«Не судите всю страну за один поступок»: американский бизнес решил не отказываться от саудовских миллиардов

«В Саудовской Аравии много хороших людей. Я бы не стал красить всю страну одной краской», — это заявление Илона Маска, чья Tesla получила от саудовского суверенного фонда $2 млрд, точно описывает настроения Кремниевой долины и Уолл-стрит спустя месяц после убийства журналиста Джамаля Хашкаджи. Скандал не заставил американский бизнес отвернуться от саудовских денег, констатирует Bloomberg.

Это неудивительно: технологические стартапы зависят от длинных венчурных денег саудовских инвесторов. Самый типичный пример — Uber, последние два года покрывавший свои многомиллиардные инвестиции саудовскими деньгами. С самого начала кризиса компания, пережившая больше скандалов, чем любой другой стартап, выбрала выжидательную тактику — и пока она оправдывается.

Ничего личного, только бизнес

В начале октября, когда новость об убийстве Хашкаджи занимала все первые полосы мировых газет, казалось, что полноценный бойкот саудовских инвестиций вполне реален. Бизнесмены массово отказывались от поездки на главную саудовскую инвестиционную конференцию, известную как «Давос в пустыне», и предупреждали, что могут полностью отказаться от саудовских денег. Заколебался даже главный в мире управляющий арабскими деньгами — Softbank японского миллиардера Масаёси Сона, управляющий фондом Vision Fund на $100 млрд, почти половина которого обеспечена саудовскими инвестициями.
Но спустя месяц об убийстве уже не пишут каждый день, а неправдоподобным объяснениям Саудовской Аравии (по крайней мере, официально) поверил даже Дональд Трамп — и для американских финансистов ситуация постепенно возвращается к формату «business as usual». За бизнес с Саудовской Аравией «не должно быть стыдно», провозгласил на этой неделе глава крупнейшего в мире инвестиционного фонда BlackRock Ларри Финк. «Я не поехал на ту конференцию в Саудовскую Аравию — и что это изменило?» — соглашается с ним, задавая риторический вопрос Bloomberg глава JP Morgan Джейми Даймон. CEO Tesla Илон Маск (саудовский суверенный фонд PIF владеет около 5% компании) в недавнем интервью Recode заверял, что сейчас не стал бы брать эти деньги, но призывал не судить всю страну за «один плохой поступок». «В конце концов, они его не выбирали», — ответил Маск на замечания интервьюера о том, что за этим «единичным поступком» стоит единоличный правитель Саудовской Аравии, принц Мохаммед бен Салман.
Речь об уходе с саудовского рынка не идет, с уверенностью сказали Bloomberg три крупных американских банкира. Единственное, что изменится, — это стоимость заимствований для Саудовской Аравии: теперь в нее будет заложен более высокий политический риск. Впрочем, даже на пике кризиса эти потери не были большими: доходность 10-летних саудовских гособлигаций не поднималась выше, чем на 0,5 базисного пункта и сейчас составляет 4,44% по сравнению с 4,2% в среднем за год.

Uber в ловушке

Расчетливость банкиров не означает, что спор об этичности работы с саудовскими деньгами закончен — но для топ-менеджеров Uber слова Финка из BlackRock должны были звучать как бальзам на душу. Крупнейший американский стартап можно считать главным заложником скандала — Uber зависит от саудовских инвестиций как никто. Как подсчитал Bloomberg, через разные фонды саудовские инвесторы владеют до 10% компании.

