Как Сыктывкарский суд осудил экс-ведущую ТНТ?

В феврале этого года Сыктывкарский суд заочно арестовал Кристину Черняховскую, фудблоггерку и экс-ведущую ТНТ. Поводом стала её антивоенная позиция. При этом Черняховская не живёт в Сыктывкаре и не имеет никакого отношения к Республике Коми. Как и в случае с социологом Борисом Кагарлицким, дело против неё расследуется республиканским отделением ФСБ. Но если Кагарлицкий хотя бы иногда приезжал в Сыктывкар, то Кристина вообще никогда не была в столице Коми. Тем не менее, мы решили поговорить с ней и узнать побольше о её позиции и жизненных принципах.

Кристина Черняховская — журналист, 43 года. Родилась в Оренбурге и жила там до девятнадцати лет. Затем переехала в Москву, где провела 21 год. После начала полномасштабного вторжения России в Украину уехала из страны.

Как вы увлеклись кулинарией и попали на телевидение?

В 2009 году мы вместе с подругой Альбиной придумали проект открытых кулинарных мастер-классов Meet & Greet. Это был первый такой формат в Москве и в России. Проект быстро «выстрелил»: у нас были очереди из желающих готовить, каждый день был расписан. Месяцами мы работали без выходных, всё делали сами.

Через несколько лет о нас написали практически все журналы — от «Hello!» до «Афиши Еда». Тогда к нам пришли продюсеры с канала ТНТ и предложили стать ведущими двух кулинарных программ: «Два с половиной повара» и «Открытая кухня». Сейчас даже не верится, что в этих шоу мы могли позволить себе всё. Например, когда мы готовили борщ из петуха, мы надевали вышиванки, — и всё это было свежо, ярко и вкусно.

Мы ещё не умели профессионально готовить, но были готовы чему-то учиться сами и учить других. Уже потом в кулинарной школе «Рагу» я научилась прилично готовить, понимать продукты и весь процесс.

Когда и почему вы уехали из России?

Окончательно я уехала в октябре 2022 года, до этого было несколько попыток. После начала войны я сразу купила билет в Грузию, но просто не смогла поднять руки и собрать вещи, — билет пропал. Мне было очень плохо, как и многим. В апреле того же года я поехала в Латвию к друзьям. Я им очень благодарна: буквально после одного сообщения от них я приняла решение.

В июне я возвращалась, но когда собралась уезжать в октябре, уже знала, что больше не вернусь. Когда Россия стала бомбить мирные города Украины, нанося удары по критически важным объектам инфраструктуры, я поняла, что мне нечего делать в этой стране. Я была страшно разочарована и подавлена.

Как вы узнали о том, что вас осудили в России?

Из сообщения сестры. Она написала, что на меня завели уголовное дело, а вечером мне в Facebook написала Лана [прим.ред: директорка Komi Daily Лана Пылаева]: «Вас заочно арестовал Сыктывкарский суд, давайте сделаем какую-нибудь коллаборацию».

Я, мягко говоря, удивилась: меня заочно арестовали и объявили в международный розыск, а какая-то девушка хочет о чём-то коллаборировать. Она, конечно, была не в курсе, что я не знаю об аресте.

А на следующий день все российские СМИ и интернет-издания опубликовали новость: «Экс-ведущую телеканала ТНТ арестовали».

По вашим словам, вы удивились, что дело рассматривали в Сыктывкаре. С тех пор вы что-то узнавали про Республику Коми?

Да, я до сих пор не понимаю, почему именно Сыктывкар. Я никогда там не была и, если честно, мало что знаю о крае. Только то, что он суровый. Я очень люблю севера России и много где бывала, но в Коми — никогда. Знаю, что там много зон [прим.ред: имеются в виду исправительные колонии] и самый большой аппарат службы безопасности.

Можете рассказать о том, как сотрудники ФСБ приходили к вашим родственникам и как это повлияло на них и на вас? Как ситуация развивалась и как дела обстоят сейчас?

Мне не очень хочется публично об этом говорить, так как вся моя большая семья осталась в России. Из соображений безопасности я не могу комментировать.

Какие проекты ведёте, что вам интересно?

В эмиграции всё изменилось: я перестала так рьяно и много готовить. Сам срок подошёл — я готовила больше пятнадцати лет. Сейчас я веду поддерживающую группу и делаю живые слёты для девушек. «Старшая сестра» — это продолжение моих онлайн-групп для всех желающих в эмиграции, где мы делимся переживаниями, чувствами, обсуждаем важные вопросы кризиса середины жизни, индивидуации и личного пути.

Также я учусь на психолога со специализацией на юнгианском подходе. Мне очень нравится этот переход: от еды к психологии. Здесь много точек соприкосновения: когда я готовлю, я кормлю, напитываю, «контейнирую» в своём роде. В терапии это то же самое, только создаётся психическое пространство, а не физическое.

Какие у вас планы на ближайшее время?

Пока я живу утилитарными планами. Самое главное сейчас для меня — получение статуса беженца, от этого зависит моя безопасность и жизнь. Это долгий, изматывающий процесс, я в нём уже два года, и когда он закончится — неизвестно. Я учу язык страны, в которой живу, и трачу на это силы. Продолжаю учиться на психолога и хочу развиваться в этом направлении, помогать людям проходить критические моменты, проживать трудные чувства, быть там, где не были родители. У меня много жизненного опыта и эмпатии — я хорошо чувствую людей и их боль.

Занимаюсь проектами, которые собирают единомышленников на земле и на воде, в рамках еды и психологии — это направление я не хотела бы оставлять. Через какое-то время мечтаю написать книгу и описать весь прожитый опыт. Но нужно время.

Что бы вы хотели, чтобы люди узнали о вас и вашей истории?

Сейчас очень трудное время, и нашему поколению достался свой параграф учебника истории. Для меня важно, каким человеком я останусь в этой истории. Я уехала из России на пике своей карьеры. Я жила в своё удовольствие, строя вокруг себя приятную, комфортную среду и ресторанную инфраструктуру. Но строить что-то в рамках диктатуры и ограничений свобод оказалось невозможно.

Я просто не могла себя обманывать, делать вид, что ничего не происходит, быть причастной к страшным убийствам и человеческим трагедиям. У меня нет детей, но, когда будут, я бы не хотела услышать от них вопрос: «Мама, а что ты делала после 24 февраля 2022 года?»

Это не пафос — я так живу, думаю, дышу. Для меня недопустимо насилие, оккупация, нарушение чужих границ, и здесь я не могу выйти в аналитическую позицию и смотреть на всё со стороны. Я лишилась дома, отчасти семьи — всего того, что так любила и создавала. Но ни дня не жалела о сделанном, я не изменила себе — а это для меня важно.