Попасть под статью

Что на самом деле предусматривают 4-я и 5-я статьи Устава НАТО, которые во время холодной войны не применялись ни разу

Чем сильнее напряженность между Россией и Западом из-за военных действий в Украине, тем чаще в медийном пространстве упоминается статья 5 Устава НАТО. Ее традиционно считают «красной линией», за которой уже мировой конфликт. Она фигурирует в числе «первопричин СВО», потому что гипотетическое членство Украины в НАТО с правом на эту статью виделось в Кремле экзистенциальной угрозой для России.

Есть еще и статья 4, о которой тоже тревожно вспоминают в новостных программах. Ее считают прелюдией к пятой. Особенно в связи с инцидентами последних недель, когда дроны залетели в Польшу, а Эстония заявила, что российские военные самолеты нарушили ее воздушное пространство, что опровергается Россией. В обоих случаях по требованию этих двух стран была задействована статья 4, и для консультаций собирался Совет НАТО.

Ссылки на статьи основополагающего документа НАТО, вырванные из бюрократического контекста и истории его создания, давно живут собственной жизнью и несут смысловую нагрузку в зависимости от ситуации. За три десятка лет моей журналистской работы при штаб-квартире НАТО менялись оттенки.

В 90-е страны бывшего Варшавского договора, а также республики Балтии, признанные Западом в составе бывшего СССР лишь де-факто, торопливо выстроились в очередь в НАТО, видя в пятой статье железную гарантию от возвращения в сферу влияния восточного соседа. Членам распавшегося Союза было предложено паллиативное решение в виде программы «Партнерство ради мира»: сотрудничество и координация в оборонной области, но без права вето на решения НАТО и без гарантий пятой статьи.

К слову сказать, западная граница России выглядела тогда самой безопасной, а обмен военной информацией между РФ и НАТО велся активно. В самом альянсе пятая статья представлялась скорее как символ несокрушимого единства его членов, готовых по первому зову послать войска на защиту того, кто оказался жертвой агрессии. Она воплощала красивый и благородный мушкетерский клич «Один за всех, и все за одного!».

Проблемы начались, когда в некоторых постсоветских странах проявилось стремление присоединиться к западному сообществу с принятием его базовых ценностей и системы безопасности.

Далеко не все члены альянса хотели расширять его границы, принимать непредсказуемых соседей, брать на себя ответственность за них по пятой статье. На саммите 2008 года в Бухаресте Украине и Грузии было отказано в предоставлении плана действий по подготовке к вступлению в НАТО.

С тех пор вопрос как-то замяли — до присоединения Крыма к России. Но и в ходе киевских событий 2014 года, которые Москва расценила как госпереворот, речь шла пока больше об ассоциации с Евросоюзом, а не о членстве в НАТО.

С 2022 года, когда на востоке Европы разгорелись самые серьезные за восемьдесят лет военные действия, оказалось, что страны НАТО не так уж едины в том, как реагировать на военный кризис у своих границ. Разобщенность еще больше усилилась с изменением курса Америки при Дональде Трампе. Не без оснований НАТО отождествляли с военной машиной США, за которой европейцы чувствовали себя как за каменной стеной. И хотя Трамп продолжал заверять, что не бросит союзников, у них зародилось сомнение в несокрушимости пятой статьи.

Единство сменилось чередой импульсивных, поспешных решений и действий, противоречивых заявлений, на фоне четкой структуры НАТО возникли новообразования типа «коалиции желающих», которые могли бы, судя по намекам, предоставить Украине без ее формального членства в НАТО гарантии, сравнимые с теми, что дает пятая статья. Положение усугубилось инцидентами, в которых обвиняют Россию Польша и Эстония и которые вроде бы имеют прямое отношение к статье 5. В реальности все оказалось не так просто, как представлялось в годы предполагаемого «конца истории».

Как все начиналось

Тут уместно вспомнить об истории создания НАТО, в том числе как ее описывают официальные летописцы альянса, и внимательно прочесть текст статьи пятой.

Подписанный 4 апреля 1949 года в Вашингтоне Североатлантический договор готовился в самом начале холодной войны и с момента подписания практически не изменялся. Целью его было сдерживание СССР как коммунистической державы. Поскольку власть Советского Союза распространилась на несколько восточноевропейских стран, у западноевропейских возникло беспокойство, что Москва будет навязывать свою идеологию и власть по всей Европе. Они были ослаблены разрушительной войной и могли рассчитывать только на помощь Америки. В интересах американцев было не потерять Европу и усилить европейских союзников.

