Владелец дома Штакеншнейдера сменил тактику – от угроз и матерной брани в адрес КГИОП перешел к выражению признательности руководству комитета "за принципиальную позицию и конструктивные замечания". Комплименты перекрывает шум перфоратора – незаконные работы на памятнике не прекращаются. Над этой какофонией возвысился наконец голос губернатора: здание может быть изъято у собственника, предупредил Георгий Полтавченко.

Моей дочке скоро будет два года. Она давно научилась ходить и недавно – говорить. Еще до ее рождения я попросила нашу жилконтору поставить в подъезде пандус для колясок. Если бы знала, во что это выльется, может быть, не стала бы обращаться. Но получилось так, что я занимаюсь этим делом до сих пор. Пандус сначала установили, а через три месяца спилили по жалобе жильцов: железные рельсы посреди узкой лестницы мешали проходу. Конструкция и правда не самая удобная, но выбрала ее сама жилконтора.

Утром вернулась из Польши дочь, известная лягушка-путешественница. На вопрос "как доехала" задрала бровь и рассказала про крокодилиц, в смысле попутчиц. Насчет крокодилиц - это Танькины слова, но я ей обычно склонна доверять в оценках. Всю дорогу попутчицы с упоением поносили вначале хамских поляков. Потом переключились на вороватых хохлов. Когда поезд стал приближаться к белорусской границе, вспомнили про бесстыжих белорусов. Дочь - мой мудрый птенец! - хладнокровно молчала.

Когда в августе ввели санкции на продукты, я очень обрадовалась. Мы с дочкой почти все лето живем в деревне в Ленобласти, и каждую весну я волнуюсь: сможем ли покупать парное молоко или придется возить из города стерилизованную гадость в пакетах? Когда-то в нашей деревне было сорок коров - сейчас не осталось ни одной. Есть только в поселке в 15 километрах от нас, но и там с каждым годом их все меньше.