Все вдруг побежали. То есть Буквально бросили Ходить Пешком и побежали. Бегут одними и теми же дорожками. Растягивают Связки на московской брусчатке, хвастливо делятся замерами Nike и сектантски переписываются в интернет-сообществах. Врачи, бизнесмены, Политики, университетская профессура. Все. О том, Куда ведет маршрут марафонца, Размышляет Игорь Порошин.

Первого января 2013 года я дал слово моему товарищу, что пробегу с ним в новом году марафон. 24 ноября 2013 года в городе Флоренция я данное обещание выполнил. Причины, по которым я задумал первый раз в жизни преодолеть бегом без передышек расстояние 42 км 195 м, казались мне обстоятельством моей внутренней жизни. Однако по ходу подготовки выяснилось удивительное: я в тренде. Некоторое количество моих ближних и дальних знакомых либо заняты тем же, либо думают о том же, либо на полпути к тому же, то есть собираются для начала пробежать полумарафон (а без предварительного испытания полумарафоном одолеть полный марафон практически невозможно).

В общем, то, что мне казалось сугубо частным случаем, скорее всего, таковым не является.

Я решил пробежать марафон, чтобы испытать терпение. Некоторые не слишком удачные итоги 2012 года заставляли меня думать, что я вовсе не умею бегать длинные дистанции; останавливаюсь после спринтерского старта, видя, что никто не спешит вручать мне золотой кубок за мою выдающуюся стартовую прыть. За мои блистательные мысли и идеи.

Да, если вы не родились в окрестностях Аддис-Абебы и не перелетаете из одного города в другой, собирая, как пыльцу, призовые своими легкими черными ногами, марафон — это метафора. С помощью нее вы довольно радикально выясняете отношения с самим собой. Никакие горные лыжи, серфинг, футбол по воскресеньям с пацанами самопознанием не являются — приятное забытье, чистый кайф.

Среди опытных марафонцев-любителей вы встретите и таких милых, улыбчивых людей (немножко похожих на торговцев «Гербалайфом»), которые будут вас уверять, что марафон — это чистое удовольствие, это so positive. Не знаю, не знаю, какое там просветление наступает после второго марафона, но первый марафон весь целиком про самоограничение. Это, несомненно, род духовной практики, где современный городской человек с его врожденным недоверием к поводырям, коллективным обрядам и чудесным амулетам реализует свою тоску и волю к послушанию.

Марафон еще и потому стал страстью жителей больших и ультрасовременных городов, то есть ультрарационалистической цивилизации, что его исход на 80–85% решает подготовка, состоящая из монотонных и предельно рациональных действий. То есть опять же — это не танго в пыльном ДК и не самба на барной стойке по пятницам, не прыжки с парашютом по субботам. Марафон — это не побег, не вертикальный взлет над постылой повседневностью, а рифма, параллель к ней. Это не ДРУГАЯ жизнь, а метафорическое, на бегу проживание СВОЕЙ жизни. Как правило, в высшей степени упорядоченной — большая часть марафонцев, если не считать тех ребят, очень поджарых, которые стартуют первыми и устремляются за призовыми, это люди офиса.

И тут я должен сделать марафону рекламу, худшую из всех возможных. Готовиться к марафону — это как ходить в офис. Марафон можно не закончить вопреки всем приготовлениям к нему. Но эти 42 км 195 м совершенно невозможно одолеть, минуя эти приготовления.

Подготовка к марафону разочаровывающе, невыносимо технологична. Начиная с того что вы должны набегать определенное количество километров. Закрепить в себе привычку к длинным дистанциями — 5, 10, 15, 20, 25 и, наконец, контрольный тест за три-четыре недели до старта — 30 км.

Набежать нужное количество километров мало. Вы узнаете, не сможете не узнать от соратников или тех, кого вы выбрали в наставники, пусть это будет даже неодушевленный интернет, что во время подготовки нагрузка должна быть разной. Марафон испытывает пределы человека. Поэтому вы должны варьировать режимы нагрузок, спокойный гладкий бег чередуя с мучительными забегами в гору на заданной скорости. Марафон делает вас рабом новых гаджетов. Так почти с неизбежностью на вашем запястье появятся часы Garmin — безжалостный повелитель ваших ног. В iPhone возникнет пара новых программ, проектирующих ваши маленькие успехи и констатирующих вашу большую немощь.

Вы заигрывали с диетами, но у вас никогда не хватало терпения и воли следовать им? Марафон вас неизбежно посадит на диету. Потому что каждый неправильный кусок мяса или несвоевременный десерт будет на следующей пробежке безжалостно колоть вашу печенку и селезенку.

Любой оргкомитет марафона потребует у вас медицинскую форму. И как только врач увидит перед собой эту форму, он неизбежно заерзает на стуле. Потому что врач помнит о марафоне только одну штуку — это про парня, который бежал к своим с вестью о победе. Прибежал, возвестил и рухнул замертво. Медосмотр будет серьезным, и, скорее всего, он обнаружит недостаток чего-то. Магния или калия. В общем, в вашей жизни точно появится пара упаковок препаратов. Это не считая того, что потребуется ввиду возможных травм и расстройств, вызванных нагрузками, — кто-то другой внутри вас будет вести диверсионную войну против вашего марафонского проекта до самой минуты старта.

