Целый город исчез за 17 секунд
В ночь с 27 на 28 мая 1995 года на Сахалине началось землетрясение с магнитудой более семи по шкале Рихтера. В городе Нефтегорск за 17 секунд практически все здания сложились, как карточные домики, а сразу после этого в поселке начались пожары. Катастрофа унесла жизни более двух тысяч человек. Из-под завалов доставали пары, лежавшие в обнимку, истощенных детей и останки заживо сгоревших в руинах жителей. Выжившим ампутировали конечности прямо среди обломков, а у поисковых собак стерлись лапы. Город не стали восстанавливать, а некоторые уцелевшие в катастрофе, похоронив родных, кончали жизнь самоубийством или спивались на кладбищах. Нефтегорская трагедия — в рубрике «Катастрофы».
Мы ставим в центр своей журналистики человека и рассказываем о людях, которые сталкиваются с несправедливостью, но не теряют духа и продолжают бороться за свои права и свободы. Чтобы и дальше освещать человеческие истории, нам нужна поддержка читателей — благодаря вашим пожертвованиям мы продолжаем работать, несмотря на давление государства.Вечером 27 мая выпускница 11 класса Виктория Иванкова вместе со своей старшей сестрой Людмилой отправились отмечать окончание школы. Их мама в ту ночь дежурила на телевышке на окраине Нефтегорска, а отец остался дома. «Пап, мы на дискотеку!» — крикнули на прощание сестры.
Танцы проходили в местном доме культуры и должны были длиться до часу ночи. Когда вечер подошел к концу, в зале включился свет и работница клуба, которую все звали тетей Галей, объявила, что пора расходиться.
Несколько школьников отправились собираться в раздевалку, но около двух десятков других выпускников не хотели расходиться по домам и наперебой упрашивали тетю Галю и диджея Валерия включить последнюю песню. Поддавшись на уговоры, взрослые сдались, и в зале заиграл хит 1994 года «Eins, zwei, Polizei» группы Mo-Do.
Но трек не успел дозвучать до конца. «Последняя песня играла минуты полторы, и вдруг резко гаснет свет. [Когда случился толчок] меня Вика берет за руку и говорит: “Пошли!” Мы сделали шаг, и все. Потолок с высоты двухэтажного дома рухнул на всю детвору. Меня ударило по голове и спине. Я думала, что находилась в сознании, но, наверное, теряла его», — вспоминала Людмила Иванкова в разговоре с «Медузой».
Самая загадочная песня России Ее искало множество людей, нанимали детектива и обращались в «Жди меня». Но найти «Мой блуждающий огонь» так и не смогли Интернет и мемы12 минут чтения Очнулась она от криков: «Есть кто живой?» Людмила начала выбираться из-под завалов и звать сестру — но та не отвечала. В ту ночь из 26 выпускников 17 погибли. Виктория в их числе.
Людмила вспоминает: «Вылезла, когда еще ощущались толчки. Возле клуба стояла машина и светила фарами. <…> Я подумала, что может завалить еще раз, — и побежала домой».
Но ее дома не было. На его месте она увидела только руины.
Цена халатности
Поселок Нефтегорск спроектировали в 1962 году для семей работников местного нефтедобывающего предприятия «Востокнефтегаз». Строили его несколько лет: сначала соорудили только 17 пятиэтажных хрущевок и несколько двухэтажных домов, но со временем в Нефтегорске появились детские сады, просторная школа, столовая на сотню мест, самодеятельный театр и Дворец культуры.
Населенный пункт находился в тундре у реки Кадыланьи в Сахалинской области. Изначально его называли Восток, но в 1970 году присвоили ему официальное имя «Нефтегорск». На момент трагедии в 1995 году в поселке проживали 3197 жителей.
О том, что район сейсмически опасен, было известно. Но проектировщики спешили со сдачей объектов, игнорируя ключевые требования прочности и устойчивости. Здания строили как можно дешевле, и при проектировании неоднократно допускали нарушения: не учитывали особенности грунта, выбирали неподходящие конструктивные элементы.
