5 книг о том, какие новые способы литературного письма породила блокада Ленинграда — «Горький»

С моей точки зрения, наиболее продуктивными являются проекты, осуществленные Лидией Гинзбург и Евгением Шварцем. Блокада была не единственным импульсом, способствовавшим их реализации, но она очень важна.

Перед нами парадоксальная ситуация. И Шварц, и Гинзбург до блокады мучительно, как это принято говорить в трогательных текстах, искали себя. Оба были в сложных творческих отношениях-конфликтах со своими значимыми старшими — Шварц с обэриутами, Гинзбург — с лидерами ОПОЯЗа. Оба были одарены безжалостной трезвостью по отношению к себе. До войны оба понимают, что еще не являются писателями того сорта, того уровня, которого хотят достичь. Потом начинается блокада, они оба там оказываются. Гинзбург застревает совсем, Шварца вывозят в самый крайний для него момент, он уже в глубокой дистрофии. Оба во время блокады ведут дневниковые записи. По степени удаления от той зимы пытаются продолжать писать. И оба в результате различных бедствий, несогласий с цензурой вынуждены оставить надежду на какую-либо большую, актуальную публикацию этих записей. И так они порождают очень странную форму письма.

Я уже который год пытаюсь сформулировать, что же это такое — это «промежуточное письмо», записки Шварца и записки Гинзбург. Само слово «записки» дала нам Гинзбург; она занималась Вяземским и перенесла его термин на свою работу. Шварц играет со словами — он говорит «мои амбарные книги», «не/мемуары». Но главное — они производят очень сложный гибрид, соединяют разные жанры, разные дисциплины, разные языки, если угодно. Филолог Гинзбург привносит в свои наблюдения элементы экспертизы психолога и социолога, остроумие в духе того же Вяземского перемежается с литературоведческим анализом, которому ее учили Тынянов и Шкловский...