У страха глаза узки

Никакой «китайской экспансии», ни явной, ни ползучей, не существует. Миф о ней порожден нашим комплексом национальной неполноценности

«Наконец-то хватились!» женщина, узнав, что я из московского журнала и что собираюсь писать о китайцах в Приморье, даже вышла со мной из автобуса и проводила до гостиницы. - Давно Москве пора с этим делом разобраться». - «По-моему, уж столько писали...» - «А что толку, все равно везде эти китайцы». Как бы в подтверждение ее слов, свернув за угол, мы натыкаемся на китайскую туристическую группу, ведомую прелестной молоденькой гидшей. Идут себе не спеша, никому не мешают. «Видите, везде они. Нашим людям работать негде, а их пускают, чтобы они хлеб у нас отбивали. Моя дочка уж на что классный специалист - и аудитор, и бухгалтер, — а работу найти не может. А они находят». «Аудиторами и бухгалтерами работают?» — «Нет, они больше простыми работягами. Но наши-то сами без работы. Уж вы напишите как есть: не нужны тут китайцы».

Здесь его попросту называют Андреем. Он так и представляется. Андрей бригадир в фермерском хозяйстве. И колхозы, и фермеры, использующие сезонников - обычно нанимают китайцев на овощи, - заключают договор с одним человеком, который и называется бригадиром. С ним загодя договариваются об условиях, и он за зиму набирает в Китае рабочих на сезон. Расплачиваются с бригадой частью урожая, обычно это сорок процентов. Андрей уже который год привозит овощеводов к одному и тому же фермеру. Говорит, раньше можно было чуть ли не по конкурсу отбирать, а в этот раз желающих оказалось мало: в прошлый год из-за кризиса капуста шла в убыток. Андрей — бывший сельский учитель. Но на учительскую зарплату жить трудно. Когда-то он мечтал преподавать русский язык (до сих пор кое-как может объясниться, благодаря чему и выбился в бригадиры). Но обострились советскокитайские отношения, и учить русский стало незачем, да и опасно. «Теперь русский снова нужен, грустно улыбается бригадир, — но мне уже поздно учиться».

Китайские сезонные рабочие живут в отвратительных условиях. В сараюхах, на топчанах вповалку, моются в тазах, воду таскают часто бог знает откуда. В страду вообще ночуют в поле. Палатки, примусы — вот и все имущество. И так месяцами. Максимально дешевое жилье, максимально дешевое питание. Колхозы побогаче предлагают им более цивилизованные условия. Они отказываются. Китайцы здесь не живут, китайцы здесь зарабатывают.

Проклятый вопрос, на который никак не могу найти ответ. Когда мексиканцы работают в США, мне понятно. Там безработица за последние годы упала до рекордно низкого уровня. Да и американскому безработному наниматься в сезонники нет резона, его месячное пособие больше, чем мексиканец получает за сезон. Наши же безработные зачастую вообще не получают пособий: полагаться-то полагается, а нету. Почему нельзя нанять их на ту же капусту с морковкой? «Не идут, — объясняет колхозное начальство. Невыгодно». — «Почему китайцам выгодно, а им нет?» Пожимают плечами. Спрашиваю одного сельскохозяйственного чиновника в Уссурийске: «Как вы считаете, нужны нам китайские сезонники?» Отвечает, не задумываясь: «Нет, конечно. Не китайцев надо использовать, а, как во всем мире, дотировать сельское хозяйство». - «Китайцы свое дотируют?» — «Ну, китайцы. Посмотрите, чем они работают». Действительно, эти мотыги я видела еще в учебнике истории древнего мира. «Вы и нашим предлагаете работать вручную?» Кажется, поняла - либо пахать на тракторе, который должно подарить родным селянам всесильное государство, либо уж на китайцах. Иного не дано.