Сколько получил Uber от Саудовской Аравии? В последние годы саудовские инвесторы стояли за всеми крупнейшими сделками, в рамках которых Uber получал финансирование. В 2016 году саудовский суверенный Фонд общественных инвестиций (PIF) вложил в компанию $3,5 млрд — это крупнейшая единоразовая инвестиция в американский стартап от иностранной госструктуры. В 2018 году Uber получил $9,3 млрд от группы инвесторов во главе с японским Softbank в обмен на 15% акций компании. Пока этот пакет записан на японский фонд, но после завершения необходимых процедур часть его будет перераспределена в пользу Vision Fund — фонда под управлением Softbank на $93 млрд, $48 млрд из которых предоставили саудовские инвесторы.
Зачем понадобились саудовские деньги? «[При Трэвисе Каланике] было ощущение, что они готовы брать деньги вообще у кого угодно», — говорит Bloomberg автор книги об Uber «The Sharing Economy» Арун Сундарараян. А в 2016 году Uber очень нуждался в деньгах — для борьбы со своим главным конкурентом на китайском рынке, Didi Chuxing. Сервисы развязали ценовую войну, один за другим предлагая все больше скидок пользователям и все более выгодные условия для водителей. Финансовое превосходство было на стороне Didi (ее главным инвестором был тот же Softbank), а в том же году еще $1 млрд в сервис вложила Apple — это привело Uber в настоящую панику. В этот же момент во время турне по Ближнему Востоку топ-менеджер Uber Дэвид Плуфф познакомился с высшими должностными лицами Саудовской Аравии, в том числе с управляющим PIF Ясиром Аль-Румайяном. У саудовцев был свой интерес. Мохаммед бен Салман поставил перед ними задачу реализовать свой план избавления страны от нефтяной зависимости. Он предполагал инвестиции нефтяных сверхдоходов в технологические активы.
Что из этого вышло? Uber получил от PIF $3,5 млрд на хороших условиях — исходя из оценки 100% компании в $62,5 млрд. У фонда было только одно одно принципиальное требование — место в совете директоров компании. Uber согласился. Сделка была так важна для борьбы с Didi, что в день объявления о ней Uber направил специальную команду для тайной слежки за президентом Didi Джин Лью, чтобы досконально зафиксировать ее реакцию на новость. Выиграть конкуренцию в Китае сделка все равно не помогла, зато (как и в случае с «Яндекс.Такси» в России) Uber смог договориться о слиянии с более сильным конкурентом и получил 17,5% акций в объединенном бизнесе. Но главным победителем в конкурентной борьбе двух компаний стал Softbank Масаёси Сона, ставший крупнейшим акционером обеих.
У руководства Uber были сомнения? Перед объявлением о сделке с PIF Uber смущали осуждаемые международным сообществом дискриминационные законы Саудовской Аравии — прежде всего запрет на вождение автомобиля для женщин. Чтобы сгладить негативный эффект, компания пригласила в свою консультационную комиссию по глобальной политике двоюродную сестру Мохаммеда бен Салмана, принцессу Риму бинт Бандар аль-Сауд, курирующую в стране защиту прав женщин. Тем не менее после анонса сделки в соцсетях появился призыв бойкотировать Uber, а группа феминисток устроила протест перед офисами компании. Но об этом быстро забыли из-за новой серии скандалов вокруг сексуальных домогательств и неподобающего поведения топ-менеджеров Uber в 2017 году, которые привели к уходу из компании ее основателя Трэвиса Каланика. Одновременно минюст США начал проверку компании на предмет международных коррупционных схем. Результатов проверки пока нет, но собственное расследование Uber не нашло в отношениях компании с принцессой Римой коррупционных связей.
Что изменилось после отставки Каланика? Компанию возглавил бывший гендиректор трэвел-сервиса Expedia Дара Хосровшахи, чьей основной работой за первые полгода в Uber стала ликвидация многочисленных скандалов. Но саудовские инвестиции не казались проблемой. Более того, Хосровшахи удачно провел сделку с Softbank, предполагавшую поступление в компанию новых саудовских миллиардов. В 2018 году в Саудовской Аравии сняли запрет на вождение автомобилей женщинами. Репутационных рисков стало еще меньше, и Uber даже задумался о покупке саудовского подразделения сервиса Careem (аналог Uber из ОАЭ). По информации Bloomberg, компания по-прежнему рассматривает такую возможность.
Как отреагировал Uber на убийство Хашкаджи? Uber, как и другие технологические компании, отказался от участия в «Давосе в пустыне» (Хосровшахи пришлось звонить Ясиру аль-Румайяну, до сих пор занимающему место в совете директоров, с извинениями). Из консультационного совета форума вышла член совета директоров Uber, основательница The Huffington Post Арианна Хаффингтон. Других возможностей дистанцироваться от Саудовской Аравии у компании сейчас нет — и Uber пережидает, пока возмущение утихнет, говорят источники Bloomberg. После IPO, которое компания планирует на начало 2019 года, к Uber должно стать меньше вопросов — публичные компании не могут отвечать за своих акционеров. По оценкам Goldman Sachs и Morgan Stanley, стоимость Uber может составить $120 млрд.

Мария Лацинская