Когда в конце 40-х годов формулировалась статья 5, все участники переговоров согласились с принципом взаимопомощи, но проявились существенные разногласия о формах выполнения этого обязательства.

Европейцы хотели, чтобы США автоматически вступались за союзника в Европе, если тот подвергнется нападению. Руководство Соединенных Штатов не желало брать на себя такое обязательство, посчитав, что американская общественность его не поддержит. Официальная политика США в то время состояла в отказе от участия в вооруженных конфликтах за рубежом. Они опасались, что статья 5 о коллективной обороне может втянуть страну в войну из-за выполнения договорных обязательств.

Надо было что-то придумать, чтобы Вашингтон мог оказывать помощь странам, подвергшимся нападению, без необходимости объявлять войну. Американцы предложили вариант, который позволил бы каждой стране, подписавшей договор, помогать другим «так, как она сочтет необходимым». Другими словами, государства-члены не обязаны автоматически объявлять войну или участвовать в военных действиях. Предпринимаемые меры будут зависеть от каждого отдельного государства-члена. В конечном счете возобладала американская точка зрения на коллективную оборону, и это отражено в действующей формулировке статьи 5.

СТАТЬЯ 5
Вот как она выглядит:

«Договаривающиеся стороны соглашаются с тем, что вооруженное нападение на одну или нескольких из них в Европе или Северной Америке будет рассматриваться как нападение на них в целом и, следовательно, соглашаются с тем, что в случае если подобное вооруженное нападение будет иметь место, каждая из них, в порядке осуществления права на индивидуальную или коллективную самооборону, признаваемого Статьей 51-й Устава Организации Объединенных Наций, окажет помощь Договаривающейся стороне, подвергшейся или Договаривающимся сторонам, подвергшимся подобному нападению, путем немедленного осуществления такого индивидуального или совместного действия, которое сочтет необходимым, включая применение вооруженной силы с целью восстановления и последующего сохранения безопасности Североатлантического региона».

О любом подобном вооруженном нападении и всех принятых в результате мерах немедленно сообщается Совету Безопасности ООН. Меры, принятые НАТО, альянс обещает прекратить, как только СБ ООН примет свои меры, «необходимые для восстановления и сохранения международного мира и безопасности».

То есть, во-первых, нет автоматизма реагирования, помощь необязательно носит военный характер и зависит от материальных ресурсов каждой страны НАТО, которая самостоятельно решает, какой вклад внести в общее дело. Выходит, на самом деле нынешняя позиция Трампа ближе к первоначальному смыслу статьи 5, чем европейское видение. Он скорее торговец, чем мушкетер, и выбрал соответствующую роль.

Во-вторых, натовская статья тесно привязана к статье 51 Устава ООН и предусматривает передачу окончательного решения конфликта в руки СБ ООН, что в нынешних условиях не имеет смысла из-за права вето постоянных членов, которые чаще не согласны в таких делах.

Что действительно важно, так это обязательные консультации внутри НАТО. Каждая страна в случае угрозы ее безопасности может обратиться к остальным членам альянса за консультациями, чтобы вместе решить, какую помощь может ей оказать военный блок. Принимая во внимание конечную цель: «восстановление и поддержание безопасности Североатлантического региона». Такие консультации предусмотрены статьей 4.

СТАТЬЯ 4
«Договаривающиеся стороны всегда будут консультироваться друг с другом в случае, если, по мнению какой-либо из них, территориальная целостность, политическая независимость или безопасность какой-либо из Договаривающихся сторон окажутся под угрозой».

Поскольку члены НАТО и так регулярно консультируются, то эта статья используется, когда какая-то страна хочет привлечь внимание союзников к событию, которое она считает угрозой своей безопасности, и обсудить это на специальном заседании. Обычно результатом бывает заявление, в котором НАТО в целом дает оценку этой угрозе, выражает солидарность и обещает поддержку.

Когда всплывали статьи

Со дня основания НАТО за все время холодной войны со всей ее напряженностью и со всеми острыми кризисами ни одна из этих двух статей ни разу не была задействована. Ни один из членов НАТО не призывал союзников вступиться за него вследствие нападения извне или проконсультироваться по поводу направленной против него военной угрозы. Одного образа НАТО было достаточно, чтобы никто не покушался даже на малых членов могучего союза.

