Заслуженно забытые книги

Солдат шел по улице домой и увидел этих ребят. Кто ваша мама, ребята, спросил у ребят солдат. Наша мама революция, но она нас бросила; мы работали на заводе, но завод разрушен; мы не знаем что делать, мы слоняемся без нормальной работы; наша жизнь потеряла смысл, мы пьянствуем, разводим коз, бьем жен, а жены бьют нас, в горах злодействуют белогвардейские банды. Помоги нам, солдат. Солдата зовут Глеб Шумалов, он в рукопашном бою с врагами Революции сражался геройски, победил и белогвардейцев, и интервентов. Он вернулся домой и хочет мирной жизни. Поцеловать дочку Нюрку, обнять жену Дашу и повалить ее на кровать, ну а потом снова начать работать на любимом заводе. «Сейчас встретит его жена Даша с дочкой Нюркой, вскрикнет и замрет на груди, потрясенная радостью».

Не вскрикнула, не замерла. Даша уже не та, что раньше. «Ты во мне, Глеб, и человека не видишь. Почему ты не чувствуешь во мне товарища? Я, Глеб, узнала кое-что хорошее и новое. Я уж не только баба… Пойми это… Я человека в себе после тебя нашла и оценить сумела… Трудно было… дорого стоило… а вот гордость эту мою никто не сломит… даже ты, Глебушка…» Даша теперь партийка, Даша теперь товарищ, Дашу нельзя просто так повалить, Даша теперь ответственный работник женотдела, Дашу нельзя ревновать, нет у Глеба на Дашу права собственности. «В тебе бунтует ревность — я знаю… Это хуже деспотизма. Это такая эксплуатация человека человеком, которую можно сравнить только с людоедством. Вот что скажу тебе, Глеб: к Даше ты с этим не подойдешь — будешь бит», — поучает Глеба товарищ Мехова, участник боев в Москве и еще один герой гражданской войны.

Поцеловать дочку Нюрку, обнять жену Дашу и повалить ее на кровать, ну а потом снова начать работать на любимом заводе

А что же завод? Завод разрушен, рабочие деградировали, заводской поселок в развалинах и тоске. Бюрократы вредят, старые кадры ненадежны. Шрамм — вредитель, Бадьин — бабник, Жук — шумит, Савчук — спился, Клейст — вообще ничего не делает. А вокруг завода орудуют белые, зеленые и казаки. Нет ни еды, ни топлива. «Саранчой выползают станицы, и куркульские восстания дымом и кровью заволакивают поля, камыши, предгорья и ковыльные степи. Горы и леса кишат зверолюдом. Днем враги прячутся в темных зарослях и пещерах или гуляют по городу в масках друзей революции. Они — всюду: и в рядах бойцов, и в советских кабинетах, и в домах мирных, безобидных граждан. Кто может указать их, назвать имена, раздавить их, как гадов? А наступает ночь — они выползают, распыленные мраком, для предательской работы. Вот они зажигают свои сигнальные огни, и огни летят в саранчовые поля, призывно маячат и хохочут совами».