Дата

Автор

Скрыт

Источник

Холод

Сохранённая копия

Internet Archive

Original Material

«Футляр от человека»

В начале XX века в Москве начали находить трупы людей, которые были убиты одинаковым образом и связаны. Два года милиция искала серийного убийцу, пока однажды не заинтересовалась обычным пьяницей, который торговал на рынке ворованными вещами и бил жену и детей. Нагрянув с обыском к нему домой, оперативники обнаружили там неопровержимую улику. Первый серийный убийца в советской Москве — в материале «Холода».

В Москве два года находили мешки с трупами. Поймать серийного убийцу, у которого было около 30 жертв, помогли детские пеленки

Помогите «Холоду» рассказывать человеческие истории

Мы ставим в центр своей журналистики человека и рассказываем о людях, которые сталкиваются с несправедливостью, но не теряют духа и продолжают бороться за свои права и свободы. Чтобы и дальше освещать человеческие истории, нам нужна поддержка читателей — благодаря вашим пожертвованиям мы продолжаем работать, несмотря на давление государства.

Зарубежная карта
Карта РФ ↘︎
Patreon ↘︎
Перевод
Крипта
PayPal ↘︎
Ежемесячно
Разово
10 €
20 €
50 €
Другая

Введите сумму (€)

ФИО

Эл. почта для чека и отчетов

Поддержать ежемесячно — 20 €

10 €
50 €
100 €
Другая

Введите сумму (€)

ФИО

Эл. почта для чека и отчетов

Поддержать разово — 50 €

Банк РФ
Зарубежный банк

Номер карты:

5536 9138 6472 8742

Скопировано!

Получатель:

Taisiya Bekbulatova

Скопировано!

Получатель:

Projektas Šaltis

Скопировано!

Номер счёта:

LT613500010016198323

Скопировано!

SWIFT BIC:

EVIULT2VXXX

Скопировано!

Банк:

Lietuvos Bankas (Bank of Lithuania)

Скопировано!

Комментарий-назанчение платежа:

Parama įstatymų numatytais tikslais (be konkretaus tikslo)

Скопировано!

Просим вас указывать комментарий, чтобы мы могли точно определять поступление средств. Фраза переводится так: «Поддержка в уставных целях (без конкретной цели)».

Сумма: €

Пожертвовать

Совершая пожертвование, вы принимаете политику конфиденциальности

13 марта 1921 года в московскую милицию обратились два человека: как писали тогда в газетах, гуляя по Конному переулку, они увидели торчащие из-под земли ноги человека. Когда на место происшествия пришли сотрудники милиции, они обнаружили два трупа. Убитые мужчина и женщина были в мешках в позе эмбриона, их ноги были связаны с туловищем.

Спустя два дня тела опознал брат убитых: это были Михаил и Ирина Лопатины, которые торговали на Смоленском рынке. Милиция установила, что обоих били по голове тупым твердым орудием. Кто и почему, было неизвестно.

Их брат рассказывал на допросе, что Лопатины пропали 6 марта. Они взяли с собой около одного миллиона рублей — хотели на эти деньги купить муки. С продавцом — мужчиной, «одетым в поддевку солдатского сукна и черную шапку», — они познакомились за два дня до этого. Он предлагал выгодную цену — 100 тысяч рублей за пуд.

Убийцу Лопатиных долгое время не могли найти. Но в феврале 1922 года сотрудники милиции нашли еще два трупа — тоже в мешках и со связанными ногами. В течение 1922 и 1923 годов такие мешки обнаруживали все чаще и чаще в разных местах: на пустыре в Конном переулке, на берегу Москвы-реки, в подвале или во дворах. Способ связывания и характер травм везде совпадал. Поэтому стало понятно, что в городе орудует серийный убийца.

Детские пеленки

Зацепок для расследования было немного. Трупы были голые и с обезображенными лицами, что затрудняло установление личностей убитых — а значит, нельзя было опросить их родственников. В газетах того времени писали, что милиция могла установить лишь то, что жертвы были крестьянами, которые приезжали в Москву, чтобы купить лошадь.

