Наталья Иванова. Либеральный похренизм
Наталья Иванова
Дата публикации: 8 Апреля 2004
Э питет оживился в дискуссиях - после публикации в "Ведомостях" статьи Михаила Ходорковского. Но я не о Ходорковском. Я - об эпитете. И о соответствующем существительном.
Если представить себе литературное пространство конца 80-х - начала 90-х: публикаторский бум и сопряженную с идеями того времени, времени т.н. перестройки и гласности, литературу, анализирующую закрытые прежде стороны окружающей действительности (в достаточно широком эстетическом диапазоне), - то будет очевидным педалирование либеральной мысли в прозе, публицистике, поэзии, лирике даже тех поэтов, которые никогда не отличались приливами гражданского чувства. Впрочем, иногда это возрастное. Александр Кушнер , например, воспел в лирических стихах газету "Московские новости". Литература, питаемая идеей свободы (а это и есть смысл и главная ценность либерализма), существовала и до того - только была либо выражена через эзопов язык, либо вынуждена эмигрировать - вместе со своим автором или сама по себе, с автором, ушедшим в эмиграцию внутреннюю. Но только рубеж 90-х дал возможность легальной литературе, литературе "ворованного воздуха", сменить язык - перейти с эзопова на прямую речь ( Искандер , Маканин , Зорин и др.). Кстати, расставание с эзоповым языком породило свои проблемы. Но об этом - отдельно.
После десятилетий советской насмешки над словом с конца 80-х либерализм начинает свое шествие: от экономических терминов ("либеральные реформы") до литературных понятий: в редакции журнала "Знамя", например, среди ежегодных премий появилась премия "за произведение, утверждающее либеральные ценности" . Лауреатами стали: Григорий Померанц (" Записки гадкого утенка ", 1993), Соломон Апт (переводы К.Ясперса и Г.Гессе, 1994), Сергей Гандлевский ( "Трепанация черепа" , 1995), Фазиль Искандер (" Думающий о России и американец ", 1997), Владимир Шаров (" Старая девочка ", 1998), Андрей Дмитриев (" Закрытая книга ", 1999), Александр Чудаков (" Ложится мгла на старые ступени ", 2000).
Кстати, одновременно с этой премией редакция учредила и премию "за произведение, утверждающее идеалы просвещенного патриотизма" ( Георгий Владимов , " Генерал и его армия " - 1994; Олег Ермаков , "Последний рассказ о войне" - 1995; Дмитрий Тренин , "Российская оборонная политика и ближнее зарубежье" -1996; Семен Файбисович , "Дядя Адик/Uncle Dick" - 1997; Евгений Попов , " Подлинная история "Зеленых музыкантов" " - 1998; Юрий Арабов , " Цезариада " - 1999; Николай Работнов , " Сороковка " - 2000).
Премии можно совершенно спокойно поменять местами: что за либеральные ценности, что за просвещенный патриотизм, - наград удостаивалась свободная по посланию (и исполнению) проза, поэзия, эссеистика.
Но очень (исторически) быстро эпитет и само понятие "либеральный" приобретает оттенок чего-то сомнительного. А порой и отталкивающего. Причем - в устах самих либералов.
Слово "либеральный" сращивается в обществе с понятиями и реальностью "либерализации цен" и "ценой либеральных реформ" . После августа 1991-го в публицистике с легкой руки Владимира Бондаренко ("День") актуализируется термин "либеральный террор" ( Алла Латынина , "НМ", 1992). А вот и голос на распутье:
"В который уже раз либеральная интеллигенция ставит перед собой вопрос: куда податься? Идти во власть, бежать в оппозицию, отправиться в народ? Как и в эпоху "Вех", интеллигенция все еще обретается снаружи <...> "толкается на площади, голося и "перебраниваясь". И наиболее честный вариант для человека социально ориентированного, но мыслящего - вернуться в себя, как домой" ( Людмила Сараскина , "МН", 26 июня 1992 года).
Либеральная интеллигенция начала раскалываться (см. "Знамя", 2002, # 1, материалы "конференц-зала" " Раскол в либералах "). "Отколовшаяся" часть уходила не "домой", а к антилиберализму.