Большинство моих собеседников во Владивостоке, Уссурийске, поселке Пограничном высказывались в том смысле, что без китайцев на сегодняшний день не обойтись, однако ухо с ними надо держать востро. «Они чувствуют себя здесь свободно и уверенно, по интонации можно заключить, что моя собеседница сама еще не решила, достойны ли китайцы за их раскованность порицания или нет. - Мы на днях ходили с мужем в китайский ресторан. Часа три сидели - хоть бы один русский зашел, одни китайцы. Разговаривают по-своему, держатся, как у себя дома». - «Это плохо?» - «Не знаю. Здесь же не Китай все-таки». «Они в душе злые! - мужчина только что взахлеб рассказывал, как китайцы классно работают, насколько проще иметь дело с ними, а не с нашими работягами, и вдруг такое: Один китаец моему приятелю одолжил сто долларов, а у того трудности всякие... короче, не смог вернуть вовремя. Так китаец на него с ножом: отдавай, и все. А главное - никогда не поймешь, что у них на уме». «Так что, спрашиваю, - не надо, чтобы китайцы сюда приезжали?» «Да нет, надо. Просто нельзя пускать это на самотек, следить надо, как и что...» Очень многие приморцы, и из числа должностных лиц, и просто те, с кем случайно сталкивалась, отвечали столь же неопределенно: дескать, закрывать границу и запрещать въезд не стоит, но и расслаблять ся не следует. Главное опасение: «Они же мечтают к нам перебраться». «Из чего это следует?» - «Ну это же очевидно. Их там вон сколько, а нас всего ничего. Если, как сейчас, не принимать мер, они в конце концов заселят наш Дальний Восток». В этом убеждены все, от пограничников до лавочников, от государственных мужей до последних бомжей. Спрашиваю: «Много их здесь насовсем поселяется?» — «Насовсем не так много, но живут подолгу». «Хорошо живут?» — «Не, так себе, экономят. Тут зарабатывают, а тратить предпочитают дома». Пограничник, который тоже боится китайской экспансии, предполагает: «Китаец же может жениться на нашей и пустить корни». — «Ну и что? Он же тогда станет нашим, как местные корейцы». Скептически хмыкает и крутит головой: «Нет, корейцы — совсем другое. Онито наши люди...» Реально же мои собесед ники в городе Уссурийске смогли припомнить только один случай «китайской натурализации»: «Как же, Дима Довгаль, что раньше в угрозыске работал, на китаянке женился. У них уже ребеночек есть».

Нашествие

«Нужны в Уссурийске китайцы?» — в лоб спрашиваю главу уссурийской администрации. Получаю такой же прямой и четкий ответ: «Необходимы для снятия социального напряжения». Поймав мой недоуменный взгляд, Владимир Ведерников объясняет: «У людей мизерные зарплаты. О пенсиях не говорю. Единственное место, где они могут что-то купить, китайский рынок. Без него ходили бы голы-босы. Ну и потом, с рынка в городскую казну идут налоги. В прошлом году мы за счет них месячный долг бюджетникам погасили». В Уссурийске самый большой в Приморье, да и вообще в России китайский рынок. Он существует с 1994-го, и поначалу был местом перманентных бандитских разборок. Теперь потихоньку приобретает цивилизованный вид. Днем он работает для обычных покупателей, ночью для оптовиков. В Уссурийск за китайским товаром ездят из Приморья, Хабаровского края, Амурской области, даже из Иркутска.

В декабре 1992-го в Приморье был установлен облегченный режим пересечения границы. С того времени российские и китайские туристические группы ездят к соседям, не оформляя виз. Порядок такой: зарегистрированные турфирмы подают список группы и указывают срок ее пребывания (до двух месяцев). Лицу, значащемуся в списке, при пересечении границы достаточно предъявить загранпаспорт. Китайцам в отличие от российских граждан такие паспорта выдаются каждый раз перед поездкой в обмен на внутренние удостоверения личности. Любимая тема российских чиновников как легко в Китае получить такой паспорт. Будто бы его оформляют прямо в накопителях на вокзалах или выправляют специальные фирмы, но вся процедура отнимает не более получаса. Никто толком ничего не знает, но все сходятся в одном: Китай максимально упростил процедуру выезда, чтобы выпихнуть из страны как можно больше граждан.