«По всей видимости, строители экономили. Многие плиты просто рассыпались, где-то арматура не была сварена между собой», — говорил бывший нефтегорский милиционер Андрей Глебов. Специалисты геофизической службы РАН впоследствии изучили обломки разрушенных зданий и выяснили, что их прочность составляла 26 килограммов на квадратный сантиметр вместо положенных 75.
К тому же, при строительстве проектировщики отталкивались от некорректных карт сейсмического районирования, которые сильно занижали возможную интенсивность землетрясений в этой местности — по ним, в этом районе могли быть землетрясения мощностью не более шести-семи баллов, но жизнь показала, что это была сильно заниженная оценка.
Самая страшная транспортная катастрофа в истории России Взрыв газа уничтожил два пассажирских поезда. Более 500 человек погибли — многие из них сгорели заживо. К этому привела халатность строителей Общество17 минут чтения Еще в 1970-х годах геологи предупреждали, что район находится на границе литосферных плит и крайне сейсмоопасен. Однако исправлять некорректные карты тогда никто не стал. Наоборот, в 1990-х годах на фоне политического и экономического кризиса в стране власти Сахалина начали закрывать сейсмостанции. Центр в Обнинске, куда раньше поступали данные о сейсмической активности на территории Нефтегорска, оказался не способен фиксировать угрозу: аппаратура позволяла только анализировать уже произошедшие толчки спустя некоторое время.
«На наших глазах живьем горели люди»
В ночь с 27 на 28 мая 1995 года на Сахалине началось землетрясение. По оценке сейсмологов, оно стало самым разрушительным в России за последний век. Подземные колебания ощущались по всему острову — от северных окраин до прилегающих частей материка. В разных точках магнитуда колебаний различалась, но в Нефтегорске она достигла как минимум 7,5 по шкале Рихтера.
Местные жители ощутили первые толчки в 1:04 ночи. Они не успели даже осознать, что происходит, как оказались под завалами — за 17 секунд практически все здания сложились. Выстояли всего несколько десятков домов, в основном — одноэтажные.
Бетонные плиты домов весили тонны, поэтому многие из местных жителей погибли моментально. Спастись удалось тем, кто случайно оказался на улице, успел покинуть здание — или хотя бы оказался в «пустотах» среди обломков.
Тектонический разлом длиной 80 километров повредил железнодорожные пути, оборвал линии связи и уничтожил все переправы вокруг Нефтегорска. В первые часы после трагедии никто извне не подозревал о случившемся — поселок оказался в полной изоляции.
Уцелевшие остались одни в кромешной темноте. Начальник местной милиции Виктор Новоселов вспоминал, что после землетрясения оставшиеся в живых заводили машины и включали фары — чтобы те, кто выбирался из-под завалов, могли сориентироваться в темноте.
Сразу после подземных толчков в поселке начались пожары. Очевидцы вспоминают, что первыми загорелись дома №10 и №16, затем — №5 и №18 (в Нефтегорске не было названий улиц, только номера домов). Потушить смогли только один дом, остальные сгорели дотла — вместе с находившимися внутри еще живыми людьми. Родственники бегали по завалам в расплавляющихся от огня кроссовках, слышали крики родных, но не могли им помочь.
«На наших глазах живьем горели люди, некоторые, даже по пояс торчавшие из здания, горели снизу и кричали, а мы ничем не могли помочь. Не могу вспомнить фамилию женщины — ее голова [осталась] снаружи, а внизу все горит и печет. [Она] одному из наших жителей говорит: “Я знаю, у тебя есть ружье. Принеси и застрели меня”. Он говорит: “Я не могу”. Она говорит: “Ну тогда отрежь мне волосы, потому что у меня голова затекла”. Он отрезал ей волосы ножом и она практически на глазах сама себя забила, потому что такие боли были, невозможно», — вспоминал местный житель Василий Буцерка.
