Последние месяцы даже самые далекие от экономики люди начали тревожно следить за курсом валюты и ценами на нефть. «Афиша» собрала комментарии экономистов, объясняющие, с чем именно нам предстоит столкнуться в будущем, и проиллюстрировала их историями о том, что деньги делают с людьми — будь это деревенский глава, придумавший собственную валюту, скромный миллионер, предприимчивый сантехник, обнальщик, пожелавший остаться анонимным, или семилетний ребенок.

В деревне Колионово вводят собственную валюту «колионы» по примеру аналогичного эксперимента четырехлетней давности в башкирской деревне. Свободный художник живет по бартеру, а молодые анархисты отрицают систему и ищут еду на улице. Феликс Сандалов разобрался в том, как жить вне экономической системы.

«Ты обращал внимание, что на улицах стало больше нищих?» — «Это что — протитутки впервые за десять лет стали выходить на нашу улицу». Вокруг все чаще говорят о еле уловимых, не фиксируемых статистикой переменах, пробуждающих задремавшую было тревогу. Конечно, людям только дай повод пожаловаться и постращать друг друга — кризисом, войной, пандемией, смертью рок-н-ролла, — но когда ты своими глазами видишь заклеенную объявлениями о «кредитах-за-час» остановку, где внезапно всплывает распечатанное на принтере предложение перебить номера у автомобиля, это наводит на размышления. Три года назад я работал в новостном агентстве в отделе потребительского рынка: непрерывные волнения за рынки, непредсказуемые, словно дети на стройплощадке, ожидание новых запретительных инициатив со стороны государства и общая неустойчивость привели к тому, что среди ночи я мог проснуться — и в голове густым туманом висели слова EBITDA, «маржин-колл», «револьверный кредит», «роуд-шоу», «обозревайцы дали старт мегакорректоза», «лучший бык — это зажатый в шортах медведь» и так далее. Потом я уволился — и туман рассеялся. Как выяснилось, иногда ебитда возвращается: достаточно открыть ленту фейсбука, как знакомые, никогда прежде не замеченные в экономических отношениях сложнее покупки хачапури, вовсю рассуждают о том, что даже нелинейные эвристические модели обладают низкой предсказательной ценностью. Предсказывают, впрочем, все равно одно и то же — завтра будет хуже, чем вчера. Или не будет. В общем, самое время задуматься серьезнее о деньгах — и о том, можно ли прожить без них.

«Вот журавли как живут — у них в основе всего взаимопомощь. Миллионы лет так живут: птенцов летом вывели, а как похолодало, встали на крыло и полетели туда, где пища и тепло. И никаких бюджетов, законов и границ. Если бы они стали вдруг конкурировать между собой, то не стало бы журавлей», — говорит Михаил Шляпников, фермер-анархист из деревни Колионово, и мы смотрим на небо. Журавлей там нет, но отвлечься от мрачных мыслей все равно приятно. Десять лет назад Шляпников приехал в Колионово умирать — врачи поставили диагноз «рак», и Михаил решил, что лучше провести последние дни в приятной ему обстановке, чем в больничном покое. «Вот, видишь, тут пруд возле дома

раньше был, я его осушил сейчас, решил почистить. Так я кровать к окну поставил, рядом бутылку водки и рыбачил из окна», — смеется Шляпников. Умереть не удалось, зато образовались дела по эту сторону коридора: несколько лет назад Шляпников отогнал от своей земли местные власти, назначил шерифа, организовал местных жителей и приезжих добровольцев на защиту леса и домов от пожаров, взялся за перестройку заброшенной больницы — а теперь еще и печатает деньги. Впрочем, деньгами придуманные Шляпниковым «колионы» не являются — это скорее долговые расписки: то, что вы можете купить сегодня на одну отпечатанную на принтере бумажку, вы купите на этот фантик и завтра — все в селе имеет свою неизменную цену в «колионах», которая не подвержена никаким колебаниям. Это может быть елка на Новый год, куст малины на дачу или полсвиньи для семейного торжества. Пока что «колионы», правда, берут в основном друзья фермера и — внезапно — Эрмитаж и рядовые коллекционеры-нумизматы, привлеченные необычной темой самостийной валюты. «Мы берем эгрегор современных денег и отсекаем у него не обеспеченные ничем функции, — не моргнув глазом Шляпников переключается с есенинского слога на язык, выдающий в нем отставного специалиста по внешнеэкономической деятельности. — Эмиссия составляет всего 10% от объема нашего капитала, то есть они подтверждены нашей продукцией — мясом, яйцами, деревьями. Но вы поймите, речь идет не о каком-то футуризме или рывке в 2020 год, а о банальном выживании — я не думаю о перспективах, прокормить бы человек 50-60 близких, если что случится. А оно случится: я уверен, что катастрофа неизбежна — и будет все это на моем веку». Обстановка вокруг Колионово уже сейчас нездоровая — рядом с деревней продолжают гореть леса, что, по словам Шляпникова, замалчивают

власти, по дороге из Москвы в местный райцентр автомобилям прокалывают колеса, остановившихся водителей убивают, а недавно стали пропадать грибники.

«Я тут заметила, что стало больше битых машин на дороге, видимо, люди не хотят тратить деньги на мелкий ремонт в преддверии кризиса», — замечает журналистка Маша Командная, вызвавшаяся отвезти нас в Колионово. Внимательно изучаю все проезжающие мимо автомобили — но взгляд цепляется за указатель на Касимов, до которого осталось полторы сотни километров. Сложно рационально объяснить столь близкое соседство редких в новейшей отечественной истории анархических опытов — именно в Касимове в начале нулевых располагалась коммуна анархо-экологов, выкупивших пару домов на краю города и попытавшихся построить новую жизнь. Не получилось — от этой истории остались разве что воспоминания о масштабных драках с местными гопниками да несколько сюжетов на ТВ. Впрочем, последние бесценны — сложно представить себе, что в новостях сегодня произнесут имя Мюррея Букчина, а представитель коммуны со смехом скажет, что он касимовский сепаратист. «Власти сильно боятся сепаратизма — но разве может быть, простите, деревенский сепаратизм?» — недоумевает Рустам Давлетбаев, архитектор валютной системы в деревне Шаймуратово, Республика Башкортостан. Кризис 2008 года ударил по местному сельхозпредприятию — и ему просто стало нечем платить работникам. «Мы тогда придумали эти «шаймуратики» и сообщили сотрудникам, что есть возможность частично погасить наш долг товарными талонами, на которые можно купить продукты и хозтовары в местном магазине. Месяца два система заводилась, люди сначала с недоверием отнеслись — а потом одна бухгалтерша спросила, можно ли ими погасить долги. Я говорю — да, если кредитор согласится, то почему нет. Вскоре мы зафиксировали скачок товарооборота — в первый месяц эксперимента он составлял сто тысяч рублей, а через два года уже почти полтора миллиона», — рассказывает Давлетбаев. Однако и «шаймуратики» являются не полноценной заменой деньгам, так как «стареют» со временем — теряют свою номинальную стоимость, а скорее вспомогательным ресурсом, разгоняющим кровь в локальной экономике, но это не делает эту идею хуже. «Человеку свойственно спасать ## «У нас патернализм — государство людям 70 лет в голову вбивает, что ты ничего сам не делай, мы тебя защитим и пенсию дадим»

себя самого — все же смотрели мультфильм про Мюнхаузена. Возникновение локальных валют — это как раз действия нормальных людей в сложной ситуации, плод их самоорганизации», — считает Рустам. Однако опыт Шаймуратово показывает и другую важную тенденцию — противодействие властей подобным экспериментам: как только локальную валюту стали запрещать на федеральном уровне, местные испугались и отказались от нее. У Давлетбаева, впрочем, есть и запасные варианты: сейчас он тестирует проект «антимагазина», в чем-то схожего с анархистскими пабликами взаимопомощи «ВКонтакте», где люди безвозмездно оказывают друг другу услуги и дарят вещи, рассчитывая на поддержку других участников сообщества, — так и в «антимагазине» реализуется идея жизни без денег, только с жестким учетом ценности каждого дара или услуги, за которую можно на меньшее или такое же количество баллов получить что-то взамен.

«У нас же патернализм — государство людям 70 лет в голову вбивает, что ты ничего сам не делай, мы тебя защитим и пенсию дадим, вы сидите, смотрите телевизор и будьте счастливы. Это привело к тому, что и пенсию не дали, и счастье не пришло, но зато телевизор, в общем-то, сработал, — рассуждает Шляпников. — Если бы сказали наоборот: «Ребята, ну пенсию давать точно не будут. Но вот вам удочка — и рыбачьте». В 90-х годах так и было, дали людям эти удочки, а потом каждый месяц: удочку укороти, крючочек-то сними, леску-то потоньше поставь, грузило убери, поплавок тоже и вообще удочку-то не в руках держи, а между ног, и развернись спиной, и лови только вот здесь вот, на бережку лучше, а еще лучше где-нибудь на стройке». Шляпников решил поступить иначе: «Я тут пару экономических экспериментов проводил со стариками — вот живет в деревне парализованная женщина 80 лет. Я ей купил десять курей, завез корм, курятник помог сделать — получилось как: ее задача была только покормить без каких-либо

затрат и собрать яйца. Половину она отдавала мне, а половину оставляла себе — и никаких банковских кредитов, никаких денег не надо. А представьте, если бы она пошла в банк, что бы ей пришлось пережить?»

На власть Михаил не надеется и даже активно ей сопротивляется: «Ко мне приезжали, хотели на кичу отвозить. Удивлялись еще, как я сам не пошел и не сел в тюрьму, раз такой дерзкий, — для них это непонятно, как так, все сдаются, а он не хочет. Если в Москве омоновцу ноготь поцарапали, его обидчика посадили, а самому омоновцу квартиру дали — то тут мы, три инвалида, отхерачили целый отряд милиции костылями так, что им стыдно стало и они сами ушли, — рассказывает Михаил. — Дети у меня самодостаточны, тюрьмы я не боюсь. Имущество отобрать — ну пусть попробуют, у меня все еще вилы в сарае лежат. Документы какие-то? У меня дело превыше документов. А смерти я разучился страшиться, надоело мне помирать уже».

В своих мечтах Шляпников доходит до того, чтобы каким-то образом перепести «колионы» в разряд криптовалюты и тем самым еще больше обезопасить себя от нападок государства. Но, похоже, каков бы ни был механизм, тут фермер опоздал на пару лет — как сообщил «Афише» Алексей, создатель сайта Mining central.biz, он принял решение свернуть игру на биржах с криптовалютой в связи с планируемым преследованием так называемых валютных суррогатов властями со штрафами до пятидесятى тысяч рублей для физлиц. Майнить — то есть добывать — криптовалюты путем загрузки мощностей компьютера, по словам Алексея, стало невыгодно еще весной: счет за электричество превышал гипотетический доход от процесса. «Этим можно заниматься, только если есть бесплатный доступ к электричеству — ну или если вы можете его красть», — сетует Алексей.

«А на биржевой игре заработать пока еще можно, хотя я и не уверен, что на это можно было бы жить. Но я же программист, и мое хобби — IT, так что я решил, что выгоднее играть не вручную на бирже, а написать специального бота: начал его делать, потом ушел в отпуск, решил его закончить и тут узнал, что хотят принимать закон про ответственность за такие игры, — делится переживаниями Алексей. — Закон нарушать не хочется, а что касается их защищенности, то, знаете, при желании можно и просканировать трафик, и человека посадить, и я лично в эти кошки-мышки играть не хочу».