Когда в 1992-м приоткрыли границу, «тургруппы» работяг и челноков мощным потоком хлынули в Россию (поток русских в Китай был много слабее). Кто не вез тюки с барахлом, вез свои рабочие руки: брались за любую работу. Жители Пограничного вспоминают, что был период, когда на улице русские лица вообще терялись среди китайских. «У нас в Уссурийске их не столько было, сколько в Пограничном, до нас все же почти двести километров добираться, но тоже не пройти было. Сидели на земле со своими тюками, окликали, дергали, прямо всучивали свои шмотки». Далее неизменно следует история о покупке некачественного товара: «Уж так приставал, я и поддалась. Нам ведь сколько месяцев зарплату не выдавали, у ребенка ботиночки совсем сносились. А он задешево отдавал. Ну, купила, а они через три дня развалились. Пришла на то же место, так разве разберешь, — они все на одно лицо». Пик миграции пришелся на 1994-1996 годы. Перед лицом этого нашествия оказались бессильны все: милиция, ФСБ, санитарный контроль, налоговые службы. Другого и ожидать было нельзя: у них, у китайцев, иной образ жизни, иные правила гигиены, иной опыт общения с налоговыми органами. Что могли поделать российские милиционеры с китайскими преступниками, если им, как той тетке, что искала продавца бракованных ботинок, они все казались братьями-близнецами. Правда, оказалось, что китайских бандитов в России интересуют исключительно их соотечественники. Инциденты между китайцами и русскими случались крайне редко, да и то в основном все ограничивалось мелкими потасовками.

Поток схлынул

Но время шло, и китайская миграция потихоньку пошла на спад. Торговцы поняли, что при кажущейся бездонности российский потребительский рынок ограничен низкой покупательной способностью населения, и ездить стали меньше. Китайские товары чрезвычайно дешевы, но не для средней семьи в Приморье. Китайцы на рынке в Уссурийске говорят, что товар хорошо идет «когда дождя нет, когда воскресенье и когда пенсия». В дни выдачи пенсии на базаре появляются отнюдь не одни только старики Во многих семьях это основной источник денег. Сократившись, миграционный поток приобрел некоторую упорядоченность. Подавляющее большинство приезжих теперь знают, куда, зачем и на сколько едут. Если торговать, то на определенном месте. Если работать, так в конкретное хозяйство или на конкретный завод. Китайские рэкетиры тоже разделили сферы влияния, и бандитские разборки по существу прекратились.

Особенно резко снизилось число приезжих в нынешнем году. В том же Уссурийском районе в 1998-м работали по найму 1600 граждан, в 1999-м — 780. Местные, когда речь заходит о знаменитом уссурийском рынке, только рукой машут: «Разве это рынок? В этом году совсем маленький стал. Вот раньше...» Главная причина такого резкого сокращения прошлогодний обвал рубля и резкое снижение покупательной способности рубля по отношению к юаню. Замдиректора уссурийского говорит, что с осени и до апреля рынок жил в убыток: арендную плату повышать нельзя (число торгующих и так заметно сократилось), площади же соответственно расходы по их обслуживанию остались прежними.

Китайцев в крае стало резко меньше, но разговоры об их экспансии именно нынешним летом приобрели поистине истерический размах. «Китайским вопросом» занялось даже Приморское законодательное собрание. Собственно, страсти разгорелись во время обсуждения законопроекта, запрещающего ввоз на территорию края китайской сельхозпродукции. Дискуссия быстро переросла в обсужде ние проблемы «китайского засилья» и выплеснулась за стены парламента. Каждый влиятельный политик и уважающее себя СМИ посчитали своим долгом высказаться на тему, нужны ли России китайцы. Позиция главы краевой законодательной власти Сергея Дудника достаточно взвешенная: по его мнению, инвесторы-китайцы ничуть не хуже любых других инвесторов, а вот наемный китайский труд в сельском хозяйстве для России вреден, поскольку у нас полно своих безработных крестьян. На губернатора края Евгения Наздратенко умеренность спикера действует как красная тряпка на быка: «Некоторые заявляют, что надо спешить запускать сюда жителей Китая... В 99 случаях из 100 китайский турист приезжает на территорию края с целью торговли или Воровства лесных и морских ресурсов». (Наздратенко не видит большой разницы между торговлей и воровством.) Законопроект в конце концов был провален, но возня вокруг него еще больше разожгла антикитайские настроения.

