Семя Иуды

Гоголь был человеком своей эпохи и разделял многие ее предрассудки, поэтому предательство у него не только основа трагического сюжета, но и характерная черта еврейства. Еще в Средневековье сформировалось представление о том, что Иисуса распяли именно евреи, следовательно, они предатели. Именно в этом грехе их часто упрекала антисемитская пропаганда. В «Тарасе Бульбе» евреи изображены отталкивающе, а о сцене кровавого погрома критики писали много раз: «Ничего подобного по жестокости не знает ни одна из больших литератур. Это даже нельзя назвать ненавистью или сочувствием казацкой расправе над жидами: это хуже, это какое-то беззаботное, ясное веселье, не омраченное даже полумыслью о том, что смешные дрыгающие в воздухе ноги — ноги живых людей, какое-то изумительно цельное, неразложимое презрение к низшей расе, не снисходящее до вражды» (Владимир Жаботинский).

Дело усложняется тем, что, по мнению Андрея Белого, автора одного из самых необычных исследований о творчестве Гоголя, предателем был не только Андрей, сын Тараса Бульбы, но и сам отец: «сюжет в нем [в «Тарасе Бульбе» — прим. ред.] отчетлив; здесь показан уже не отрыв особи от рода, а разрыв самого рода; и распад казацкого круга; две личности вынуждены по-разному предать несуществующий круг: предатель Андрий и мстящий ему за это будто бы патриот Тарас. Тарас, выступив за дело «деда», убил Андрия: «Я тебя породил, я тебя и убью» (ТБ); но уже надвое разделилось казацкое войско: одна часть ушла — бить крымцев; другая осталась — бить ляхов; погибли же — обе».

Николай Гоголь. Тарас Бульба (1835)

Тема предательства сыграла в романтическом эпосе Гоголя сюжетообразующую роль, хотя она встречается в его творчестве не так часто (например, предательством искусства можно назвать дьявольское преображение художника Чарткова в «Портрете»).

В основу сюжета легли реальные исторические события (казацкое восстание 1637–1638 годов), однако повесть далека от исторической достоверности — и не только потому, что круг источников, доступных Гоголю (вроде знаменитого «Описания Украины» Боплана), сложно назвать широким. Раннее творчество Гоголя развивалось в русле европейского романтизма, связанного с возникшей после Великой французской революции национальной идеей. Новая программа включала в себя интерес к корням, фольклору и судьбам отдельных народов. На той же почве возник и исторический роман, его ключевым представителем был Вальтер Скотт (об этом подробно писал в тридцатые годы прошлого века венгерский философ и литературовед Георг Лукач в работе, которая так и называется — «Исторический роман»).

Сюжеты «Вечеров на хуторе близ Диканьки» и «Миргорода» основаны на фольклоре, легендах и т. п., но «Тарас Бульба» выделяется на их фоне реалистичностью и «серьезностью» повествования: автор написал смешные и жутковатые повести в «низком» романтическом жанре, а затем решил обратиться к «высокому» — историческому роману (книги Вальтера Скотта, как известно, в начале XIX века отнюдь не считались развлекательным чтением для школьников). Высокому жанру нужны соответствующий материал (писатель изучал доступные ему исторические источники, предания, казацкие песни) и драматургия: конфликт «Тараса Бульбы» не мог разрешиться в комически-гротескном ключе, как в случае «Ночи перед Рождеством». А как мы видели выше, именно тема предательства часто становилась основой сюжета для трагических произведений разных эпох.

Медея и Орест, Юлий Цезарь, Иисус Христос, Гамлет и король Лир — все они так или иначе жертвы предательства и великие трагические персонажи. Гоголь соединяет шекспиризм немецких романтиков с историзмом Скотта. В статье «Шлёцер, Миллер и Гердер», опубликованной за год до выхода «Тараса Бульбы», Гоголь говорит, что при описании исторических лиц историку следует ориентироваться именно на характеры Шекспира — так что в общем все сходится. В итоге мы получаем шекспировский конфликт в романтическом повествовании о национально-освободительной борьбе.