Я Проханова не дочитал, но скажу…
Сам того не желая, Александр Андреевич вывел всю анатомию и психологию текущей русской автократии на чистую воду
(18+) НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ КОЛЕСНИКОВЫМ АНДРЕЕМ ВЛАДИМИРОВИЧЕМ ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА КОЛЕСНИКОВА АНДРЕЯ ВЛАДИМИРОВИЧА.
Читать Проханова в индустриальных масштабах невозможно — для этого нужно быть национал-патриотом дугинского (он, кстати, тоже иронически выведен в романе «Лемнер») толка, до такой степени вязь прохановского письма напоминает не родные осины и березы, а непроходимые сочные джунгли. Его несколько раз вывернутый наизнанку, барочно-пафосный, как кремовый торт, язык, чрезмерен во всем. Что уж в лидере русского народного постмодернизма нашел в свое время Юрий Трифонов, написавший предисловие к первой книге Александра Андреевича, неведомо — стилистически более разных писателей представить себе невозможно. Все было в этой истории странным, включая эпизод знакомства: чтобы Трифонов узнал не имевшего допуска в ЦДЛ начинающего автора, Проханов стоял в предбаннике Дома литераторов с расписным яйцом, как канделябр. Экая скоморошья сцена. И сколько в ней, как сказал бы поэт-патриот Чуев, «русского всего»…
Скандальный, полузапрещенный, но вполне себе читаемый в сети и продаваемый вместе с книгами «иноагентов» (вот к кому прибила лихая судьба Александра Андреевича — не спрашивай, по ком звонит колокол!) на маркетплейсах прохановский «Лемнер» читается, сколько ни оправдывается автор, как ядовитая сатира не на либеральный, а именно на сегодняшний политический режим.
Талант Проханова всегда был торжественно-обличительным, и описывая родную для него среду, которую он знает изнутри (картины кремлевских коридоров, кабинетов и видов из окон абсолютно точны, хотя и все равно немного галлюциногенны), писатель ее просто уничтожает в своей иронии.
Может быть, он и писал без иронии, но на выходе, как автомат Калашникова, получается злая и точная сатира.
Которая, собственно, и оскорбила контролеров с самого верха, ставших запрещать Проханова с тем же рвением, с каким они отменяют «либеральных» писателей. Опять-таки предупреждали Джон Донн с Хемингуэем, хоть и англосаксы, про это самый звонящий по всем колокол…
Авторитарные и тоталитарные режимы — всегда ханжеские и лицемерные, их внутреннее органическое распутство и распутинщина взыскуют строгих правил. В семьях надо насаждать домострой, а женщину низводить до уровня производственной величины, генерирующей новых солдат и работников ВПК, а на самом деле символом их «верхней» жизни является подзабытая ныне «Настя Рыбка». Так вот «Лемнер» Проханова показывает и эту обидную для квазипуритан изнанку: его проза насквозь эротизирована, пожалуй, никто так поэтично и с такой совсем не стариковской страстью и физиологической наблюдательностью не писал о тяжелом труде эскортниц; они буквально воспеты, как «Татьяна, русская душою».
Словом, сам того не желая, Проханов вывел всю неаппетитную и аппетитную анатомию и психологию текущей русской автократии на чистую воду. И, положа руку на сердце, даже либералы у Александра Андреевича выглядят по-своему привлекательно. Включая монстра Чулаки, в котором есть черты Чубайса: пожалуй, Анатолию Борисовичу Александр Андреевич в своей книге мстит за те не минуты и часы, а, по крайней мере, месяцы, когда Проханов подпал под обаяние «наваждения России». И воспел Анатолия Борисовича, тогда главу РАО «ЕЭС России», в газете «Завтра» как реинкарнацию величественных сталинских наркомов. Простить эту мимолетную любовь, за которую Проханову досталось на орехи от соратников, невозможно. И все равно в романе проскальзывает восхищение этой обманутой любовью — Чулаки выступает как всесильный персонаж, открывающий двери в любые кабинеты и, о да, масонские ложи. Преувеличение, объяснимое былым увлечением.
Проханов — одна из ключевых фигур монотонно антисемитской, националистической, имперской, запутавшейся в лабиринте конспирологических теорий среды. Но герой его Михаил Соломонович Лемнер — еврей. Тоже по-своему монстр, но в книге нет немонстров, включая президента Троевидова (о, салтыково-щедринская традиция, «говорящие фамилии» из курса школьной литературы!), про которого прямо Прохановым процитировано — «Властитель слабый и лукавый…». Ну и так далее. Как говорил в бессмертной пьесе Леонида Зорина эстрадный артист-алкоголик Велюров, «заметьте, не я это предложил». Не либеральный публицист использовал эту цитату.
Господи, давно я так не хохотал, как над сочными и сочащимися всеми соками человеческого организма персонажами, выведенными Прохановым.
