Последний столыпинский вагон Про политику Михаил Соломатин Мне не очень нравится возникшая в последнее время мода цитировать слова Столыпина о двадцати годах покоя внутреннего и внешнего. 20 лет слепого доверия власти – это непомерное требование в современных условиях. Представьте, что любой реформатор – да хоть тот же Чубайс - запросил бы такой фантастический ресурс. Долгие годы внутреннего и внешнего покоя достались в разное время Брежневу и Путину – а много ли толку?

От редакции. Конференция «Социальные науки и литературоведение: актуальные возможности диалога» – событие, симптоматичное для современного гуманитарного знания. Новейшее гуманитарное знание ищет новые плоскости междисциплинарного взаимодействия – с опорой не столько на категории, отсылающие к объектам и системам (как то: идеи, институты, текст, общество), сколько на категории, фокусирующие внимание на действиях и на процессах (опыт, воображение, повествование и т.д.).

Наша власть устроила увлекательный забег по созданию новых политических партий одним простым решением – снижением порога их минимальной численности сразу в 100 раз. Трудно ждать сколь-нибудь внятных объяснений, откуда брались эти цифры - то 50 тысяч, то 500 человек. А между тем попытаться понять, что представляют собой партии с точки зрения численности и массовости, весьма интересно. И для этого придётся заглянуть в историю.

Провинциальный город из повести Чехова «Моя жизнь» – «город лавочников, трактирщиков, канцеляристов, ханжей, ненужный, бесполезный город, о котором бы не пожалела ни одна душа, если бы он вдруг провалился сквозь землю», – этот город являет собой особый тип пространства – пространство несвободы . Жители города «поколениями читают и слышат о правде, о милосердии и свободе и все же до самой смерти лгут с утра до вечера, мучают друг друга, а свободы боятся и ненавидят ее, как врага».

Лор Э. Русский национализм и Российская империя: Кампания против «вражеских подданных» в годы Первой мировой войны / Э. Лор; пер. с англ. В. Макарова. – М.: Новое литературное обозрение, 2012. – 304 с. – (Серия: «HISTORIA ROSSICA»). Ключевой тезис, определяющий концептуальную направленность исследования, принадлежит Роджерсу Брубейкеру.

Роман, написанный, ну, скажем так, не очень ровно – в тексте которого рядом со стилистически безупречными фразами можно встретить обороты типа «длинные бедра» (это такие бедра у барышни, которая «принялась опускаться в воду»), в котором - сюжетные пробуксовки к середине романа, излишняя, на мой, конечно, взгляд, обобщенность в образах главных героев, но при этом – перед нами роман, от чтения которого трудно оторваться.

Куда ж нам плыть? Александр Пушкин Не так давно довелось ехать вечером в маршрутке от Петропавловской крепости к Смольному (собору). Водитель большую часть времени что-то весьма эмоционально втолковывал собеседнику по мобильнику на каком-то из кавказских языков, время от времени вставляя лишь два знакомых слова: «б…» и «Пестеля» (то в указанном, то в обратном порядке). На какое-то время это стало моей любимой загадкой - о чем шла речь?

Бытует мнение, что коррупционные отношения опираются на разветвленные иерархические структуры, спаянные взаимными обязательствами. Поддерживаемые доходами от нелегальных услуг, они позволяют воспроизводить системные и хорошо отлаженные механизмы распределения поступающих денежных средств и возникающих при этом рисков. Круговая порука, взаимные обязательства, покровительство начальства и т.д. воссоздают типичный дискурс о коррупционности власти и тотальном разложении общества.

Атрофия некогда привычки быть в каждой бочке затычкой сыграла со мной злую шутку. Когда меня пригласили посетить первое заседание политсовета центра «Правый курс», в голове не раздался тревожный звоночек. Наоборот, перед глазами встали идейно стойкие правые либералы девяностых, которые ратовали за демократию, выборы, суд над КПСС и тому подобные правильные вещи. Вот я и пошел.