Конный переулок, 1910-е. Фото: Э. В. Готье-Дюфайе / Фонд развития культуры и образования «Московское время»

Нашлось еще несколько деталей, указывающих на то, что убийца, возможно, извозчик. Во всех мешках, где находили трупы, были остатки овса. К тому же, были показания Лопатина — брата первых жертв, который видел преступника. Лопатин описал его и подтвердил, что тот был извозчиком, живущим в районе Калужских Ворот.

У милиции была еще одна зацепка: они думали, что, скорее всего, у преступника должен быть младенец. Дело в том, что голова одной из жертв была обмотана грязными детскими пеленками. Это позволило сузить круг подозреваемых и установить за ними наблюдение.

Под снегом Солдатской горы В сугробе на горнолыжной трассе нашли тело 15-летней девочки. Полиция не сразу поняла, почему пропавшую никто не искал

Криминал17 минут чтения

Под описание убийцы попадал 55-летний Василий Иванович Комаров. Он переехал в Москву примерно в то время, когда начались преступления. Как оказалось, Комаров, хоть и формально был извозчиком, этим не зарабатывал — зато часто появлялся на конной площади, куда приезжали из провинции крестьяне для покупки лошадей. Было непонятно, откуда у него деньги. При этом, как писали позже в газетах, он вел «широкую разгульную жизнь».

Что в чулане?

Комаров раньше уже попадал в руки сотрудников милиции: его в чем-то заподозрили и задержали (не сохранилось информации за что), но быстро отпустили из-за отсутствия доказательств. Кроме того, у Комарова в квартире однажды был обыск по подозрению в изготовлении самогона, после чего он получил несколько месяцев условно.

Но теперь милиция заподозрила его в убийствах, и в мае 1923 года к нему домой опять пришли. Жил Комаров с семьей в квартире номер 12 в трехэтажном доме на Шаболовке.

«На противоположной от входа стене два образа в углу; перед образом висит лампада, к стене прибито семь фотографий в рамках с изображениями неизвестных лиц в штатском платье и военной форме обоих полов. У стены стоит одна кровать, покрытая бельем и одеялом. Около четвертой стены — другая кровать, также покрытая бельем и одеялом, и сундук, на кровати лежит тюфяк и солома», — описывали квартиру Комарова в протоколе осмотра.

Василий Комаров. Изображение: газета «Гудок» за 7 июня 1923 г.

Чтобы не спугнуть Комарова, ему сказали, что его якобы подозревают в том, что он нелегально варит самогон. Для прикрытия сотрудник уголовного розыска, руководивший обыском, надел форму обычного милиционера. Как писали в «Известиях», Комаров встретил сотрудников с «непоколебимым спокойствием». Дома также были его жена и дети.

Сарай на отшибе Молодые девушки пропадали одна за другой. Что с ними случилось, узнали только 10 лет спустя, обнаружив подвал под старым сараем Криминал21 минута чтения

Оперативники осмотрели комнату: нашли несколько бумажников, мундштуков и зажигалок. Тогда у Комарова попросили ключи от небольшого чулана в коридоре. Он сказал, что чулан общий, и ключ у соседей снизу. А потом выпрыгнул из окна.

«Он бросился в сад за углом, так что я вследствие темноты не мог его заметить и, поискав его по улицам, вернулся в комнату, — писал следователь в протоколе. — Затем поднял тревогу, сообщив начальнику о побеге Комарова, и сбил замок с чулана».

Там был мешок. Внутри — еще не остывший труп мужчины средних лет.

«Ищи в Москве-реке»

Оперативники бросили все силы, чтобы поймать Комарова. По всему городу быстро расставили засады. Потом определили места, куда он мог бы направиться. Через несколько часов после побега, по данным «Известий», начальник Московского губернского управления уголовного розыска Николаев с заместителем поймали его в подмосковном селе Никольском. По одним данным, он был у крестьянки, доставлявшей ему в Москву молоко, по другим — у женщины, у которой покупал морковь и картофель.

Преступник не стал отпираться и сознался в убийстве множества людей — около 30. Однако убитых могло быть больше, так как Комаров не считал своих жертв.

«Да хрен их знает, нешто я их считал и записывал, ищи в Москве-реке», — отвечал Комаров на вопрос о числе убитых

Первое убийство Комаров, по его собственным словам, совершил спустя несколько недель после переезда в Москву — в феврале 1921 года. Тогда он познакомился с каким-то торговцем и надумал позвать его к себе под предлогом осмотра товара, а потом убить и ограбить.