Покуриваете? Ерунда. Я не обнаружил в себе фантазии, чтобы приписать обязательные горьковато-сладкие сипы в легких на 4–6-м километре чему-то другому, кроме как выкуренной вчера паре-тройке сигарет. Однажды я перестал воровато оглядывать табачные ряды над кассами супермаркетов. Ноль внимания.

Плох ужин без бокала вина? Я тоже так думаю. Вообще алкоголь в некотором смысле даже обязателен при серьезных нагрузках. На первой современной Олимпиаде в Афинах 118 лет назад марафонцев поили молодым вином. Дикость, конечно. Теперь мы примерно в 1000 раз лучше знаем, как пробежать марафон и не умереть. Я исключил вино из моей жизни вместе с сигаретами. Примерно за три недели до часа Х.

Временной отрезок в три-четыре недели перед стартом становится точкой невозврата. Это тот момент, когда марафонец-новичок понимает, что он не просто может это сделать, но обязан. Тогда к вкусу соли твоего труда начинает примешиваться сладость. Ты вдруг начинаешь по-настоящему чувствовать ценность своего подвижничества. Ты превращаешься в робота с самосознанием балетной или футбольной звезды, каждый шаг которого регламентирован высшей миссией. С той лишь, может быть, разницей, что никто не оплачивает твое духовно-физическое совершенство и у тебя нет публики — ты сам звезда и зрительный зал, внимающий каждому своему шагу. Ты осторожно живешь, осторожно ступаешь, одеваешься чуть теплее, чем требует погода. Глупая случайность не должна помешать твоему свершению.

И вот еще одно замечание, исключительно для мужчин предназначенное: марафон ни при каких обстоятельствах не может быть поводом разобраться со своей сексуальной жизнью. Во время подготовки эта жизнь должна быть тем или иным способом отлажена. Подготовка к марафону превращает вашу кровеносную систему в совершеннейший «мерседес». С возрастающей, пульсирующей сексуальной силой следует обходиться разумно и равномерно, не впадая в глупое лихачество, которое может погубить весь замысел. Да-да, марафон в стадии подготовки превращает любого либертарианца в традиционалиста — наводит порядок в жизни, учит размеренности и привязанности. Хотя известно, что как раз после марафона, где-то поблизости от финишного створа люди находили себе и новую любовь, и новую семью.

Весь смысл этой аскезы, этого самоотречения, умаления себя до человечка, живущего заводом будильника и дергающегося от писка напоминалок, в том, чтобы добежать до 35-го километра. Эта отметка непостижимым образом действует на всех одинаково, что на новичка, что на парня из окрестностей Аддис-Абебы. Если вы не добежали до этой черты, значит вы просто плохо подготовились. Я подготовился неплохо. Я изумлялся тому, как просто дается мне этот марафон. Но когда я схватил стаканчик с энергетическим напитком у пестрого флорентийского Дуомо, все, что вело меня по этой дистанции почти четыре часа, вдруг исчезло. Напиток не действовал; в мостовую разом ушли все силы; исчезла красота этого города, которую я сознательно выбрал в соучастники моего испытания. В полный рост, и этот рост был повыше моего, передо мной поднялся другой. Тот самый мелкий пакостник, который во время подготовки к марафону услужливо предлагал мне выкурить еще одну сигарету, подливал вина, симулировал хвори. Тогда он был жалок в своих уловках. Теперь он бросил их. Он стал по-настоящему велик и заслонял мне дорогу. И я понял, что этот другой — я и есть. И мы стали говорить, как не разговаривали никогда. Не помню уже о чем. Осталось чувство, что это было очень важно.

Все очень просто: ради этого свидания, ради этих последних пяти-семи километров люди и бегут марафон.

Что добавить? Я закончил дистанцию подобием финишного спурта. 4 часа 30 минут 35 секунд. Говорят, это неплохо для начала. На Олимпиаде в Афинах в 1896 году, где марафонцев поили вином, я замкнул бы первую десятку. Во Флоренции в 2013-м я финишировал 7830-м примерно из 10 000 участников.

В гостиницу добрел на своих двоих. Через три часа мы пили тосканское вино с моим бодрым товарищем в ресторанчике, заполненном другими марафонцами. Еще через пять часов я выкурил сигарету.

Марафон никак не изменил мою жизнь. Я все так же скверно справляюсь с потоком времени. Я иду ровно той же рассеянной походкой по дистанции жизни, крутя головой по сторонам, переходя со спринта на черепаший шаг.

Вряд ли я стану заядлым марафонцем. Это, знаете, не моего темперамента забава. Куда милее мне горные лыжи, на которых я катаюсь хуже, чем бегаю. Все, что во мне осталось от этого забега по улицам одного из самых красивых городов мира, — это те самые семь последних километров. Разговор с самим собой. Знание, из этого разговора вынесенное. И если я это знание о себе никак не применю, цена мне — латунный жетон. Его вешали на шею каждому, кто пересек финишный створ марафона во Флоренции. Даже пешком.

Бегослужение