Самое новое из того, что появилось за последние пять лет, это, конечно, новые русские

Словосочетание «новый русский» уже устоялось, а потому все попытки заменить его словами «нувориш» или «скоробогач» бессмысленны. Язык не исправить - его надо понимать. Раз так говорят, значит, вкладывают в это вполне определенный, хотя и довольно противоречивый, смысл.

В общем, под именем «новые русские» разумеют тех, кто приобрел богатство и влияние в годы реформ и кто не смог бы этого сделать в застойное время. В таком употреблении термин «новые русские» констатирует появление элементов новой социальной структуры.

Если же обобщить обыденные высказывания, в первую очередь анекдоты о «новых русских», то можно выделить следующие черты, присущие этому типу, - богатство, хамство, отсутствие культуры, склонность к варварской роскоши. Типичные места обитания «нового русского» - ресторан, ночной клуб или дорогой магазин. В них он сорит деньгами и проявляет неслыханную глупость из-за забитых пепельниц покупает новый «Мерседес» или хвастается тем, что приобрел пустяковую вещь за баснословные деньги. Столь же ги перболизировано бескультурье «нового русского», который, подбирая распятие к браслету, требует снять с креста «гимнаста».

Однако дело не исчерпывается карикатурой. «Новый русский» вне пространства анекдота - реальный персонаж социальной жизни, человек, символизирующий определенный успех реформ. В этом качестве «новый русский» куда разумнее, чем его изображают в анекдотах, он в состоянии осознавать свои социальные интересы — интересы, как правило, предпринимателя и проявлять общественную активность: поддерживая, например, Бориса Ельцина, требуя снижения налогов и так далее.

Но все эти определения даны «со стороны». Никто из рассказывающих о «новых русских» сам себя к ним не причисляет, и даже обладатель ярко-красного пиджака ни за что не признается, что он «новый русский». Быть может, единственный достоверный случай самопричисления к «новым русским» — высказывание женщины-дзюдоистки, которая сообщила тележурналисту, что она «сто пятьдесят килограммов боевого мяса и новая русская».

Иными словами, мы имеем дело с крайне интересным общественным мифом, возникшим тем не менее на реальной социальной почве.

Определение термина

За более подробным ответом можно, конечно, обратиться к социологам, но это представляется пока бесполезным. Социологические методы весьма эффективны в обществе стабильном, но не в эпоху перемен. Говорят, например, что «новые русские» люди с доходом две тысячи долларов на члена семьи и выше. Но откуда взялись именно эти цифры? (Называют и другую сумму — шесть тысяч.) К тому же часто в России имущественные характеристики слишком подвижны, чтобы служить основанием для выделения социальной группы, а под «новыми русскими» разумеют именно социальную группу.

Вообще говоря, сам термин «новые русские» возник не в толще народного сознания, которое стало оперировать им относительно недавно. Практически очевидно, что он создан в образованной среде и даже, может быть, является переводом с «западного» языка. Логика такого словообразования более присуща именно западной культуре. По одной весьма вероятной версии автором термина может считаться Хендрик Смит, написавший в 1991 году книгу «The New Russians». Иностранцы, безусловно, испытали сильное потрясение, когда на смену «застегнутым на все пуговицы» чиновникам и трусливым туристам из России пришли новые, куда более открытые люди, причем часто с большими деньгами. Скорее всего процесс проходил в два этапа. На первом появился Горбачев и его демократическая свита, которые поражали открытостью и схожестью с европейцами, а на втором русские богачи без особого воспитания, зато с большими деньгами.

Но как бы то ни было, только образованная часть российского общества могла принять и освоить термин «новые русские», имевший сначала менее отрицательную нагрузку. На «Радио-101» была даже передача «Новые русские», в которой рассказывали о модных художниках и писателях. В известном смысле в термине выразилась оптимистическая по характеру рационализация части российского общества, решившего, правда, умозрительно, что пора дать имя тем, кто соответствует представлениям о свободном и предприимчивом гражданине демократического общества. На данной стадии это было, если хотите, самоутверждение части российских интеллектуалов, вызывающий ответ на долгое использование в советскую пору унизительных понятий вроде «молодой писатель» или «молодой художник», в которые загоняли всех тех, кто не отвечал принципам социалистического реализма.

Сыграла свою роль в формировании понятия «новый русский» и номенклатура, которая во время перестройки и в первые годы реформ полагала, что она удачно переместится из партийно-советских кресел в буржуазноуправленческие. Эту часть общества неприятно поразила активность тех, кого они и за людей не считали всяких провинциальных инженеров и кандидатов наук.