Он и пишет смешно, и сам иногда смешон, когда вдруг в речевом строе повествователя и персонажей прорывается Александр Андреевич-публицист: «Его вовлекали в русскую свистопляску, в которой еврею всегда отыщется место»; «Сталин вбивал им в колени гвозди и расстреливал в Бутово. Андропов насильно выталкивал за границу. Эти уедут сами». А вот это узнаваемое, салонное: «Иван Артакович намерен прочитать лекцию в собрании интеллигентов, именуемом «Территорией смыслов». А эта убийственная прохановская ирония, как если бы он шутил отнюдь не в Изборском клубе, а в клубе Английском (куда писатель, кстати, однажды попал, выбрав не ту дверь, и был радостно приглашен посоветовать что-нибудь партии СПС, и ведь посоветовал — я сам был свидетелем этого казуса: собрание — более двадцати лет тому назад — вел покойный ныне политолог Игорь Бунин):
«— Анатолий Карпов дал шахматной доской по башке Гарри Каспарову (признан Минюстом РФ «иноагентом») так, что тот сдался.
— И как это называется?
— Принуждение к миру».
А образ Ивана Артаковича Сурлениса, смеси Суркова с Кириенко, который легко меняет убеждения… Пародия системы на саму себя изнутри системы.
Над Прохановым внутри нее, быть может, и посмеивались как над полезным пафосным стариком, отмеченным вниманием самого Путина. А он, вольно или невольно, сам и посмеялся над системой и выразил ее историко-политическую суть.
В чем обнаружился и русский фатализм: как Россию ни перевоспитывай, грибницу, по словам Проханова, из которой все равно вырастает всякий раз русский имперский гриб, уничтожить невозможно. В этом с символом нашего национал-империализма согласятся и евробюрократы, и «белые пальто» — они точно так же смотрят на Россию. Крайности сходятся.
Зря все-таки Проханова частично запретили. Политтехнологи, ныне «социальные архитекторы», бьются в конвульсиях мертвых слов и толком их не могут нащупать — хоть все квазитрадиционалистские словесные выверты обряжены в кокошники, но отдают вымученным учебником научного коммунизма для первых курсов советских вузов.
А у Александра Андреевича вся их идеология уже упакована, как суздальская керамика, и отлакирована, как матрешка с Арбата: «Иван Артакович утверждал, что русская история движется по таинственной синусоиде, где русские империи сменяют одна другую. Империи достигают величия и низвергаются в бездну. Умирание и воскрешение империй делает русскую историю пасхальной. Русское государство переплывает черные бездны истории на иконах, которые, подобно ковчегу, несут в себе «молекулу русского бессмертия». Каждый взлет империи связан с великим лидером. Его избирает русская история для своего восхождения к величию. Птица Русской истории свивает в таком лидере свое гнездо и живет в этом гнезде, пока ей не становится тесно. Тогда она улетает из ветхого гнезда, покидает утомленного лидера и свивает гнездо в новом лидере. Сегодня Россия движется от великих потрясений к величию. Запад препятствует русскому восхождению. России предстоит победить чернокнижников Запада и вернуть себе величие. Лидер тот, кто владеет сокровенным знанием, русскими кодами. Играя на них, как на волшебном клавесине, он создает «музыку русской истории».
Скажете — опять пародия. Какие-то лидеры-«большое гнездо». Ну да. Так и идеология этих самых «духовно-нравственных традиционных ценностей» пародийна. «Православие. Самодержавие. Народность», на которых держится вся эта Русская идея в разных реинкарнациях, написана графом Уваровым на французском языке и заимствована у немецких романтиков. Опять тот самый «обратный инжиниринг» — украсть у Запада предмет или чертеж, разобрать его на части в шарашке, а потом переизобрести и выдать за свое. В социальных науках, которые теперь не очень-то преподаются в краю родных осин, ибо российская гуманитарная (и не только) профессура раскинулась теперь от Висконсина и Гарварда до Ташкента и Астаны, это называется «изобретение традиции».
Ну а теперь признание. Вернемся к тому, с чего начали. «Лемнера» я до конца не дочитал. И по стилистическим соображениям. И времени жалко. А главное,
Александр Андреевич так жестко изобразил родную власть, что долго находиться в этом литературном «помещении» невозможно — там нечем дышать, среди этих босхианско-борхевских чудищ невозможно долго находиться — скользко и противно.
Это все равно что метаться в темном подсознании Натана Дубовицкого в его мире «околоноля».
На выходе еще один роман Проханова с характерным названием «Маленький танк» — экая нежность в отношении к ВПК. Тоже, надо понимать, в серии АСТ «Русская реконкиста» (да, ребята, снова слово у вас не русское, а уж что за ним стоит исторически…). Заявлено, что главный герой — «русский художник Ядринцев с концептуальными замыслами, чистым сердцем и «религией труда», которая не раз спасала наше Отечество».
Был такой персонаж в националимперской ветви советской литературы — чистый сердцем русский художник Владимир Машков, главное действующее лицо скандального романа Ивана Шевцова «Тля», увидевшего свет более шестидесяти лет тому назад. Вот уже действительно — неиссякаема грибница русской имперской идеи, и персонажи у нее одни и те же. Но все, как один, пародийные.