Одновременно с распадом "гнезд интеллигенции" (творческие союзы и т.п.) происходило переосмысление места и роли мыслящего индивидуума, в том числе и писателя. Начало 90-х - это время самой громкой полемики между либералами-"западниками" и "ультрапатриотами").
В общем, как сказала та же Латынина на первом из "ситанов" проекта "Открытая книга" в фонде "Либеральная миссия", "в период перебранки сумма либеральных идей была самой заманчивой. Мы всегда говорили: пусть государство уйдет! Но как только оказалось, что либеральный проект осуществляем, на него свалились все гадости" .
"Либеральный" фланг делился дальше.
Для постмодернистов и концептуалистов, например, притом что они безусловно исповедовали идею свободы, либерализм был теснее всего связан с неприемлемой "шестидесятнической" эстетикой. "Вот я сейчас долго работал с языком либеральной публицистики, которая достаточно взвинчена, истерична, сама не понимая того, что она скорее верлибровская поэзия, чем журналистика" ( Д.А.Пригов , "МН", 12 июня 1992 года).
Компрометация либеральных идей (шок от проведения "либеральных реформ", события октября 1993 года, неудачи правления Б.Н.Ельцина и др.) шла рядом с самокомпрометацией либеральной публицистики (пафос, истеричность, отмеченная не только Приговым). Для прозы и поэзии идея свободы была организатором поэтики и эстетики, и раскол литературы, условно говоря, либеральной произошел как раз по этой линии. Получилось, что эстетически Бакланов и Бондарев , Кушнер и Юрий Кузнецов , Гранин и Распутин , Зорин и Розов (разделенные идеологически) ближе друг к другу, чем Бакланов и Сорокин , Кушнер и Рубинштейн , Чухонцев и Пригов, Гранин и Виктор Ерофеев .
Эпатаж, скандал, провокация стали эстетически привлекательными, как бы освежающими спертый литературный воздух замкнутого идейно-литературного пространства.
Это происходило на фоне определенной усталости - как идейной, так и эстетической; исчерпанности и, как результат, снижения литературной продуктивности и - клонирования вместо естественного развития, имитации вместо органического наращивания.
В последнее время наблюдается новая перемена блюд на общелитературном столе: идет атака на либералов со стороны литературных радикалов и литературных консерваторов .
Причем начинается она с атаки самих либералов на себя. Например Михаил Золотоносов ("МН", 2003, # 11) о Петрушевской , "Новом мире" и Лакшине :
С другой стороны, радикалы присоединяют к антилиберализму либералов свое возрождение ценностей сталинской литературы (симптоматичны попытки реабилитации цензуры : Лев Пирогов , " Режьте, братцы, режьте... Величие России прирастет цензурными комитетами ". - "Eхlibris-НГ", 2003, # 13; силы, порядка, диктатуры, фашизма ).
Само появление рубрики под названием "Свежая кровь" говорит об игре с тоталитарно-фашизоидными понятиями - как и материалы "второй редакции" газеты "Консерватор". Литераторы, выросшие в более или менее, но свободной стране, не испытавшие на себе прелестей советского режима, начали присоединяться к идеологии газеты "Завтра". Приведу слова сейчас вошедшего (введенного) в моду (либералами!) Александра Проханова (" Восстание детей ". - "Завтра", 2001, # 45, 5 ноября): "Крестовый поход детей" [с железными прутьями] - это ответ на распад, разврат, содомизм, процветающие в некогда священной Москве" .
Этому отвечают слова "детей". Например Дмитрия Быкова ("Памяти последней попытки". - "Консерватор", # 18, 2002):
"Сегодня уже ясно, что без великих потрясений никакой великой России не будет" .
Михаил Ремизов (" Подарки Судьбы ". - РЖ, 30 ноября 2001 года):
"Хотя бы шепотом мы должны оставлять за собой право спросить: а в какой атмосфере Россия имеет больше шансов на самоосуществление - в атмосфере мирового порядка или в атмосфере катастроф мирового порядка? Лично я вполне убежден в последнем" .
То есть - пусть сильнее грянет буря. Вот они, наши новые буревестники.