По другим данным, первыми его жертвами были сестра и брат Лопатины. Эпизод с 16-летней Ириной Лопатиной он вспоминал с особой неприязнью. Сначала он убил ее брата, но оказалось, что деньги были у нее. Это был единственный раз, когда он убил женщину.

Комаров понял, что убийство людей с целью наживы может приносить намного больше денег, чем работа. Но дело было не только в наживе: он также говорил, что чувствовал «азарт», который побуждал его продолжать преступления. Для прикрытия Комаров стал извозчиком.

Схема его убийств всегда была одинаковой: Комаров знакомился с крестьянами на Конной площади, предлагал им купить лошадь или продукты, звал к себе домой, чтобы обсудить детали и обмыть сделку. Часто они заходили в чайную или трактир, чтобы выпить самогонки, а затем шли в квартиру (или в сарайчик рядом с домом), где их уже ждала закуска и выпивка. Гость с хозяином садились за стол и могли просидеть таким образом несколько часов. Если человек не пил, то, по словам Комарова, «дело быстрее шло».

Молоток Комарова. Фото: журнал «Огонек» 1923 г.

Потом, когда жертвы читали «документ, касающийся продаваемой лошади или продуктов», Комаров подходил сзади и бил их по голове молотком. Второй удар он наносил из-под подбородка, иногда с такой силой, что лицо жертвы сплющивалось.

Из убитого Комаров старался выпустить как можно больше крови, чтобы труп был легче и не оставлял следов. Он делал разрез на шее человека и выпускал кровь на рогожу — грубую хозяйственную ткань. Но позже преступник заменил ее на оцинкованное корыто, чтобы не тратить ткань.

Одежду с убитого Комаров снимал, а голову обматывал тряпками, чтобы кровь не просачивалась через мешок. Сам мешок он предварительно расширял, чтобы в него помещались крупные тела мужчин. Ноги жертв Комаров привязывал к туловищу. Прятал тела он в сундуке, который выносил через черный ход или запирал в шкафу, а потом оставлял мешки в разных местах.

Весь процесс занимал у него около 15–20 минут

Большинство жертв не успевали оказать сопротивление. Но однажды, как рассказывал Комаров, гость вступил с ним в борьбу, что «добавило хлопот» преступнику. Поэтому после двух ударов хозяин дома стал набрасывать на шею жертвы петлю и туго затягивал ее.

Комарову не всегда удавалось сразу найти среди покупателей подходящую жертву. «Иногда и день, и два, и более проходишь, пока найдешь такого», — рассказывал он. К тому же некоторым покупателям удалось выжить. Это происходило в том случае, если они предлагали расплатиться за лошадь во дворе или долго не задерживались в квартире.

Во время следствия Комаров согласился показать, где закопал тела своих первых жертв. Под милицейским конвоем он прибыл на место, к которому сразу же прибежали люди. Они начали кричать, а затем накинулись на преступника, но сотрудникам милиции удалось отбить Комарова и увезти его. «Зверюга. Мясорубка… Сколько сирот оставил, сукин сын», — говорили в Москве про Комарова.

Соучастники

Жену Комарова Софью опросили в квартире. Во время опроса, согласно протоколу, «дети заплакали и просили ее о чем-то рассказать». Она обещала, что так и сделает. Когда ее арестовали, Софья призналась, что помогала мужу, — но не с самого начала.

Жена Комарова Софья. Изображение: газета «Гудок» за 7 июня 1923 г.

До начала зимы 1922 года она, по собственным словам, ничего не подозревала — во время убийств муж отсылал ее из дома вместе с детьми. А потом, как говорится в журнале московского губернского суда, Комаров признался ей и велел «держать язык за зубами». С тех пор Софья помогала мужу вывозить мешки из квартиры. Комаров сажал ее в пролетку как пассажирку и вез к месту, куда сбрасывал труп.

Но убивать ему она не помогала, и следователи задумались: неужели Комаров в одиночку мог справиться с десятками человек? Не было ли у него соучастников? Тогда Комаров признался, что был не один — ему помогали три (по другим данным, четыре) соседа. Тех арестовали и стали допрашивать.

