«Как сломать себе жизнь»: журналистка Кэт Марнелл о зависимости и попытках с ней справиться

Около половины моих соседок были молодыми девушками, впервые попавшими на стационарную реабилитацию. Больше всего мне нравилась Роузи, происходившая из самой скандальной ветви известной американской семьи. Не то чтобы это имело какое-либо отношение к повествованию, просто вместо мозгов у меня Vanity Fair и я очень поверхностная личность. Между прочим, Роузи была верной поклонницей аддерола (ладно, не поклонницей, а зависимой), как и ваша любимая рассказчица, то есть я. Ее поймали на воровстве пачек рецептурных бланков у своего психиатра, а на щеке у нее остался шрам после автоаварии, когда ветка дерева проткнула ей кожу. Жесть. (Бывает и не такое.)

Еще одну ключевую группу обитательниц крыла Барретт-хаус составляли богатые старухи-республиканки (вечно трепавшиеся про политику) из Коннектикута, которые называли себя только «пьяницами» и никогда «алкоголичками». В эту группу входила Пэм в свитере из корпуса К. (Выглядела она вполне прилично, но у нее росла настоящая борода, просто жуть.) Она заработала больше штрафов за вождение в нетрезвом виде, чем Пэрис Хилтон и Николь Ричи, вместе взятые. Все алкоголички этим славились.

Между двумя группами существовали трения, особенно из-за общего телевизора в гостиной. Было лето 2008 года, шли Олимпийские игры в Пекине, и моя группа, естественно, хотела посмотреть заплыв Майкла Фелпса. Ведь это был его год! Но «пьяницы» непременно желали контролировать пульт — как и все остальное в своей жизни. (Шучу, шучу: шестидесятилетние алкоголички — милейшие женщины.) Им нужен был только допотопный «Закон и порядок». Угадайте, кто победил?

Бам! Бам! Я слышала этот долбаный гонг из «Закона и порядка» раз тридцать в день. А что касается Фелпса, то через несколько лет он тоже угодил в рехаб. Об этом я прочла на tmz.com, когда писала книгу! Кто бы мог подумать?

Телевизор мы смотрели только по выходным. С понедельника по пятницу я таскала из класса в класс большую канцелярскую папку с подшитыми в нее листами заданий. Я перечисляла свои триггеры («морковный торт», «заголовки», «прибавка в весе», «мыши», «бессонница»), училась предотвращать срывы и изучала навыки диалектической поведенческой терапии, которые пришлись мне по душе, потому что их можно применять не только для реабилитации, но и в обычной жизни. Мое любимое упражнение называлось «Тефлоновое сознание»: надо представить, что мозг — это антипригарная сковородка и негативные мысли просто соскальзывают с ее поверхности. Как и на школьных занятиях, я быстро начинала скучать и ерзать. Благодарю Господа за реабилитационные романы! Знаете, что это? Реабилитационный роман — это отношения с человеком, с которым в реальной жизни вы никогда не станете встречаться и даже вряд ли пересечетесь, но который вполне сгодится в лечебнице, где вы оба только что очухались и вновь ощутили интерес к сексу. Вы садитесь рядом в столовой и бросаете друг на друга томные взгляды на собраниях Анонимных Алкоголиков. Медперсонал это замечает и препятствует вашему общению, и вы переходите на нелегальное положение, а это уже как наркотик — запретный плод сладок и все такое; вам начинает казаться, что вы влюблены, и вы уже планируете новую трезвенническую, полную любви совместную жизнь после окончания лечения. Эти планы никогда не сбываются — зато помогают скоротать время!