Шутки за 500
У общества есть вопросы, но нет ответов и возможности эти вопросы задать. Потому сдетонировать может любая мелочь
Помимо всех бед и общественно-политических безобразий страна наша еще и просто очень плохо управляется. То есть принимаются разнообразные решения, за которыми вроде бы не стоит политики, коррупции, распилов, откатов — чисто хозяйственные, но когда они принимаются, выясняется, что приняты эти решения плохо. Что нет в них смысла и нет от них толку.
Вот какой смысл в замене дизайна пятисотрублевой купюры? Чем плох был Соловецкий монастырь на одной стороне деньги, и Архангельск с памятником Петру на другой стороне? Не говоря уже о том, что люди быстро привыкают к виду денег и перестают замечать, что на них нарисовано. Многие даже и не вглядываются. Главное — номинал. Разницу определяют максимум по цвету. Пятисотрублевая — фиолетовая такая. И что с ней не так?
У Центробанка с новшествами вообще в последнее время как-то не идет дело. Два года назад решили обновить 1000 рублей. Обновили. Тут же выяснилось, что на минарете на купюре полумесяц есть, а на православном храме креста нет. Объяснения, что храм превратился в музей и по этой причине остался без креста, активистов не убедили, а только разозлили. И заполыхало! И сгорело дотла — купюру отменили и назначили голосование за альтернативные варианты. В итоге победил «Метеор» — судно на подводных крыльях. Но до последнего шла борьба между ним и памятником Салавату Юлаеву в Уфе. «Общественники» поднялись против «одиозного националиста Юлаева», к тому же в нашей многонациональной и веротерпимой стране им совсем не хотелось иметь на деньгах неправославных героев. В общем, вместо памятника тушкой или чучелом, но выбрали судно.
Та двойная история ничему не научила. А чтобы уж наверняка — решили, что на 500 рублях будут красоваться символы Северного Кавказа. Пятигорска и… Вот из-за этого «и» и началась схватка. Пока тысячи голосов отдавались за Эльбрус, тысячи других шли в пользу делового квартала «Грозный-сити». В Чечне официально публиковали инструкции для накруток результатов, разыгрывали новейшие айфоны и буквально мобилизовали население на борьбу за внешний вид денежных знаков.
«Мы столкнулись с большим количеством попыток техническими средствами увеличить количество голосов за некоторые объекты», — заявил ЦБ. И остановил голосование.
Чтобы когда-нибудь потом начать его заново. Главное, чтобы потом все кресты и полумесяцы были на месте и без «одиозных националистов» — хотя вот с этим как раз будет не так-то просто…
Из Чечни прозвучал громкий голос министра по национальной политике, внешним связям, печати и информации Ахмеда Дудаева: «Я поздравляю всех нас с победой! Необъективное голосование прекращено. Когда есть такой достойный национальный лидер, как Рамзан Ахматович, несправедливость по отношению к чеченскому народу не проходит».
В общем, получился скандал — без повода и без причины, лишь потому, что кто-то принял глупое управленческое решение. Но… скандал-то почему? Только из-за накруток? А накрутки — только потому, что кто-то хотел поспособствовать победе родного символа, а кто-то другой болел за свою символику и тоже за нее боролся доступными способами?
У замены дизайна объективных причин нет. А вот у скандала — есть, и еще какие! Чечня живет в составе России по особым законам. Это мы знаем, не дураки. Чечне такая жизнь и нравится, и не нравится. Конечно, играть по отдельным правилам — это приятно и удобно. Но чеченские начальники так рьяно и болезненно подчеркивают всякий раз эту особость, что кажется, будто им ее… мало? Или особости достаточно, но не хватает ее признания со стороны других?
Встречное недовольство тоже понятно. «Почему им можно, а нам нельзя?», «В одном государстве живем, а законы как будто разные — это справедливо?», и простое и короткое «А что, так можно было?». Тут относительно недавно депутат и генерал из 90-х Владимир Шаманов вдруг с трибуны вслух высказал то, о чем прочие либо молчали, либо говорили тихо сами с собой, — про переименование исторических русских названий поселений в Чечне. Кадыров тут же Шаманова проклял и обращался на «ты», Z-патриоты генерала называли по имени-отчеству и поддерживали со словами, что, мол, «наконец-то хоть у кого-то хватило мужества». Даже десантники в балаклавах записывали с фронта слова поддержки, начиная их с обращения «товарищ генерал».
История взаимоотношений федерального центра и Грозного — это история компромисса, который существует с «нулевых». Центр готов закрывать глаза на многое в обмен на тишину и порядок в конкретном субъекте. Даже так: мир в обмен на что угодно.
Но этот компромисс нигде официально не зафиксирован и никем внятно не сформулирован. На эту тему, конечно, можно порассуждать — но лучше не надо. Желание есть — нет возможности.
А дальше уже сами подбирайте образы. Сжатой пружины, кипящего чайника с закрытой наглухо крышкой, закрученных гаек. В таких случаях и повода особого не нужно, чтобы полыхнуло. Достаточно любой малозначительной истории — а ведь история с голосованием за купюру именно такая. И снова никто ничего не скажет прямо, зато соцсети изнемогают от разнообразия мемов про решительную битву за дизайн денег и полное молчание по гораздо более существенным проблемам. «500, а ощущается, как 200». Или «шутки за 500».
Мы пошутим и даже посмеемся. Мы проведем новое голосование. В котором победит какой-то символ, но это точно не будет Грозный-сити. Потому что у компромисса тоже существуют пределы. Никем не сформулированные, нигде не обозначенные официально — но действительно существующие. Все затихнет. До следующего Шаманова, до нового странного голосования.
У общества есть вопросы, но нет не только ответов, но и возможности сами вопросы задавать. Пока эта ситуация остается неизменной, сдетонировать может любая мелочь.