Три времени для одной страны: очередной пеший поход редакции «Севера»
«Очень важно, чтобы по Руси снова пошли ручьями калики перехожие, Божии люди, русские странники. Они были кровью Руси, пребывающие в вечном паломничестве — от места к месту. От святыни к святыне. Они ткали на земле небесный ковер, их ход делал ветер влажным и сладким, расстилая свой аромат по садам и брызжущей упругими соками траве», — написал не так давно Александр Гельевич Дугин, один, говорят, из главных идеологов нынешнего счастливого царствования.
Кто мы, члены редколлегии «Севера», чтобы спорить с заветами главного идеолога? Мы свое место знаем, в связи с чем — не в первый уже раз, как известно должно быть постоянным читателям, — собрали рюкзаки и вышли на дорогу. Хочется, правда, надеяться, что свой аромат по садам и уж тем более по брызжущей соками траве мы не расстилали. Что обошлось как-то хотя бы с этим.
Иногда спрашивают (нет, правда спрашивают, это не фигура речи, не избитый штамп) — а что нужно, чтобы втянуться? Чтобы оценить прелесть процесса движения, в котором нет внятной цели? Что ж. Прежде всего нужно устать. Это практически у всех получается с первого раза. Нужно, чтобы дорога вытеснила все, чтобы осталась только дорога. Дорога под ногами и дорога в голове. Зазеленевшие березки, лужи, самые обыкновенные села…
Начинается, впрочем, не с этого все, конечно.
Время первое: прошлое
Для нас все началось ранним утром на Ярославском вокзале. Два человека с бейджами «Такси» (интересно, как они теперь выживают, кого развозят, чтобы не сказать — разводят?) вяло успокаивали буйного гражданина в камуфляже с понятной буквицей на шевроне — копченое лицо, безразмерный рюкзак. Буйный гражданин требовал, чтобы его куда-то там отвезли бесплатно, и доказывал, что имеет на это полное право. «Очень дешево отвезем, дорогой, скидка огромный тебе, уважение тебе!» — миролюбиво предлагали люди с бейджами, но гражданин в камуфляже не соглашался. В конце концов сообщил: «Я вас запомнил!» И ушел, качаясь, в утреннюю мглу. А нас ждала Кострома, первая точка маршрута.
В Костроме мы провели целый день. Я был там несколько лет назад, и я хочу сказать вам честно — город похорошел. Все обязательные для туристов красоты на месте — все так же ошеломляют росписи Гурия Никитина, великого, в Троицком соборе Ипатьевского монастыря. Отличная коллекция икон (и снова великий Гурий с учениками, и местные мастера, и мастера из Галича) тут же в музее. Еще целый зал с иконами в Романовском музее. Там же — приличная коллекция авангарда (в каждой областной галерее есть, и это уже повод зайти). Гончарова — просто невероятная. Как всегда. И снова Гончарова. Просто невероятная. Как всегда. Тут же — знаменитое «Гулянье» Бориса Кустодиева, берег Волги, Романов-Борисоглебск, пасторальные виды, чинный купец с женой и дочерью, военный оркестр, подгулявшие телеграфисты. Весь тот полувыдуманный пряничный мирок, за который мы Кустодиева любим.
Ну ведь невероятная же!
Рядом, в здании бывшего Дворянского собрания — большая выставка Ефима Честнякова. Местный гений, крестьянин из костромского села, чей талант оценили ивановские богатеи и отправили учиться в столицу, к самому Репину. «Север» про Честнякова рассказывал. А в Костроме — все самые знаменитые его работы, и огромные, и миниатюрные, странные фигуры, странные сюжеты, солнце сквозь холст. Наш веселый мужицкий Брейгель. Крестьянская утопия, превратившаяся в краски. Вот честно — не проходите мимо.
Честняков, великий, и, как великому положено, немного страшный.
Но город — не только музеи, естественно. Город — это ощущение жизни. В Костроме жизнь есть. Все это как-то не пусто, осмысленно, человечно. Даже ремонт на главной площади (зовется Сусанинской, но заблудиться сложно) — тоже осмысленный, явно нужный городу, а не московская замена плитки плиткой. Нет ощущения упадка, есть веселые жители, есть пафосные рестораны, есть дешевые забегаловки. Одна, на задворках торговых рядов, привлекла вывеской: «Пиво, Виски, Макароны». Мимо не пройдешь, да мы и не прошли. Обшарпано, приятно, по-свойски. Настойки вкусные.
На самом деле, российские областные центры, которые удалось в последние годы увидеть (а я не ленюсь путешествовать по родине) похорошели и очеловечились. Благодаря былому нефтяному изобилию, конечно, брызги-то до всех долетели, и вопреки усилиям начальства, которое у нас не про очеловечивание совсем. Но это — прошлое. Почему? Ответом — огромная, хоть и выцветшая буква Z, украсившая, скажем так, собою фасад старинного особнячка. Словно бы перечеркивает она эту благостную картинку, мир, где человечность, уют, частная жизнь были ценны. Люди те же и камни те же, время другое. Так, как было, уже не будет, придется меняться. Что будет? А вот что будет — увидим.
В записную книжку. Патриотическая надпись «Бэнкси — лох» на заборе, и маленькая девочка, которая, вдоволь насмотревшись на куколок в сувенирной лавке, спрашивает не без надежды: «Мама, а мы точно должны за все платить?» Ох, девочка, скоро это и станет главным русским вопросом. Кто виноват и что делать — уже не так важно.
Время второе: настоящее, оно же вечное
И снова раннее утро, окраина Костромы, дальше вдоль трассы — разбитая тропка, по ней и двинемся. Мы идем в село Красное-на-Волге, годуновскую вотчину с церковью XVI века и древней пробирной палаткой. Кстати, до сих пор центр ювелирного производства. Впереди — больше тридцати километров.
Вокруг — неброская красота, поля, березки, свежая совсем зелень. Когда ходишь пешком, учишься видеть. Когда устаешь достаточно (см. выше) — поход превращается в медитацию, таешь, сам становишься частью этих пространств. Деревеньки, церкви, проселочные дороги, бетонка. Самый вкусный в мире шашлык в придорожной корчме. Редкие встречные, готовые помочь, если требуется помощь. Иногда заводят робкие беседы, удивляются, смотреть начинают с осторожным уважением. Русь ценит безумцев, но и опасается тоже. Что, в целом, разумно.
Березки в ассортименте.
Внезапно — белый столп, черная плита. Здесь умер, возвращаясь от больного, как раз из села Красное, Василий Соколов, председатель уездной земской управы, член Третьей государственной думы, врач. Как уцелел этот памятник? Почему? А как ему не уцелеть. Мы в настоящем настоящем, в вечности, в безвременье.
Леонид Пантелеев, автор «Республики ШКИД», издеваясь над бездарными коллегами и демонстрируя, что такое плохая метафора, придумал фразу: «Барахолка кишела людьми, как рубище беспризорника кишит вшами». Красное-на-Волге кишело ювелирными магазинами, как рубище беспризорника кишит вшами, — написал бы и я, но село издевок не заслужило, люди здесь открыты и добры, в столовой кормят вкусно и дешево, и настоящая древность прорастает сквозь нехитрый быт.
Подпишитесь, чтобы прочитать целиком
Оформите подписку Redefine.Media, чтобы читать Republic
Подписаться [Можно оплатить российской или иностранной картой. Подписка продлевается автоматически. Вы сможете отписаться в любой момент.]