 человек.

Но даже «пережившие 37-й год» два генерал-полковника, три генерал-лейтенанта, 11 генерал-майоров и один контр-адмирал были арестованы непосредственно перед самой войной.

Вскоре после ее начала 15 из них расстреляли без суда, двое умерли в ходе следствия. С их учетом за пятилетие «потери от своих» составили 943 человека, или 85 процентов от общей численности советского генералитета накануне Великой Отечественной войны.

А освобожденный из внутренней тюрьмы НКВД Ванников потом успешно реализует все свои заложенные в характере качества — волю, решительность, возглавит Атомный проект, станет (первым в стране!) трижды Героем Социалистического Труда.