Однако у «соучастников» было хорошее алиби, и они смогли доказать, что не были с Комаровым в момент совершения нескольких преступлений. После этого Комаров рассказал следователям, что на самом деле убивал один, а соседей решил оклеветать, потому что недолюбливал их.

Это было не единственное признание преступника. Он также рассказал, что на самом деле его зовут Василий Терентьевич Петров. А «Комаровым» он стал в конце 1910-х годов.

«Она кушать, а мне пить!»

«Среднего роста, коротконогий, с сильной проседью и большим количеством морщин на лице <…> Лукавые глаза, часто прищуривает: как бы оценивая человека, ощупывал его со всех сторон. Спокойно повествует о своих делах», — так газеты описывали внешность преступника.

На суде Петров-Комаров, как его стали называть в материалах дела и прессе, рассказал о своем прошлом: родился в Витебской губернии в конце 1860-х – начале 1870-х годов году в многодетной семье железнодорожного рабочего. Отец и мать часто пили и приучили своих детей к алкоголю с самых ранних лет. Воспитанием детей они не занимались, поэтому Петров-Комаров не ходил в школу.

Франция эвакуирует людей из-за изменения климата Под угрозой целый архипелаг на севере Америки. Но местные жители отказываются переезжать Мир11 минут чтения

В 12–13 лет он пошел в прислуги к помещику. В 15 лет он начал пить регулярно и вести разгульный образ жизни. Тогда же впервые вступил в половой контакт с одной из работниц дома.

«В 16 лет служил у помещика, ушел от него, потому что католик он был, плохо кормил… К латышам пошел, нравились они, идем в лес, дрова пилим, в город возим, и кормили хорошо», — рассказывал он.

Витебск, XIX век. Художник — Наполеон Орда

В 18 лет он стал работать на железной дороге, а в 21 был призван на воинскую службу. Отслужив четыре года, он демобилизовался, поселился в Витебске и женился. Но брак не был счастливым: оба супруга пили, и в доме часто происходили скандалы.

«Жена ревнивая была, нервная и скандалистка к тому же. И чего ревновала, я не знаю, потому что я к этому делу, можно сказать, совсем хладнокровен», — отмечал подсудимый. По мнению криминолога Сергея Познышева, который говорил с преступником, у Петрова-Комарова были проблемы с потенцией по причине алкоголизма.

В 1905 году его опять отправили служить. Через год он вернулся в Витебск и якобы из-за слабого здоровья ушел с казенной службы. Тогда они с женой продали дом и остальное имущество и на эти деньги стали разъезжать по городам. «Куда ни приедем, — говорил Петров-Комаров, — я пью да пью, а жена, хе-хе-хе, еще того лучше! И выходит это так, что, смотрим, все пропили».

Катастрофа «российской Ferrari» Об этой машине говорил весь мир, но ее не смогли даже доделать и не продали ни одной. Теперь ее хотят возродить Экономика24 минуты чтения

Когда денег на выпивку не осталось, он поступил на службу к полковнику кучером в городе Могилев. Жена его пошла туда же кухаркой. Но однажды спьяну Петров-Комаров разбил у полковника бочку, за что его уволили. Тогда он поступил к банкиру дворовым работником — но украл яблоки с вверенного ему склада.

«Управляющий предложил жене открыть буфет во вновь открывающемся театре, где она бы торговала яблоками, семечками и прочим по дешевым ценам. У жены был обыск, нашли яблоки, жена ударила пристава тарелкой. Разбиралось дело в суде Максимовичем, с которым я раньше играл на бильярде и поссорился. В итоге я был приговорен на год», — вспоминал эту историю Петров-Комаров на суде спустя годы.

Выйдя на свободу, Петров решил переехать в Ригу, однако жена осталась в Витебске. «Писать не пишет. Дай, думаю, поеду, посмотрю, чего она там делает. Приехал в Витебск и слышу, что жена с кем-то под-руку ходила, изменила, значит», — рассказывал он. Три дня после приезда он пил, а потом узнал, что, пока его не было, жена умерла от «разрыва сердца» (по другим данным, от холеры).

«Ну и черт с ней!» — так прокомментировал смерть первой жены Петров-Комаров на суде

Вернувшись в Ригу, в первой половине 1910-х годов он женился во второй раз на польке с двумя детьми. Его вторая жена Софья не пила и терпела побои, которые Петров-Комаров наносил ей и детям.