«Три ребра поломаны, а я ходил не чувствовал»
Первыми о трагедии узнали сотрудники ОВД и власти Охинского района — благодаря старшему сержанту нефтегорской милиции Андрею Глебову.
Вечером 27 мая он находился дома с годовалой дочерью — его жена и сын в тот момент были у родственников в Южно-Сахалинске. До полуночи он смотрел сериал, а перед сном решил набрать ванну. Чтобы лучше слышать ребенка, он выдвинул кровать с дочерью в коридор. Когда Глебов уже собирался залезть в воду, девочка заплакала. Он обмотался полотенцем, взял дочь на руки — и в этот момент почувствовал сильный толчок под ногами.
«Девчонки, нету больше Нефтегорска, разрушен и горит»Землетрясение свалило их дом на бок. Глебов с ребенком буквально «съехали» на улицу по обломкам — сам он так и не понял, как это произошло. На улице было чуть больше 10 градусов тепла. Под стоны и крики раненых соседей Глебов пробирался по завалам и вскоре заметил у дома знакомого, сидевшего за рулем бензовоза. Тот включил дальний свет — и тогда Глебов увидел, что все ближайшие дома превратились в руины.
НТВ годами показывало ток-шоу о сексе Здесь говорили про женский оргазм, минет и кунилингус, а россияне учились пользоваться презервативами. Почему его закрыли? Общество15 минут чтения Не теряя времени, он бросился к зданию милиции — там стоял служебный УАЗ. Разбив стекло локтем, он нашел в салоне ключи и завел машину. Рядом с отделением уже собирались выжившие местные жители. Среди них он заметил соседей с машиной и передал им дочь.
«Отдаю дочь, говорю: “Пускай у вас пока побудет”. Потом смотрю, а она вся в крови, давай смотреть, что такое. А соседка мне: “Да успокойся! Это не ее кровь, а твоя!” И тут я понимаю, что у меня все лицо стесано — из-за плит, которые сыпались. Потом и вовсе оказалось, что у меня три ребра поломаны, а я ходил на адреналине и не чувствовал», — вспоминал Глебов.
Землетрясение полностью разрушило трассы и объездные дороги, ведущие к Нефтегорску. Поговорив с главой поселка Натальей Расторгуевой, Глебов решил первым делом добраться до газораспределительного узла у железнодорожной станции Кыдыланьи — нужно было срочно перекрыть газ, чтобы не случилось большей трагедии. «[В Кыдыланьи] нас встретили тетки-операторы, которые совершенно не представляли, что там [в Нефтегорске] случилось. Смеются, веселые: “Нас как тряхануло — мы с коек послетали!” — вспоминает Глебов в разговоре с “Медузой”. — А мы возьми и скажи: “Девчонки, нету больше Нефтегорска, разрушен и горит”. И все. У них истерика, они в шоке».
Глебов подумал, что райцентра — города Охи в 80 километрах от Нефтегорска — тоже могло не стать. Он отправился в село Сабо, чтобы оттуда дозвониться до Охи, но ему не сразу дали сделать телефонный звонок. Как вспоминает начальник Глебова Виктор Новоселов, сначала милиционера приняли за пьяницу и сказали убираться подальше, но тот настаивал на своем.
Утром из Охи к Глебову прибыл представитель компании «Сахалинморнефтегаз», чтобы оценить последствия трагедии, но, увидев вездеход, отказался ехать: «Он выходит, ведет себя высокомерно: “Мне надо увидеть, что там случилось. Сейчас дорогу отсыпят, мы на джипе проедем”. Я психанул на него, меня мужики оттаскивали. От него в тот момент много зависело, и решалась каждая минута».
По словам Глебова, настоящая спасательная операция началась только тогда, когда пилоты вертолетов, направлявшихся на северную вахту, по пути увидели руины Нефтегорска. «Тогда “вертушки” начали садиться одна за другой», — вспоминает он.