Радикальный антилиберальный проект (называющий себя еще иногда и консервативным), выросший внутри и изнутри либерального, присоединил к себе и "старых и заклятых" противников либерализма.
Все эти подвижки, оползни, расколы в литературе (и в литературной среде) совпадали (и были во многом спровоцированы) внутрироссийскими и глобальными изменениями. Литература как живой организм реагировала, а не только формировала - читателя, публику, народ . Литератор был при этом еще и барометром - тем более что ему самому от либеральных реформ стало и лучше, и хуже, с какой стороны посмотреть: он теоретически и практически (иногда - за свой счет) обрел возможность напечатать все, что он написал, но получил экономическую цензуру вместо государственно-политической. Гонорары свелись к минимуму, поддержки от победителей та литературная инфраструктура, которая и считала себя инициировавшей либеральный поворот, не получила. Чеченская война привела не к укреплению гражданского общества, а к его разрушению. Литература либералов недолго радовалась свободе - она ощутила себя брошенной всеми: читателями, властями, издательствами, журналистами, западными славистами. Она потеряла стимул и статус.
Переход на антилиберальные позиции осуществляется добровольно, а не по указке сверху и не по распоряжению "спонсора". (Что касается "Литературной России", она всегда была антилиберально-консервативной - и в советские, и в постсоветские времена.) Среди литературных СМИ только не обладающее влиянием, никакое по идеологии "Книжное обозрение" нейтрально относится к либеральной идее. Можно сказать, что незавидную судьбу идей либерализма в литературной среде можно рассматривать как показатель общего сопротивления изменениям. Это отторжение либерализма в его российском варианте можно показать через употребление эпитета "либеральный" - чаще всего в отрицательном контексте.
"Литература была выброшена на помойку "потребительским человеком", которого выпестовала неолиберальная пропаганда.
Неолибералы с брегливой недоверчивостью относятся к жертвенному, аскетичному сознанию, поскольку усматривают в нем социально-психологическую базу "тоталитаризма".
..."Свежая кровь" кипела молодой, здоровой, милитаристской энергией. Но неолибералы занервничали, их руки привычно потянулись к чернильнице со словом на букву "эф"..." (Лев Пирогов. " Забери меня на тот бугорок... " - "Eхlibris-НГ", 26.02.2004.).
Это - пример агрессивной компрометации либеральной идеи. Либералы ("неолибералы") наделяются всеми признаками "врага", в данном случае - врага подлинной, свежей, новой культуры, - причем врага агрессивного ( "их руки... потянулись" ), на них, увы, по Фрейду, переносится собственная агрессивность. Ну и затем "они" ( враги ) разоблачаются.
Но существует и совсем иной литературный подход к идеям либерализма - скепсис, разочарование, конец иллюзии. Если обратиться к книгам лауреатов премии Аполлона Григорьева этого года , то и "Бессильные мира сего" С.Витицкого, и "ДПП (NN)" Виктора Пелевина , и "Биг-бит" Юрия Арабова констатируют кризис либеральных идей, разочарование в итогах либерализации современной России. У С.Витицкого интеллектуалы либерального толка все понимают и все могут предвидеть, но абсолютно ничего не могут изменить, они невлиятельны. У Ю.Арабова увлеченный в молодости "битлами" (Западом) композитор оказывается сегодня выброшенным на окраину маргиналом. У В.Пелевина предприниматель, банкир разорен и вытеснен из страны - и из жизни. В повести, входящей в ту же книгу, - "Македонская критика французской мысли" - Пелевин дает такую метафору: перекачка нефти из России на Запад, в Европу, является перекачкой намеренно удешевленных исторических многомиллионных жертв народа в лагерях и на шахтах.
В этом контексте нынешний успех Александра Проханова, например, нельзя рассматривать только как результат удачного пиара со стороны издателя или организаторов премии "Национальный бестселлер" . Кстати: в 1989 году нацбестовский организатор успеха Проханова Виктор Топоров опубликовал в "Звезде" свои заметки "злого мальчика" под хлестким заголовком "Бесы" для бедных (тенденциозный роман наших дней)". Речь шла о Проханове.