— А откуда она родом? — спросил, согласно газете «Известия», председатель суда преступника.

— Да мне-то что, детей мне что ли крестить с нею! — ответил он. — Мне жена была нужна, а откуда она, мне-то что! Ну-с, женился, жена, значит, как пани, любит, вижу, сладко кушать, а я люблю горько пить… Вот тут и живи при таких условиях! Она кушать, а мне пить! Значит, заработки подавай, а тут еще, пожалуйте, дети. Начал работать и жили, можно сказать, дружно, хотя оплеухи жене иногда и отпускал.

В 1917 году Петров вступил добровольцем в Красную Гвардию и воевал за большевиков в Гражданской войне. Тогда его научили грамоте, и он даже смог дослужиться до должности взводного командира. Однако политических убеждений у него не было — такой вывод про него сделал криминолог Сергей Познышев. По его мнению, им руководило «желание постранствовать, а, может быть, и помародерствовать».

Согласно большинству источников тех лет, на фронте его взяли в плен, и тогда он, боясь, что его узнают и казнят, назвался Комаровым. В материалах дела есть и другая версия: говорится, что Комаровым он стал уже после гражданской войны, когда собирался эмигрировать в Латвию. Якобы от этой идеи он отказался, но поддельную фамилию оставил.

Конная площадь. Фото из книги Ю. Лужкова «Мы дети твои, Москва»

Вернувшись в 1920 году с фронта, Петров-Комаров переехал с семьей в Москву и начал работать извозчиком. Сначала он служил ломовым извозчиком в Центральном управлении по эвакуации населения и временами приторговывал краденым. Но уже в следующем году принялся убивать.

В среднем, как признавался преступник, он убивал по одному человеку в неделю, но иногда «воздерживался» по две-три недели

По словам Петрова-Комарова, с 15 лет он пил почти ежедневно. Во время войны употреблял все, что попадало под руку: например, политуру (спиртовой раствор смол, предназначенный для лакировки дерева) или денатурат (этиловый спирт, предназначенный для технических целей). Именно в алкогольном опьянении, по словам преступника, его начинало тянуть на убийства.

«Убил так и убил»

На суде был эксперт-психиатр, который, задавая вопросы, должен был выяснить, в каком состоянии находился преступник в момент совершения преступлений. Журналистка Ева Меркачева, которая ознакомилась с судебным протоколом, приводила его вопросы в статье для «Московского комсомольца».

— Испытали ли вы жалость к убитым? — спросил эксперт Петрова-Комарова.

— Было поздно жалеть, — ответил он.

— Жалко ли было, когда убивали и не находили денег?

— Нет, все равно, убил так и убил.

Криминолог Сергей Познышев также общался с Петровым-Комаровым, а потом написал его психологический портрет. Он отметил, что тот был хитер и знал, как быстро втереться в доверие. Одному покупателю он мог пожаловаться на жизнь и вымышленные проблемы, другому — похвастаться успехами на службе, а с третьим обсудить власть имущих и поругать действующие порядки.

«Часто морщит брови. В некоторые моменты лицо, особенно глаза, принимают у него злое выражение. Внешним видом своим он напоминает ночного сторожа, дядьку какого-либо учреждения или что-либо подобное. Человек — довольно веселый. Много говорит, с юмором, прибаутками и площадною бранью. Сильно жестикулирует. Отвечает осторожно, вспоминая, не сразу. Хорошо владеет собой. Не теряется», — писал он.

Про свое детство Познышеву преступник рассказывал со злобой: по его словам, он не питал теплых чувств даже к собственной матери. «Семья, состоявшая из пьяницы-отца, кучи детей и вечно рожавшей или беременной матери, жила, по-видимому, хотя и без особой гнетущей нужды, но бедно и недружно; внутри нее царили вечные раздоры, наложившие свою мрачную печать на характер Василия Терентьевича», — отмечал потом Познышев.

Хоть Петров-Комаров и говорил, что тратил деньги на угощение собутыльников и кутежи, друзей, как считал Познышев, у него не было. Он угощал приятелей водкой и самогоном только для того, чтобы я показать свою значимость и заработать уважение.

Изображение: газета «Московская правда» 1923 г.

На вопрос, волновался ли Петров-Комаров во время убийств, тот с улыбкой отвечал: «Я спокойно, чего там!» Однако в то же время он говорил, что жена заставала его ходящим по комнате в возбужденном состоянии после очередного убийства. Часто это возбуждение долго не проходило и перетекало в головную боль. После убийств Комаров иногда ходил в церковь, хотя не был верующим человеком.

«В среду согрешишь, в четверг — помолишься, греха и нет», — говорил он

О своих жертвах преступник отзывался презрительно и без жалости. Несмотря на то что он помнил лица многих убитых, по его словам, ему никогда не снились кошмары. На вопрос о раскаянии он отвечал: «Убил бы да хоть еще 60 человек!» Он оправдывал себя тем, что его жертвы были «спекулянтами».

Впрочем, есть и другие данные. В газетах писали, что, когда его на суде спросили, продолжил бы он убивать и дальше, Петров-Комаров ответил: «Боже сохрани! Это как раз и было последнее дело… Потому устал я от этого…» В журнале Московского губернского суда, однако, названы причины усталости Петрова-Комарова : «Зрение портится. Меткость удара слабеет».

Она отказалась стать женой насильника — и поразила всю страну Девушка нарушила вековую традицию «исправительных» браков, подверглась травле и изменила общество Мир17 минут чтения

Какие-то чувства преступник проявлял, только когда речь шла о семье. 30-летнюю жену Софью, которая вместе с ним оказалась на скамье подсудимых за укрывательство и пособничество, часто защищал. Вместе с тем, Софья рассказала, как однажды Петров-Комаров чуть не повесил ее 11-летнего сына на конюшне за то, что тот грозил рассказать другим о преступлениях отчима. Тогда мать успела перерезать веревку и спасти сына.

— Суду важно выяснить, что заставило вас убивать людей одного за другим в течение долгого времени, — спросил у Петрова-Комарова председатель суда.

— Потому убивал, что никто не ловил, — ответил он.

По итогу судебного заседания психиатрическая экспертиза заявила, что Петров-Комаров «вполне вменяем».

«Я теперь на Москве героем стал»

Суд над Петровым-Комаровым и его женой начался в 14:00 6 июня 1923 года. Он проходил в Политехническом музее в Москве, куда любопытные стали сходиться с двух часов ночи. В зале присутствовали репортеры, фельетонисты, зарубежные корреспонденты, а также снимали кинохронику. Увидев это, обвиняемый сказал: «Я теперь на Москве героем стал».

Москва, 1920-е. Фото: Elizaveta Becker / Ullstein Bild via Getty Images

«Тысячная толпа <…> была привлечена любопытством (вернее даже любознательностью) к “диковинке”, к невиданному, к феномену, к одной из исключительных и чрезвычайных разновидностей человеческой природы, получившей с давних пор определение: Человек-зверь», — писали о заседании в журнале Московского губернского суда.

Так называли Петрова-Комарова во всех газетах и журналах тех дней. Но среди публики был человек, который не согласился с таким описанием преступника. Им был малоизвестный на тот момент писатель Михаил Булгаков, который утверждал: ничего ни человеческого, ни звериного в преступнике не сыскать. Он называл его «футляром от человека» и «существом».

Британского принца лишили титула из-за книги В ней женщина обвинила его в секс-эксплуатации. В последний раз они якобы виделись во время оргии на «острове педофилов» Мир21 минута чтения

«Равнодушен, силен, не труслив и очень глупый в человеческом смысле. Прибаутки его ни к селу ни к городу, мысли скупые, нелепые. И на человеческой глупости блестящая, великолепная амальгама того специфического смрадного хамства, которым пропитаны многие, очень многие замоскворецкие мещане!» — писал Булгаков.

Приговор Василию Петрову-Комарову и его жене Софье вынесли 7 июня в 02:30 утра. Их признали виновными и приговорили к «высшей мере наказания», то есть смертной казни. Их детей отправили в детский дом. Самому младшему из них было несколько месяцев.

«От души желаю, чтобы детей помиловал тяжкий закон наследственности. Не дай бог походить на покойных отца и мать», — заключил Булгаков.

Помогите «Холоду» рассказывать человеческие истории