На пределе возможностей
Спасательная операция официально началась только в полдень 28 мая — спустя 11 часов после катастрофы. Руководитель дежурной смены пожарно-спасательной части Роман Трушков вспоминал: «Когда мы пролетали над Нефтегорском, нам предстала просто ужасная картина: сначала показалось, что мы видим лишь горы строительного мусора».
Люди под завалами стонали, стучали, звали на помощь, пытаясь подать признаки жизни. Каждому найденному выжившему тут же делали укол дексаметазона (этот препарат может уменьшить боль и воспалительную реакцию при повреждении тканей) — почти у всех спасателей с собой были ампулы и одноразовые шприцы.
Некоторым пострадавшим ампутировали конечности прямо на завалах. Одной женщине отрезали кисть руки — плиту, придавившую ее руку, невозможно было сдвинуть, а любые попытки оттащить ее только сильнее сдавливали женщину и причиняли ей невыносимую боль.
Одна из крупнейших отраслей России погрузилась в масштабный кризис Тысячи шахтеров рискуют остаться без работы, десятки компаний могут закрыться, а города — опустеть Экономика17 минут чтения Чтобы найти выживших, в Нефтегорске применяли технику «минута тишины» — каждый час на 5–10 минут в поселке выключали всю технику, замолкали все люди, а спасатели даже не двигались, чтобы уловить малейшие звуки под завалами. Так удалось обнаружить супружескую пару, засыпанную щебнем и обломками. Они были живы, но не могли пошевелиться.
Землетрясение уничтожило не только жилые дома, но и местную больницу. По данным книги «Нефтегорск: трагедия и боль Сахалина», из 35 сотрудников больницы в ту ночь выжили только пять. Врачей не хватало, поэтому первую помощь оказывали в том числе спасатели. Лишь к вечеру 28 мая из Охи прибыли бригады медиков.
Травматолог Вадим Кравченко вспоминал, что работать специалистам приходилось на пределе человеческих возможностей: «Вытаскивали пострадавших из завалов. Если имелся доступ к руке живого еще человека — сразу ставили капельницу, если был доступ к голове — через трубочку давали людям пить. До этого чрезвычайного бедствия я даже не мог предположить, что человек может не спать целую неделю! Действительно, это немыслимо трудно, тяжело. Но именно так работали в Нефтегорске медицинские работники. Короткие передышки, стакан крепкого чая или кофе с сахаром — и опять за дело!»
Выжившие местные жители тоже подключались к разборам завалов. «Страха, боязни… оно было как-то отключено, — вспоминал местный житель Василий Буцерка. — Мы как роботы были. Надо — достали, подмотали, сложили, донесли, отдали, передали, пошли, как говорится, дальше. Три дня на этом стрессе ни есть, ни спать, ничего не хотелось».
Огромную роль в спасательной операции сыграли поисковые собаки. Спаниель по кличке Леня и сеттер Лесси отыскали 35 выживших — они чуяли людей даже под девятиметровыми завалами. Ризеншнауцер Тейла отработала на месте трагедии целую неделю, полностью стерев подушки лап. Она вывела спасателей к бетонной плите, под которой лежали муж, жена и ребенок. Все трое не двигались, и сначала их приняли за мертвых. Но зрачок мальчика вдруг среагировал на яркий свет.
По воспоминаниям Андрея Глебова, всех выживших сначала свозили к уцелевшим двухэтажным домам, а уже оттуда уже отправляли в Оху на вертолетах. Водителями машин, перевозивших пострадавших, становились все, кто хоть как-то умел водить, — даже дети: «В первую ночь вытащили много народа. Соседей повытаскивали домкратами, использовали ломики. [Пострадавших] возили даже пацанята лет 12–13. Они все опасались: “А нам за это ничего не будет?” Я говорил: “Ты можешь ездить? Все, едь!”»
