«Из Китая мы резко проскочили в Германию» — экономист Марсель Салихов об итогах 2010-х
Что случилось с российской экономикой за 10 лет — для проекта «Прощайте, 2010-e» The Bell задал этот вопрос Марселю Салихову, директору экономического направления Института энергетики и финансов НИУ ВШЭ.
Об экономическом росте
«Мы очень резко перешли из парадигмы быстрорастущей экономики развивающегося рынка к стагнирующей европейской экономике с низкими темпами роста. Из Китая резко перескочили в Германию, только уровень доходов у нас в три раза ниже, чем там. В целом это нормальный процесс: сначала все страны растут быстро, чем богаче становишься, тем сложнее расти. Но у нас это произошло слишком быстро. Сошлось слишком много факторов, внешних и внутренних: нефть, санкции, институциональные проблемы — все сработало против роста экономики и благосостояния. И пока правительство не смогло нащупать механизмы, чтобы что-то изменить».
Читайте также Прощайте, 2010-е: как Россия променяла рост экономики на стабильность
О завоеваниях стабильности
Низкая инфляция
«Когда говорят про стабильность, речь в первую очередь про инфляцию. ЦБ перешел к режиму инфляционного таргетирования, поменял парадигму денежно-кредитной политики: раньше внешние шоки отражались через инфляцию, теперь — через курс. Хорошо иметь и стабильный курс, и низкую инфляцию. Но так редко бывает. С точки зрения россиянина, который больше получает и тратит в рублях, выгоднее иметь стабильную инфляцию. Для бизнеса все неоднозначно: импортерам выгоден крепкий рубль, экспортерам слабый. В этом смысле плавающий курс — честная политика, регулятор не отдает никому предпочтение, какой курс установился рынком, такой и есть. Отчасти низкая инфляция достигается и за счет того, что темпы роста слабые, это, конечно, облегчило задачу ЦБ».
Профицитный бюджет
«Еще одно достижение стабильности — профицитный бюджет. Но бюджетную политику можно было бы и ослабить. Мне кажется, меры по повышению НДС и пенсионного возраста были преждевременными. Это доказывают результаты — отсутствие экономического роста. Денег стало больше, но они не тратятся (2019 год станет рекордным по неисполнению бюджета: за девять месяцев бюджет потратил 62,9% запланированного. — The Bell)».
«Бюджет следующего года предполагает незначительный рост расходов по сравнению с 2019 годом – 300 млрд рублей. То есть положительный импульс для роста экономики снова будет слабым».
«Сверху деньги очень хотят тратить, а снизу — не могут. Боятся, что придет прокуратура, ФСБ. А не потратим — прокуратура не придет, такая логика. Издержки стратегии “ничего не делать” сравнительно небольшие. И все настроены сидеть ровно».
Маленький внешний долг
«В низком внешнем долге, который тоже относят к завоеваниям стабильности, нет ничего хорошего. Его снижение связано с санкциями, компании, которые привлекали корпоративные кредиты на западных рынках, больше не могут этого делать. Конечно, остались какие-то выпущенные облигации, но даже существующие кредиты очень тяжело рефинансируются. Эти деньги могли бы пойти в российскую экономику, работать здесь, но этого не происходит. Если посмотреть на прямые иностранные инвестиции, они тоже сокращаются, если убрать реинвестирование прибыли. Плюс в них учитывается приватизация “Роснефти”, “Ямал СПГ”, проекты “Сибура”. В несырьевые отрасли инвестиций нет».
О зависимости от нефти
«Курс рубля благодаря бюджетному правилу стал меньше коррелировать к нефти, но к структуре экономики это не имеет никакого отношения. За прошедшие 10 лет нефть стала еще более важной для нашей экономики, мы стали еще более зависимы от сырья. Мы никуда не двинулись в сторону несырьевого экспорта. Статистика занижает реальную долю добывающих отраслей в экономике — например, часть деятельности “Газпрома” относится к оптовой торговле (данные Росстата по структуре ВВП по производству занижают долю добывающих отраслей — нефтегазовые компании структурированы сложным образом, и часть их деятельности формально приходится на другие виды работ)».
Об импортозамещении
«Импортозамещение, на которое делалась ставка, не работает. Если вы поддерживаете внутреннего производителя, предел его возможностей — занять весь внутренний рынок. Но этот рынок — очень небольшой относительно мирового. По такому пути пошли Латинская Америка, Индия — и у них ничего не получилось. Мы часто сравниваем себя с “азиатскими тиграми”, но они не занимались импортозамещением, они стимулировали экспорт. Причем давали деньги тем, кто справлялся. Не справился — не получишь субсидий на следующий год».
«Значимых успехов в экспорте не случилось, а это было бы важным фактором для роста. Когда говорят, что если мы будет кредитовать строительство атомной электростанции за рубежом, то не потратим деньги внутри, это неправда. Потому что этот строитель должен будет потратить кредит на закупку оборудования у российских компаний, а значит, деньги все равно будут потрачены в России. Нужно инвестировать средства в то, чтобы иностранцы на рыночных условиях хотели покупать российские продукты. Можно, к примеру, было бы давать субсидированные кредиты на модернизацию производств».
Другие материалы цикла «Прощайте, 2010-е»: