Утренние визитеры Витрины дорогого супермаркета «Призма» в здании Варшавского вокзала смотрят на постройку с полуобвалившейся крышей и обшарпанными стенами. Но здесь живут люди. Они платят за аренду таинственному «хозяину» расселенного дома. Вероятно, какое-то время он умудрялся «договариваться» с местными «органами». Но дом идет под снос...

Это, конечно, порочный ход: начинать текст с фразы «Позвонил редактор и предложил написать текст». Порочный, я знаю, но что делать, простите уж. Тем более все так и было: позвонил редактор и предложил написать текст об играх вокруг незаконной миграции и обо всем, что с этими играми связано. Сказал, что ему кажется, будто у меня — особое какое-то мнение по вопросу. Отказаться трудно — лестно ведь, когда уважаемые люди думают, что у тебя особое мнение. Связного текста, правда, не получилось.

Самую низкооплачиваемую и тяжелую работу на стройках, рынках или улицах Москвы выполняют рабочие из Центральной Азии — Киргизии, Таджикистана и Узбекистана, где экономике так и не удалось твердо встать на ноги после распада Советского Союза. По официальной статистике, в общей сложности в России трудится чуть меньше миллиона трудовых мигрантов; по неофициальным оценкам, только в Москве и ее окрестностях живет несколько миллионов.

Я впервые увидел бонов в 2002 году. То есть половина моих приятелей из дворовой школы были скинхедами, носили куртки «пилот» и прочее. Мы все были из семей сотрудников Тимирязевской академии (средняя зарплата — 3000 рублей), было модно ходить на рыбалку, жечь костры из мусора, читать журнал «Братишка» и хотеть отправиться в Чечню, чтобы стать мужиком. Заводилой скинхед-культуры нашего класса был Робик Багдасаров — этнический вопрос тогда не стоял. То есть скинхедов я знал.