На PublicPost я не проработала и года. Но год в СМИ — это очень много, гораздо больше, чем год в бухгалтерии. В конце прошлого лета детей только начинали защищать от "вредной информации" и даже грозились защитить от вредных слов. И мы не очень оригинально шутили, что известно какое место есть, а слова, обозначающего это место, скоро может не быть. Мой первый текст на PublicPost — " Классика кино, которая может стать нецензурной " — был тоже, в общем, шуткой.

Помню, была холодная московская осень. Я недавно вернулась из другой страны, писала немного для разных изданий, перебивалась с гонорара на гонорар. Были какие-то обрывочные предложения по работе в редакциях, но было ощущение, что все не то. Именно тогда на меня и свалился PublicPost. Тогда еще шеф-редактор Николай Клименюк заметил меня где-то на просторах молодых российских медиа и предложил встретиться. Назначили в хинкальной.

Когда звонишь абсолютно незнакомым людям, велика вероятность, что тебя нецензурно пошлют. Иногда так действительно и происходит. Список людей, которым я звонил по работе и которые меня послали, не очень велик, но все эти имена я хорошо помню. Я пришел в PublicPost интровертом средних лет. Говорить по телефону с незнакомыми людьми мне было необычайно сложно. Я стеснялся, но постепенно выучился. Сложнее всего оказалось позвонить Михаилу Боярскому.

Я пришла на PublicPost одна из первых, еще за четыре месяца до открытия сайта. В проект меня позвали через несколько дней после выпускного из университета — 1-го июня 2011-го, толком не оправившись от экзаменов и диплома, я подписала свой первый контракт на свою первую журналистскую работу. Четыре продюсера, два редактора и один бильдредактор — в таком составе мы запускались. Сначала работали из дома, а потом переехали в новый офис, еще совсем пустой, без мебели и кондиционеров.