Впервые и единственный раз за историю НАТО статья 5 Североатлантического договора была применена 11 сентября 2001 года, когда США подверглись жестокому террористическому нападению.

Совет НАТО решил, что этот страшный эпизод вполне соответствует критериям стержневой статьи устава. В 2001–2002 годах альянс провел первую в своей истории антитеррористическую операцию «Игл ассист», в рамках которой семь «летающих радаров» и «летающих штабов» НАТО помогали патрулировать воздушное пространство США. Корабли оперативного соединения ВМС НАТО были направлены в Средиземное море для патрулирования и мониторинга. Эта помощь союзнику номер один имела не столько военное, сколько политическое предназначение.

В войне в Ираке НАТО как организация не участвовала из-за несогласия ряда европейских членов. Но в продолжение антитеррористической кампании альянс был вовлечен в долгую войну в Афганистане, которая бесславно для него закончилась в 2021 году.

Статья 4 применялась девять раз. Впервые 10 февраля 2003 года, когда Турция как член НАТО потребовала проведения консультаций на случай угрозы, исходившей от войны в соседнем Ираке. НАТО согласовало пакет оборонительных мер и провело операцию «Демонстрация сдерживания».

Турция же запрашивала консультации дважды в течение 2012 года. После того, как ее истребитель был сбит сирийскими силами ПВО и когда от сирийских снарядов погибли турецкие мирные жители. После этих инцидентов ей поставили натовские батареи «Пэтриот» для размещения вдоль сирийской границы.

В 2015 и в 2020 годах та же Турция запросила консультации по 4-й статье опять же в связи с тяжелой ситуацией на границе с Сирией и после гибели турецких военнослужащих от авиаударов режима Асада в сирийской провинции Идлиб. Союзники приняли к сведению озабоченность Анкары.

3 марта 2014 года Польша применила статью 4 в связи с ростом напряженности в Украине на фоне действий России. 24 февраля 2022 года Болгария, Чехия, Эстония, Латвия, Литва, Польша, Румыния и Словакия инициировали консультации в Совете НАТО после начала российской СВО в Украине.

И, наконец, совсем недавние события. 10 сентября 2025 года Польша задействовала статью 4, чтобы собрать Совет НАТО после массового залета на ее территорию беспилотников. Менее чем через два недели ее примеру последовала Эстония, которая обосновала свой запрос тем, что якобы три российских истребителя нарушили ее воздушное пространство, пролетая над Балтикой.

Так будут ли сбивать?

Сами по себе ни четвертая, ни даже пятая статья не дают ответа на вопрос о том, должны ли натовские вооруженные силы, скажем, сбивать самолеты-нарушители над своей территорией или водами. Что дало широкий простор для мнений и предложений среди дипломатов, политиков и военных в странах НАТО и создает «стратегическую неопределенность».

Судя по утечкам с заседания Совета НАТО от 23 сентября, созванного по требованию Таллина, представители Польши и Эстонии настаивали на том, чтобы в итоговом заявлении после встречи было четко указано, что на любые нарушения границ со стороны России будет силовой ответ. Германия и некоторые страны Южной Европы требовали исключить формулировку из итогового заявления, опасаясь, что она приведет к ненужной эскалации.

«Россия не должна сомневаться: НАТО и союзники будут использовать все необходимые военные и невоенные средства для самообороны и сдерживания всех угроз со всех направлений в соответствии с международным правом, — говорится в окончательной редакции документа. — Мы будем продолжать реагировать там, тогда и в той форме, как сочтем нужным. Наша приверженность статье 5 нерушима».

На пресс-конференции после этого заседания генсек НАТО Марк Рютте заявил, что

решение о том, сбивать летательные аппараты или нет, будет приниматься в зависимости от ситуации и той степени опасности, которую они создают.

«В случаях с самолетами, о которых заявила Эстония, [мы] не эскалировали ситуацию, поскольку не было никакой непосредственной угрозы… Мы всегда оцениваем уровень угрозы нашему населению, инфраструктуре обороны и нашим позициям».

Мой немецкий коллега допытывался, есть ли, например, у Польши, чей министр иностранных настроен очень решительно, право самостоятельно сбивать самолеты, или она следует каким-то общим для НАТО правилам. Генсек будто не услышал вопроса, но журналист не сдавался. «При необходимости мы не будем колебаться», — неопределенно ответил Рютте.