Журавлев: Корейский пирожок на пару с начинкой, типа пян-се.

Журавлев: Ну пигоди — это вроде как в Корее, а пян-се — на Сахалине.

Заведение эклектичного дизайна. Персонал за стойкой — в маоистских гимнастерках и кепках со звездой, стены разрисованы изображениями татуированных тел. Кассирша выдает пейджер, который звенит, как только заказ готов.

Корецкий: Ну что, предлагаю пока взять все — рис с яйцом и свининой, дим самы с овощами и с курицей, битые огурцы... а что такое пигоди?

Корецкий: Пян-се я знаю, а в чем разница?

Корецкий: И во Владивостоке. Жуткая, кстати, гадость, в Москве гораздо лучше.

Корецкий: Ну тут тоже еда условно азиатская (Дребезжит пейджер. Входит отставший от группы Кошеверов.) Корецкий: Это пейджер. Заказывай скорее!

(Получив заказ, все молча жуют.) Журавлев: Это с курицей. Видимо.

Завадский: Я вообще плохо представляю московский ресторанный рынок — и, когда приезжаю, ем, понятно, совсем не азиатскую еду.

Завадский: Нет, почему? Вот рис — это же рис по-гуанчжоуски, традиционное блюдо, может быть с креветками или свининой.

Кошеверов: О, а что это у вас, электрошокер?

Кошеверов: Я буду удон с говядиной и устричным соусом. А что такое пигоди?

Корецкий (берет дим-сам, разглядывает): Бадьян присутствует.

Корецкий (пробует пигоди со свининой): Такие же, как на Дальнем Востоке, только не слишком перченые и в три раза меньше. (Смотрит на дим-самы с овощами, зеленого цвета.) Ненавижу эти цветные пельмени, нет ничего хуже.

Кошеверов: А это что, спринг-роллы?

Все хором: Нет, это тоже дим-самы.

Кошеверов (показывает на коробочку с огурцами, кинзой и кешью): А это позиционируется как салат из битых огурцов?

Все (со смехом): Ага.

Кошеверов: Я спрашиваю, потому что салат из битых огурцов — он, вообще-то, простой.

Завадский: Да, там битые огурцы, чеснок — и все.

Журавлев: Огурцы — неплохие. В целом. Хотя им не хватает промаринованности. Тут вообще везде одновременно и чего-то не хватает, и чего-то слишком много. Очень адаптировано.

Завадский: А тут дают печенья с предсказаниями?

Корецкий: Увы, нет. А в Китае нигде не дают?

Завадский: Нет, их дают только в ресторанах за пределами Китая. Это американская придумка. У меня есть подруга-журналистка, которая написала книгу про fortune cookies. Так вот, она рассказывала, что лет 20 назад в национальной лотерее огромное количество людей неожиданно выиграло джекпот. Обычно таких пять человек, а тут выиграли две тысячи. Оказалось, что это выигрышный номер совпал с номером, который массово вкладывался в эти печеньки.

Корецкий: О, а лапша-то свежая! Ничего, что она такая короткая, это нормально?

Кошеверов: Нормально, бывает всякая. Там же разных видов лапши по всему Китаю море. Итальянцы со своей пастой могут тихонечко посасывать в сторонке. Это обычная, фэнь ее называют. Есть два основных вида лапши: мянь — тонкая, как макароны, и вот такая. А в провинции Шэньси есть гениальная лапша, толстая и короткая, немного похожа на паппарделле, делают ее в очень остром соусе. Они называют ее бьян-бьян-мянь. При этом в путунхуа (нормативный китайский язык. — Прим. ред.) нет такого иероглифа — мянь, он используется только в этой местности для обозначения этой лапши — и более того, для него нет фонетики. (Смотрит на плазму, на которой беззвучно транслируется парад Народно-освободительной армии Китая.) Удивительно, как эта милитаристская штука коррелирует с веселой песенкой, которая тут играет.

Завадский: Эффект психооделический. Интересно, конечно, как в этом заведении проработана военная тема — форма кассиров и вот это. (Вглядываясь в титры, бегущие под изображением тягачей с огромными ракетами.) Сейчас идет 21-я бригада ракетных войск.

В депрессивной серой громаде ТЦ «Коньково пассаж» скрывается окно, за которым — просторный зал с разноцветными стульями и китайскими версиями плакатов к голливудским фильмам. Все похоже на декорацию к фильмам Джонни То — сходство усиливается наличием в зале «смотрящего» китайца в ослепительно белых брюках и олдскульном пиджаке из черной кожи. Кошеверов: Да, это точно тайваньское место — иероглифы тут в полном написании, тайваньские. На материке же сокращенное написание иероглифов. (Вчитывается в развешенные по всему залу вывески.) Тайваньский банк! (Продолжает читать, заливается смехом.) Вывесок-то набрали! «Авиакомпания»... «Железные ворота закрываются, пожалуйста, не входите... и не выходите». Не, ну на самом деле стильно. (Глядит в меню.) Ну что, я как юйшанец хочу чаю!

Корецкий (тоже смотрит в меню): А что такое «Три стакана»?

Журавлев: Стакан масла, стакан соевого соуса, стакан рисового вина. Такая класническая тайваньская штука должна быть, на воке.

Корецкий: Будем и тут огурцы тестировать?

Журавлев: Надо!

Кошеверов: Вообще-то, мне один китаец советовал — хочешь проверить качество кухни, заказывай кисло-острый суп.

Корецкий: Итак, берем пельмени, лапшу и суп?

Журавлев: Пельмени нужно вот эти брать, сянлунбао.

Кошеверов (смотрит в меню): Курица мо-по... да не мо-по, а ма-по, у вас ошибка тут! В общем, я буду фэнли-гулао-цзикуай — курицу в кисло-сладком соусе с ананасом. (В сторону.) Мне кажется, это шанхайская кухня. Во всяком случае, я в Шанхае такое ел не раз. Ну и лапшу. (Официантке.) А какая лапша у вас аутентичная, тайваньская?

Кошеверов: Чаек?

Официантка: Возьмите рисовую с морепродуктами.

Все: Да!

Кошеверов: Ну я предлагаю ци-лань, наш, юйшаньский. (Продолжает смотреть в меню.) Самые крутые заведения в Китае — это где нет никакого меню, а просто стоит холодильная витрина с ингредиентами. Тыкаешь и говоришь, как это приготовить. Правда, надо спрашивать, сколько это стоит, потому что иногда, бывает, тебе там насчитают. А если есть крутое меню, особенно английское... (Предрительно машет рукой.) Корецкий: А на Тайване же должна быть немного другая кухня. Чуть более тро- пически-японская, что ли?

Журавлев: Нет, скорее она более традиционная — гоминьдановцы, бежавшие с материка, принесли туда классическую кухню — ту, что была до революции.

Кошеверов: Китайцы за последнее время много всего навоссоздавали — а на самом деле это все чистый новодел.

Журавлев: И с кухней точно то же самое.

Корецкий: Ну а книги-то остались?

Кошеверов: Принципы остались...

Журавлев: А с книжками посложнее. Поварское мастерство — это хлеб, и раздавать направо-налево рецепты в Китае не принято.

Кошеверов: Это точно. Мой друг, русский, хотел поучиться китайской кухне — в Москве. Куда только не совался. Потом поехал в Питер, где китайских ресторанов побольше. Безрезультатно. В итоге уехал в Брно, там нашел каких-то китайцев из ресторана, затусил с ними, задруж himselfся, уже почти втерся к ним в доверие. Но только заикнулся — я, мол, может, тут на кухоньке у вас постою — все! Кстати, интересная особенность — рецептов как таковых в китайских кулинарных книжках я не видел, хотя специально ходил по всяким лавкам и развалам. (Спустя 12 минут после заказа официантка приносит огурцы, термос с кипятком, чайник гунфу (с кнопкой), распечатывает микропачку чая, заливает его кипятком и уходит. Чайником завладевает Кошеверов.) Корецкий: Чайник с кнопкой — это же тайваньское изобретение?

Журавлев (сквозь пельмень): Ничего интересного... но бульона внутри много!

Кошеверов: Ну да. Но вот конкретно такие — очень плохие. Я советую Sama Doyo. (Отпивает чай.) Вообще удивительно, что я не заметил в меню да-хун-пао, но сразу заметил ци-лань. Вообще-то, юйшаньский чай — это в первую очередь да-хун-пао. Вот и на пакетике написано «Да-хун-пао».

Журавлев (пробуя огурцы): Огурцы не битые, просто маринованные. (Официантка возвращаетесь с остатками заказа. Все замолкают на 5 минут, припав к тарелкам, слышатся стоны и сдержанное чавканье.) Кошеверов (отрываясь от курицы): Я бы такое точно не назвал фастфудом.

Корецкий: И соотношение цены и качества тут лучшее из всех мест, где мы были. Ну еда и обстановка отчетливо человеческие, видите, у нас и разговор сразу пошел. Дай-ка мне курицы попробовать!

Кошеверов: Я знал семью, которая прожила несколько лет в Китае, а потом вернулась в Россию и поехала летом в Италию. И вот, путешествуя по северу, они заехали в какой-то ресторан в замке, были единственными его посетителями. В ресторане почему-то было и китайское меню, и они там радостно назаказывали всего, разумеется, в несколько раз дороже, чем в Китае, и начали усердно все это друг у друга пробовать. Тогда к ним подошел официант, принес комплимент — дорогущую бутылку красного — и добавил: «Приятного аппетита, но чтобы я больше вас тут не видел. У нас каждый ест из своей тарелки!» (Все смеются.) Корецкий: А как тебе суп?

Кошеверов: Нормально, в меру остро, в меру кисло. Вообще, все то немногое китайское, что я ел до этого в Москве, напоминало клоны «Китайского квартала». Эталонное псевдокитайское заведение. Там не работают китайцы — там готовят русские, которые учились у китайцев. Но, кажется, плохо учились.

Журавлев: Нет, там так задумано было. Адаптация. О, вон у них там утки висят!

Корецкий: Просто копченые. Не по-пекински.

Журавлев: Это понятно... Я как-то поехал на 6 дней в Пекин, ел только утку по-пекински в разных ресторанах. По утке в день. Еле вернулся.

Кошеверов: Мы однажды вот такую утку по-пекински ели: зашли в какое-то заведение в переулочке, где всяких гадов продают. Смотрим — в меню утка