Введение к разговору с писателем Захаром Прилепиным. Полтора года назад Юрий Сапрыкин говорил мне : "Сейчас же ясно, что дело не в оранжевых революциях, а вообще уже непонятно, в чём – в какой-то норе, в черной дыре, из которой, не дай Бог, полезет нечто". Причём говорил это по поводу пермских и дальневосточных партизан.

Нет нужды перечислять характерные для постсоветского периода формы и способы инструментализации политического высказывания, разведения высказывания и собственно действия. Все они известны под общим названием «политических технологий». «Лагеря» и «партии» уничтожались, очернялись, окружались спойлерами и негативными двойниками, попросту скрывались и цензурировались. Реакцией на это стал тотальный цинизм. Но вытеснение дискурсивной политики породило также запрос на «подлинность».

В поездках по старым русским городам в последнее время все меньше думаешь о бывшем, все больше – о несбывшемся. Бывшее лучше оставить тем, кто связал с ним свои жизненные практики: кто привык исповедоваться старым камням, вслушиваться в симфонии неспешной городской жизни, припадать к красотам природы. Поверьте, это не для меня – слишком малокровны эти мистические восторги, заменившие для некоторых и правду повседневной жизни, и религиозную или общественную жизнь.

От редакции. Мария Маркова - один из лучших современных российских поэтов. Живет в Вологде, воспитывает дочь. Публикуется в «Литературной газете», журналах «Знамя», «Дружба народов», «Сибирские огни». Лауреат и дипломант различных премий в области литературы. Корреспондент «Русского журнала» Алексей Устинов побывал в Вологде и встретился с поэтессой. * * * Русский журнал: Мария, когда Вы поняли, что обладаете неким даром, что отличаетесь чем-то от других?

Основная мысль последнего пелевинского романа SNUFF звучит так: «победу в современных условиях одерживает не тот, кто сильнее, а тот, у кого картинка круче» – имеется в виду, телевизионная картинка. О том, что эта идея является в Кремле доминирующей, не приходится сомневаться: как свидетельствуют очевидцы, побывавшие на провластном митинге в Лужниках, никого не волнует, в сущности, даже искренность массовки – от нее нужна только форма, совокупность, запечатленная для «картинки».

Главное, что связано в сознании русского читателя с Дмитрием Набоковым — это, конечно, многолетняя, драматичная и странная история с публикацией черновиков «Лауры». Ни его переводы отцовских романов, ни вообще литературно-наследническая деятельность Дм. Набокова не известны так широко и не вызывают столько споров и обвинений. Напомню историю вкратце: в 1975—1977 годах писатель работает над новым романом. В завещании он просит уничтожить 138 библиотечных карточек, на которых привык писать.