Итак, нейтральный или положительно окрашенный поначалу термин позже приобрел довольно отрицательный и унизительный оттенок результат зависти и страха конкуренции у представителей старой элиты, интеллигенции и многих других, кому не слишком посчастливилось в результате реформ. Известно же, что подавляющее число предпринимателей с доходом выше нескольких тысяч долларов в месяц — люди с высшим образованием. Конечно, среди них немало тех, кто хамоват и груб, но в соответствии с анекдотами ведут себя скорее предприниматели с невысоким или средним доходом, чем действительно богатые люди.

Наконец, не последним обстоятельством в формировании термина «новые русские» было и то, что в бизнес пришли уголовники.

Таким образом, сегодня слова «новые русские» являются формой осмысления обществом своего же собственного расслоения, причем неоднозначность термина свидетельствует, в частности, о том, что возникающие новые группы богатых и влиятельных людей еще не пришли к согласию относительно своей роли и своего образа в социуме, а другие социальные слои еще не готовы согласиться с возникающей социальной иерархией. Прежняя система ценностей, выражающаяся в высказываниях вроде «не в деньгах счастье» или «бедность не порок», пока еще никуда не делась, да, кстати, и не денется, поскольку «не хлебом единым жив человек». Даже в самом благополучном случае поиск согласия между богатыми и не очень займет многие годы.

Но если скепсис по отношению к новым русским «извне» объяснить нетрудно, то сложнее разобраться со слабой самоорганизованностью и слабым самоосознанием новых эЛИТных слоев.

Виды на будущее

Чтобы понять этих людей, нужно отдавать себе отчет в том, что они пережили тяжелую душевную травму. Не только социальное падение лишает людей внутреннего равновесия резкий подъем, скорее, даже скачок вверх может неблагоприятно сказаться на людях, порой сделать их поведение совершенно неадекватным. Стресс может наступить и от множества отрицательных эмоций, и от избытка положительных.

Психологическая неустойчивость облада ющих существенной государственной, экономической, информационной и иной властью создает проблемы для всего общества, которое, к сожалению, пока реагирует довольно инфантильно, то есть ограничивается зубоскальством и традиционной формой кухонных семинаров. Впрочем, есть явления, свидетельствующие и о росте внимания к социальной роли новой элиты.

Если же исходить из того, что первична всетаки личность, то назвать новых русских «новыми» будет весьма затруднительно. Тоталитаризм деформировал внутреннюю структуру личности. За пять лет такое не исправишь. Кроме того, временная победа социализма в России в свое время была вызвана тем, что люди, формировавшие так называемый класс буржуазии, не успели достичь той степени внутренней уверенности, которая гарантировала бы их социальную и историческую ответственность. И послужила бы помимо этого основой их корпоративной солидарности.

Последнее принципиально важно. За прошедшие пять лет России пришлось столкнуться с проблемами не только посттоталитарного общества, но и с проблемами, которые не удалось решить еще «до исторического материализма». Потому и «новые русские», если под ними понимать современную российскую финансовую, промышленную и коммерческую элиту, являются довольно непредсказуемой, разобщенной и разношерстной частью русской нации и российского общества, как, впрочем, и само общество.

Так называемая надстройка вовсе не следу ет покорно за так называемым базисом. Реформы, начатые в 1992 году, исходно были обращены сначала к человеку и лишь потом K обществу и нации. И именно поэтому затронули основы общественного и национального бытия. Но реформаторы не обрели и не пытались обрести принципиально новую идентичность - социальную и историческую.

Только ценности высшего уровня и могут стать интегрирующими социальными ценностями. «В процессе», «сами собой» они не оббыть ретаются и, уж конечно, никак не могут заменены интересами одной социальной группы, будь это даже «самые новые» русские.

Таким образом, история «новых русских» еще раз приводит нас к общим проблемам российского общества, прежде всего к его неконсолидированности. «Новые русские» потому и смешны, что общество видит в них только лично преуспевших, но бесполезных для социального целого людей. Похоже, что многие из тех, кто послужил прообразом «новых русских», думают и сами точно так же, то есть трактуют страну, в которой живут, как некий Клондайк, предназначенный для сколачивания богатства сегодня и сейчас, а не место, с которым связывают представления о будущем.