Общество инвалидов потребовало, чтобы китайцам запретили заниматься починкой обуви, они, мол отбивают хлеб у русских инвалидов. В итоге жители Владивостока чинить обувь практически перестали: у китайцев это было дешево, быстро и удобно. Отвалился каблук - четверть часа подождешь на лавочке и топаешь дальше. Теперь приходится идти в мастерскую, стоять в очереди, платить немалые деньги и потом еще ждать как минимум день. Правоохранительные органы Приморья тоже решили внести лепту в «решение китайской проблемы». В июле они собрали координационный совет, чтобы обсудить ситуацию с китайской миграцией. Совет выпустил никого ни к чему не обязывающее постановление, которое только подлило масла в огонь. «Нацелить глав муниципальных образований обеспечение законности пребывания их территории иностранных граждан... Нацелить работу туристских организаций на необходимость строгого соблюдения законодательства... Миграционной службе усилить контроль за законностью выдачи разрешений на право привлечения и использования иностранной рабочей силы...» Все в таком духе.

Включилась в эту истерическую кампанию и «Комсомольская правда». Разворот в одном из ее июльских номеров под грозной шапкой «Китайцы идут» пестрел устрашающими врезами и заголовками порой откровенно расистского толка. При том что сами корреспонденции с мест по тону и смыслу были вполне спокойными и объективными. Содержательная заметка приморского корреспондента Натальи Островской о торговом балансе в приграничном обмене товарами снабжена почему-то полублатным заглавием «Пожелтели наши нивы и прищурился базар», а корреспонденция из Вашингтона с рассказом об американских чайнатаунах, которые, как пишет автор, чуть не самые спокойные районы в американских городах, озаглавлена так: «Даже американцы не лезут в чайнатауны».

Нелегалы и государственные интересы

То и дело слышишь о «нелегальной миграции». О ней, как о главной своей проблеме, говорят и пограничники, и работники местного отделения миграционной службы. «Нелегальная миграция» в Приморском крае не совсем то, что принято обозначать этим термином. Китайцев, пробирающихся через нашу границу тайными тропами, совсем немного. Если кто из китайцев и забредает на российскую сторону, то это обычно сборщик женьшеня. Попытки въезда в Россию по поддельным документам тоже нечасты, а вот выезды явление распространенное. Приехал, скажем, человек с группой на определенный срок, а товар распродать не успел. Оформлять продление крайне сложно, да и смысла нет — штраф за пребывание в России дольше установленного срока мизерный. Получается, что человек въехал легально, а выезжает «нелегально». «Постоянно недосчитываемся, - жалуются в миграционной службе. Въезжает тур из двенадцати человек, уезжает десять». В 1995—1996 годах разница между въехавшими и выехавшими (как еще считать число оставшихся?) составила шесть с половиной тысяч на двухмиллионный Приморский край. Скорее всего, это были в основном не «натурализовавшиеся», а «опоздавшие». На августа нынешнего года число «невозвращенцев» в Приморье составило 118 человек. «Маловато для экспансии?» «Пожалуй», легко соглашается со мной начальник миграционной службы.