Итак.
После перестроечной эйфории (1988-1991) наступило торможение.
Сначала "либералы" предали "демократов".
"Волна интеллигентского лозунгового либерализма стала спадать" (Лев Гудков, " Русский неотрадиционализм и сопротивление переменам ". - "Отечественные записки", # 3, 2002).
Потом "демократы" предали "либералов". Волна "чернухи" и "стеба", общий тон депрессии воцарился в литературе. Ноль энтузиазма, несмотря на все призывы поддержать литературой либеральные начинания. Провалился конкурс на лучшую художественную книгу об успешном предпринимателе (председатель жюри - Татьяна Толстая , имен лауреатов вспомнить невозможно из-за отсутствия какого-либо впечатления). Сейчас "фашисты" (те, кто сами себя так именуют) презирают и тех, и других.
Позиция либеральной творческой интеллигенции была вынужденно двойственной. Она должна была делать вид, что все хорошо , и оправдывать все либеральные реформы. Как же - ведь она боролась за все либеральное...
А теперь - сакраментальный вопрос: кто виноват?
Можно, конечно, сослаться на исторические аналогии или же закономерности исторического развития (синусоиды, отрицание и пр.).
Но лучше оборотиться на себя и внимательно проанализировать свои культурные жесты .
"Старые песни о главном" и т.п., обернувшееся Главной песней о старом, т.е. гимном в новой обработке С.В.Михалкова.
Равнодушие и апатия.
Реакция на чеченскую войну.
Незамеченное поколение авторов новой военной прозы: Владимир Березин , " Свидетель "; Евгений Даниленко , " Дикополь "; Денис Гуцко и пр.: об этом недавно написал Александр Агеев , составив целый список ("Газета" от 18.03.2004).
Либеральная мысль в литературе работает, но противостоит ей не мысль, а проект.
В антилиберальный проект входят (соединилось почти несоединимое):
1. Литературные экстремисты, ищущие и находящие опору в Большом Советском стиле, ниспровергающие либеральные ценности, воплощенные в конкретных текстах и исторических личностях. Маргинальность позиционируется как особое привлекательное качество. Литература совмещается, спаивается с идеологией и политикой.
2. Призванные радикалами "патриоты" предыдущего литературного поколения: А.Проханов, В.Распутин и др.
3. Реанимированные фигуры советского литературного истеблишмента (Ю.Бондарев - последний яркий пример).
Антилиберальный проект осуществляется как сообщающиеся системы: "Ад маргинем" не только издает книги Проханова, но и открывает серию "Атлантида" , реанимируя "плохую" советскую шпионскую литературу; "День литературы" поддерживает молодых радикалов и реанимирует знаковые литературные фигуры советского прошлого; активно переписывая историю литературы, вписывая в антилиберальный проект гениев - от Мандельштама до Бродского. Не гнушаясь их еврейским происхождением. Знаменательно (теле)высказывание Проханова:
"Патриотическому" (антилиберальному) направлению необходимо внедряться в либеральные СМИ и издательства, позиционировать себя, легализоваться и "выедать" либеральные образования изнутри" (цитирую по памяти).
Проханов оказывается востребован либералами и украшает собой, как новомодная фигура, телепрограммы - от "Школы злословия" до познеровских "Времен"; газеты - например "Известия" .
Внутренняя работа в обществе на протяжении последних 15 лет шла на понижение, а крах реформационных иллюзий (настоящее трактовалось как хаос и распад самой художественной либеральной интеллигенцией ) привел к возврату (поискам в прошлом) идеи целого .
И тут либерал из либералов, А.Б.Чубайс, вбросил идею либеральной империи . Словообразование, которым, вероятно, он хотел по-либеральному ответить на державную идею, получающую властную поддержку.
Язык точнее всего регистрирует общественную температуру. Искусственному словообразованию "либеральная империя" , еще не попавшему в "Д.С.П. Материалы к Русскому Словарю общественно-политического языка ХХ века" , собранные Гасаном Гусейновым , в вышеупомянутых "Материалах" противостоит двучлен "имперский похренизм" . Мне кажется, что "либеральный похренизм" звучит не хуже.