Скорее всего, в ближайшем будущем ситуация изменится. Термин «новые русские» или вовсе исчезнет, или отступит на второй план, превратится окончательно в обозначение вульгарного нувориша, а предпринимательская элита обретет новое имя или несколько имен, менее эмоционально окрашенных, но зато более точных.

- Первый вопрос очень простой. Произошли ли какие-то крупные изменения в российской судебной системе за прошедшие пять лет?

Во-первых, в России начала формироваться новая правовая система. В России на сегодняшний день имеется три ветви судебной власти: общие суды, которые были всегда, арбитражные суды (которые в советское время судами не были существовало ведомство, разбиравшее споры) и отдельно Конституционный суд. Строго говоря, лучше, когда есть единая судебная система. Но ведь сразу ее создать невозможно.

Эти три ветви несколько ревнуют друг к другу. Скажем, Конституционный суд, как ему и положено, проверяет конституционность закона.

В декабре прошлого года обычный Верховный суд принял разъяснение, в котором он указал, что и обычные судьи, рассматривая дела, при применении закона должны проверять, соответствует ли он Конституции. То есть Верховный суд приревновал Конституционный суд к его полномочиям и своих судей обязал делать то, чего никогда не обязал бы их делать, если параллельно не было бы Конституционного суда. Но это не страшревность помогает им, подталкивает к развитию.

— У нас множество судов, они друг друга подталкивают. Но, наверное, судебная система работает эффективно, когда ее подталкивает также и общество, которое требует соблюдения закона. Изменилось ли само общество в правовом отношении?

— Да, бесспорно, изменилось. В свое время нам казалось, что принятие хороших закоHOB это мало. Законы хорошие, но судьи старые, и ничего не меняется. А законы меняют людей. В Англии, скажем, суд присяжных существует почти тысячу лет. Потому ли, чтО англичане свободолюбивы? Или, наоборот, они свободолюбивы, потому что у них уже тысячу лет есть суд присяжных? Когда развивается законодательство, меняется и менталитет общества.

Люди в России начинают пользоваться законами, начинают понимать свои права, подают гражданские иски, чего никогда раньше не было. И под влиянием закона меняются сами судьи - начинают превращаться из чиновников в людей, которым интересно и приятно соблюдать законы, нравится играть по этим правилам.

Как изменилась пропорция различных дел - уголовных, гражданских за последние годы?

Сильно возросло количество гражданских дел. Количество уголовных, думаю, не изменилось.

Но говорят, что люди жалуются в суды, потому что нет парткома. То есть руководствуются логикой кляузы, а не судебного спора.

- Конечно, суды завалены огромным количеством непрофессиональных исков. Бессмысленных, кляузных. Это неизбежно: вопервых, люди только-только начинают пользоваться законом. Они, как та мартышка, цепляют его на хвост, вместо того чтобы смотреть сквозь него на мир.

Во-вторых, это связано с недостаточным развитием адвокатуры. В России до сих пор нет закона об адвокатуре. В Москве существует около десяти коллегий адвокатов. Хотя на самом деле в каждом субъекте Федерации должно быть по одной коллегии, и отбор в нее должен быть достаточно строгий. А также - строгий контроль со стороны самой корпорации.

В-третьих, адвокатура не может предоставить достаточно квалифицированные юридические услуги, отсюда большое количество бессмысленных исков. Со временем, я думаю, все войдет в норму.

- А сколько человек должен заплатить за компетентные услуги адвоката в гражданском иске?

- Достаточно большие деньги, потому что адвокатская работа - это работа тяжелая. Более того, сам клиент заинтересован в оплате адвоката: чтобы адвокат мог хорошо заниматься делом, у него должно быть время. Нужно, чтобы он не был завален делами, зарабатывая себе на жизнь, а вел всего несколько, и чтобы они обеспечивали ему достаточный заработок. Чем больше клиент платит адвокату, тем больше у того времени заниматься его делом. Если клиент платит адвокату столько, что тот может отбросить все свои остальные дела, тем лучше клиенту.

- А бывают ли конфликты между клиентами и адвокатами?

Между клиентами и хорошими адвокатами не бывает конфликтов. Бывает, правда, что клиент требует от адвоката не юридических услуг, а передачи взятки судье. У меня требовали. В таком случае я говорю, что это не моя профессия.

— А есть адвокаты, которые передают? - Есть. Как и судьи, которые берут взятки. - Не рано ли вводить в России суд присяжных? Ведь известна масса случаев, когда присяжные оправдывали заведомых преступников, проникаясь к ним жалостью.