Истерика

В чем причина такого всплеска нервозности по поводу китайцев, причем именно сейчас, когда число приезжих заметно снизилось? Мои владивостокские коллеги предложили такое объяснение: пограничники, миграционщики, ФСБ и милиция запугивают китайской экспансией, чтобы выбить под борьбу с ней дополнительные средства. На первый взгляд убедительно, но есть одна закавыка: о китайской угрозе твердят и те, у кого никаких ведомственных интересов нет, и даже те, кто прямо заинтересован в китайцах. Агроном совхоза «Уссурийский» каждый сезон нанимает китайцев на овощи. Он прекрасно знает, что все они осенью возвращаются в Китай, и все же твердит вслед за другими: «Мы ж не знаем, сегодня возвращаются, а завтра могут захотеть остаться».

«Нельзя относиться к этому легкомысленно», вторит ему директор Уссурийского кирпичного завода. В 1993-м, казалось, этот завод встал намертво: русские работяги на него не шли, труд тяжелый и низкооплачиваемый (около тысячи рублей в месяц на обжиге). И тогда главный его акционер, Приморгражданстрой, несмотря на сопротивление миграционной службы, сдал завод в аренду китайцам. Те быстро наладили производство, и до прошлогоднего обвала рубля заводик дышал. Теперь китайцы интерес к предприятию потеряли: кирпич в России продается плохо. Они свернули производство и потихоньку распродают остатки продукции. «Что будет с заводом?» - спрашиваю директора, «Умрет, если не найдем другую китайскую бригаду», - честно отвечает он. И все равно: «С ними надо быть осторожным».

Во всех «ученых» геополитических рассуждениях об экспансии, во всех разговорах приморских обывателей о засилии китайцев звучит одна и та же нота: «Больно смотреть, как они на нас богатеют». Здесь, думается, и зарыта собака. «Я эту китаянку помню с 1992 года, голос моей собеседницы дрожит от обиды. - Сидела прямо на земле со своим барахлишком, замурзанная такая, жалкая. А теперь - глядите? Расцвела. Ходит гордая, нарядная, помолодела лет на десять. Сама уже не торгует, только командует. Наши торгуют, а она командует». «На той стороне ближайший к нам город называется Суйфэньхэ, — дальневосточник, с которым я разговорилась В Пограничном, с горечью кивает в сторону соседей. - В 1992-м, когда мы начали ездить, там такая нищета была не передать. Крыши, соломой крытые. А мы были все же райцентр, поселок городского типа. Солидно смотрелись. Теперь у них современный город, весь в рекламе, залит огнями. А мы? Только фасады облупились да асфальт потрескался».

Когда наши челноки потянулись в Китай, местные с криком «помогай!» буквально набрасывались на них, рвали из рук мешки и сумки, готовы были тащить их на край света, только бы чуть заработать. Теперь и в России появились свои «помогаи», которых нанимают китайские торговцы. Наши, когда об этом говорят, прямо дрожат от негодования.

Вся страна знает, что живем мы плохо и бедно, не в пример хуже американцев, европейцев и японцев. Но когда на твоих глазах поднимается и богатеет еще недавно нищий сосед, в то время как сам ты только беднеешь, это испытание для национальной гордости непосильное. 1999 год стал переломным: во Владивосток из Китая устремились настоящие туристы. Город ими буквально заполонен. Гуляют себе беззаботно небольшими группками, сидят в кафе (преимущественно китайских, но не только), живут в приличных, хоть и не самых дорогих гостиницах. А еще вчера этот щеголяющий в приличном костюме турист был жалким китайчонком, «помогаем», таскал твои тюки. Трудно такое вынести.

Угроза с Востока это реальность. Только она не в мифической «экспансии», а в поселившемся в душах приморцев комплексе национальной неполноценности, который вот-вот перерастет в неврозы и фобии. Китайцы все еще живут очень бедно. В массе своей гораздо беднее русских. Но наблюдать изо дня в день, как люди, приезжающие на твою землю зарабатывать деньги, не заработанные тобой, пусть медленно, но богатеют, невыносимо. И срабатывает защитная реакция: не просто так они к нам ездят, наверняка хотят остаться - чтобы жить у нас. Как мы.