Ложились спать прямо в гробах
Психотерапевт Владимир Слабинский, живший в 1995 во Владивостоке, узнал о землетрясении в Нефтегорске по телефону от старых друзей. Он тут же собрал коллег и отправился вместе с ними в поселок, чтобы оказывать поддержку пострадавшим.
Как вспоминает Слабинский в разговоре с «Медузой», власти Приморья отказались финансировать их поездку, поэтому он сам нашел спонсоров — обратился за помощью в католическую благотворительную организацию Caritas, чья миссия действовала во Владивостоке. Руководил ею человек по имени Фрэнк, который сам когда-то пережил землетрясение на Тихоокеанских островах. Он сразу согласился помочь.
Caritas выделила средства на поездку шестерых специалистов: одного клинического психолога, троих психотерапевтов и двух социальных работников. Денег хватило на дорогу и проживание, но работали участники миссии полностью на добровольной основе.
Первую ночь команда провела в Охе, а на следующий день добралась до Нефтегорска. Первое, что поразило специалистов в разрушенном городе — «очень сильный запах, страшный», который был повсюду.
«Это очень концентрированно все было: трупный запах смешался с запахом бетона и разрушений — очень специфический, — вспоминал Слабинский. — Я по образованию врач, в анатомичке был, в судебном морге — но здесь что-то другое. Он другой, этот запах, действительно как запах смерти»
Каждый день к точке, где работали психологи, приходило по 8–10 человек. Работать приходилось без отдыха, с рассвета до глубокой ночи. Основная задача, по словам Слабинского, заключалась в том, чтобы помочь людям, потерявшим родных, снова найти смысл жизни. Иногда даже возможность достойно похоронить близких становилась первым шагом на этом пути.
Слабинский вспоминал, что у многих местных жителей в те дни полностью изменилось восприятие смерти. Некоторые мужчины, которые мастерили гробы для погибших, в короткие перерывы между работой ложились спать прямо в них.
Помогал весь мир — но не вся помощь дошла
Сахалинская пресса впервые написала о трагедии в Нефтегорске только 30 мая — спустя двое суток после землетрясения. К этому моменту на месте уже работали 1642 человека — спасатели и военные. Было задействовано почти 200 единиц техники, 25 самолетов и 15 вертолетов.
По словам спасателей, ощущалось, что прибывшим на помощь не хватает опыта — разбирать завалы помогали туристы и альпинисты, солдаты и матросы, ранее не работавшие в условиях ЧП. Но даже профессионалы не всегда представляли, как им действовать в той или иной ситуации.
Некоторые жители Нефтегорска провели под завалами несколько дней. Двухмесячную Дашу Ягудину нашли только на пятые сутки — она все это время пролежала без пищи и воды. А шестилетнего Вову Беспаленко спасатели вытащили то ли на четвертый, то ли на пятый день (данные разнятся). Кадры его спасения облетели весь мир — их позже показали в телепрограмме «Как это было?»
Но даже при таких масштабах работа продвигалась медленно. Разбор завалов сильно затрудняла плотная застройка. Из-за этого многих удалось достать только к 10 дню — уже мертвыми.
К середине июня 1995 года в списке погибших числился 1841 человек. К концу года их число выросло до 2040 человек.
Оставшимся в живых хотел помочь весь мир. По данным одного из руководителей спасательных работ Валерия Белоносова, Охинская больница с 28 мая по 31 августа 1995 года получила 164 тонны «материальных ценностей» на сумму более миллиарда рублей — еду, медикаменты, медицинские инструменты и даже аппаратуру от японского Красного Креста и из США. Материальную помощь на 70 миллионов долларов отправили из 100 стран.
