«Гран Торино» Клинта Истуда Уолт Ковальски (Клинт Истуд), детройский автомеханик на пенсии, ветеран корейской войны, ворчун и мизантроп, хоронит жену. Перспективы — близкая, судя по нехорошему кашлю, смерть в одиночестве. Дети получились так себе, внуки — еще хуже. У Ковальски есть крылечко, чтобы пить на нем пиво, лужайка, чтобы была постриженной, меланхоличный лабрадор, коллекция слесарных инструментов и автомобиль «Гран Торино» 1972 года выпуска.

Как бы в подтверждение скорого конца вокруг старика называет круги местный падре (Кристофер Карли), положительный, упрямый юноша, вооруженный псалтырем и неосмотрительно пообещавший покойной, что уговорит далекого от католицизма Уолта исповедаться.

Пригород, где живет Ковальски (подходящая фамилия для последнего аборигена), превратился в иммигрантское гетто, патрулируемое бандами азиатов, негров и латиноамериканцев. В дом по соседству въехала семья из Юго-Восточной Азии: старый расист постепенно подружится с умненькой девушкой

(Ани Хер) и, приговаривая «В Корее мы таких, как ты...», возьмет шефство над ее нескладным, но трудолюбивым братом (Би Ван), который в любой момент может пойти по дурной дорожке.

Поздние фильмы Истуда в пересказе неизменно кажутся то бесстыдной мелодрамой, то военной агиткой, то соцреалистической чепухой — пока не посмотришь, все равно не поверишь, во что превращается у него история про парализованную боксершу или подвиг американских солдат на японском острове.

Истуд — последний, возможно, режиссер в мире, которому классические американские жанры подвластны в чистом, без копившихся десятилетиями наслоений, виде. Он все равно ревизионист, конечно, но ревизионист с позиций уникального опыта, а не запоздалого осмысления. Истуд и снимает в некотором смысле то бесстыдную мелодраму, то соцреалистическую чепуху — но мы должны придумывать или вспоминать для них другие, особые формулировки просто потому, что больше так уже не снимает никто.

Любые определения будут звучать слишком громоздко для такого простого, выдохнутого, словно сигаретный дым, фильма, как «Гран Торино». Ну да, наверное, он про столкновение культур, про невинность и опыт, про груз прошлого и освобождение от него. Или скорее про достоинство. Словом, про вещи, до которых нам нет никакого дела, — они не дают пищу для ума, понятны, абстрактны.

«Гран Торино» — про Клинта Иствуда. Про его лицо — и в этом смысле он ничем не отличается от какой-нибудь мелодрамы со Скарлетт Йоханссон. На Йоханссон хочется смотреть, потому что она молодая, нежная и у нее пухлые губы. На Иствуда — потому что он старый, красивый, морщинистый, умный, добрый и сильный. Его пластика. Его стариковские рубашки. Какие удивительные рожи он корчит. Как он бормочет, как кряхтит и как рычит (а как он тут рычит!). Как плюется. Как удивленно поднимает брови. Как изображает пальцами пистолет. Как тащит стулья. Как движущаяся камера на долю секунды почтительно замирает, когда он впервые попадает в кадр.

Именно на этом строился классический Голливуд, именно это впоследствии ушло, и именно это каким-то чудом сохраняет 78-летний Иствуд. Найти удивительное лицо и подобрать к нему идеальные ракурсы, заставить все прочее, любую ерунду подчиниться его масштабу. Это называли харизмой, «присут-

ствием», star power и еще по-всякому. Актер, на финальный выход которого можно поставить свет сколь угодно монumentально, — и это не будет выглядеть дурной цитатой. Истудятягивает — да что там, толкает одним пальцем — никчемный сюжет про перевоспитание старого хрена. Одновременно исключительно лицевыми мышцами он превращает его в поминальную службу по изменившейся — необязательно к худшему — Америке и по достойной жизни, которая рано или поздно заканчивается. И в то же время — и в такой же степени — это фильм про то, как чинить стиральную машину. Точнее, про то, как Клинт Иствуд чинит стиральную машину. Станислав Зельвенский

Клинт Иствуд. В ролях Клинт Иствуд, Би Ван, Ани Хер, Кристофер Карли, Джон Кэррол Линч. США-Австралия, 2008, дублированный с 9 апреля См. расписание на стр. 98