- Обязательно нужно вводить суд присяжных! Он действует в нескольких областях страны, по-моему, в девяти регионах, а с 1997 года вводится еще в нескольких. Во-первых, неверно, что присяжные слишком снисходительны. В некоторых случаях присяжные могут быть значительно более жесткими и жестокими, чем профессиональные судьи, именно под влиянием эмоций. Статистика показывает, что оправдательных приговоров среди присяжных не так много.

Во-вторых, суд присяжных важен потому, что это удивительно серьезное испытание для следствия. По закону доказательства, добытые с нарушением процедуры, не имеют доказательной силы. Их суды не должны рассматривать. Но в обычном суде они тем не менее попадают на стол судьи. И, конечно, судьи их учитывают. В суде присяжных судья в предварительном заседании через прокурора и адвоката обязан отсеять все доказательства, добытые с нарушением закона. Поэтому суд присяжных заставляет работать следствие. Конкретный пример: дело Орехова, известного в свое время человека, капитана КГБ, который помогал диссидентам, предупреждая их об арестах. Он не единственный в этой системе, кто получил во второй половине 70-х годов восемь лет лишения свободы, отсидел все восемь и вышел на свободу уже в период перестройки.

Год тому назад он был арестован по обвинению в незаконном хранении оружия у него был изъят пистолет. Орехов утверждал, что пистолет был неисправен, что это, по существу, игрушка. Тем не менее ему вменили в вину хранение оружия. Так вот, при изъятии пистолет был упакован, как положено, в соответствующий конверт, опечатан печатью следователя. А на экспертизу попал в другом пакете. И по материалам дела было установлено, что он дважды перекладывался из одного пакета в другой, при этом нарушались печати. Следствие тем не менее признало пистолет боевым, и суд приговорил Орехова к трем годам лишения свободы.

Поскольку с вещественными доказательствами так поступать нельзя, заключение эксперта юридической силы не имеет. Это не доказательство, оно получено с нарушением закона. В суде присяжных такое доказательство было бы отсеяно на предварительном слушании. В нашем суде, обычном, оно попало на стол суда, и суд на его основании вынес приговор. И сколько мы ни жаловались, судьи, по существу, уходили от ответа на этот вопрос. Мол, да, действительно пистолет перекладывался, да, это нехорошо и все. Сегодняшнее следствие ничем не отличается от советского, оно не меняется. Введение суда присяжных может заставить следствие измениться и начать действительно хорошо работать.

Но ведь есть опасность, что простые люди, ставшие присяжными, будут подвергаться давлению мафии, уголовников. Может быть, одного судью легче защитить, чем 12 присяжных?

Но все равно суд присяжных в любом случае более независим, менее подвержен давлению и в серьезных делах объективнее, чем профессиональный суд.

Все-таки Россию правовым государством пока не назовешь. Сергей Ковалев, например, недавно заявил, что в Чечне, наверное, не стоит проводить выборы, потому что там чрезвычайное положение. И тут же добавил: юридически оно не введено, поэтому выборы там должны были бы состояться, но их все равно не надо бы проводить. Фактически он призывает пересмотреть закон явочным порядком. А ведь речь идет об известном правозащитнике.

Российское общество еще не вполне правовое. Но в отношении чрезвычайного положения в Чечне все не так просто. Ведь закон это отражение реальной действительности. Если поросенка назвать карпом по закону, он карпом не станет. А реально ведь там есть чрезвычайное положение.

А могут граждане, например, подать в суд и потребовать от государства объявления чрезвычайного положения на том основании, что оно фактически существует?

Сложный вопрос. Граждане могут обжаловать действия или бездействие должностного лица. По закону возможно обжалование бездействия президента. Другое дело, что мы не очень хорошо различаем целесообразность и законность. Жаловаться на незаконные решения президента, как и любого другого высшего органа власти, вы должны в Верховный суд, а жаловаться на его же незаконные действия или бездействие в Хамовнический народный суд по месту нахождения Кремля.

Все это сделано для того, чтобы затруднить гражданам реальную возможность обжаловать незаконные действия или бездействие исполнительной власти: живя на Дальнем Востоке, вы будете принуждены ехать в Москву, чтобы подать в суд.

Но все же нельзя за деревьями не видеть леса. Успех нынешних правовых реформ сопоставим с преобразованиями Александра Освободителя. Будем надеяться, что нынешних реформаторов не постигнет судьба этого государя.

А.Б.