Однако далеко не вся помощь дошла до пострадавших. Горожане обвиняли местные власти в краже предназнаценных пострадавшим гуманитарных грузов. Например, жительница Нефтегорска Светлана Паршина в разговоре с «Медузой» вспоминала, что узнала о гуманитарной помощи, когда похоронила мужа и занялась восстановлением документов. В начале июня 1995 года она пошла в администрацию, где ей выдали одеяло, трусы, двое колготок и футболку для сына. Позже Паршина со свекровью заходила в гости к чиновнице городской администрации, которая отвечала за распределение гуманитарной помощи для пострадавших, и увидела в квартире этой женщины импортные товары из гуманитарной помощи.
Россию записали в «квартет хаоса» Вместе с другими членами она подрывает «мировой порядок». Кто еще туда входит и что они делают? Мир8 минут чтения «У них там все висело — они предназначенную для нас помощь себе разбирали, — рассказала Паршина “Медузе”. — Они [работники администрации] считали, что нефтегорцы богатые и много денег получили. А ничего, что мы остались без кола и двора? Мы же все потеряли. И без прошлого и с неизвестным будущим [остались]».
Но от иностранной помощи непосредственно в спасательных работах российские власти отказывались. «Наше доблестное правительство сказало, что мы справимся своими силами, и отказалось от этой помощи. [Хотя спасателям] не хватало кранов», — говорит местный житель Василий Буцерка. Предложение Японии поставить гуманитарную помощь нефтегорцам отверг лично Ельцин: «Мы пока не приняли [иностранную помощь], мы пока в силах справиться сами, а то потом могут сказать нам: “Отдавайте Курильские острова“», — цитировал президента «Коммерсант».
«Жили прямо на кладбищах»
Восстанавливать Нефтегорск не стали. Уже 6 октября 1995 года поселок официально убрали с карты России. Руины зданий засыпали землей. 31 мая 1995 года президент России Борис Ельцин объявил в России день траура. Общий экономический ущерб от катастрофы, по оценкам 1996 года, превысил два триллиона рублей (425 миллионов долларов).
Сегодня на месте поселка — мемориал и небольшая часовня. Вместо жилых домов — надгробные плиты, на которых высечены номера разрушенных домов. На месте гибели выпускников установлен главный памятник. Люди теперь возвращаются сюда только почтить память погибших.
Владимир Слабинский рассказал «Медузе», что не все выжившие смогли пережить утрату. Некоторые покончили с собой, другие спились и умерли, не дожив даже 2000-х годов. Его слова подтвердила местная жительница Эльвира Гуляева: «Здесь [раньше] у них была стабильность, семьи, а тут они их хоронили. Люди пили сильно и, бывало, жили прямо на кладбищах».
«Где-то на протяжении месяцев трех без 15 [минут] час, без 10, сын прям во сне начинал навзрыд плакать. Каждую ночь в одно и то же время где-то около часу ночи», — вспоминала жительница Нефтегорска Светлана Паршина
Бывшие жители Нефтегорска создали закрытую группу в «Одноклассниках», где собрали сотни архивных снимков, видеозаписей и личных воспоминаний. В начале 2000-х годов они делились новостями и поздравляли друг друга с праздниками. Сейчас же все чаще пишут о смерти земляков.
Каждое 28 мая выжившие стараются собираться на севере Сахалина. Они приходят на место бывшего поселка, возлагают цветы к мемориалу и навещают могилы погибших.
Чтобы не пропускать главные материалы «Холода», подпишитесь на наши социальные сети!
Telegram 
Instagram 
Facebook 
TikTok 
X «Холоду» нужна ваша помощь, чтобы работать дальше
Мы продолжаем работать, сопротивляясь запретам и репрессиям, чтобы сохранить независимую журналистику для России будущего. Как мы это делаем? Благодаря поддержке тысяч неравнодушных людей.
О чем мы мечтаем?
О простом и одновременно сложном — возможности работать дальше. Жизнь много раз поменяется до неузнаваемости, но мы, редакция «Холода», хотим оставаться рядом с вами, нашими читателями.
Поддержите «Холод» сегодня, чтобы мы продолжили делать то, что у нас получается лучше всего — быть независимым медиа. Спасибо!
Поддержать