190 приговоров, среди осужденных — подростки, пенсионеры и целые семьи, 28% — женщины
190 приговоров, среди осужденных — подростки, пенсионеры и целые семьи, 28% — женщины
«Важные истории» изучили приговоры за госизмену и шпионаж, вынесенные в четырех украинских областях после «референдумов» об их вхождении в состав России. По этим статьям судят похищенных мирных жителей
Available in EnglishДата13 окт. 2025АвторыПолина Ужвак, Соня Савина, Рина Николаева
За три года, прошедшие с «референдумов» о вхождении «ДНР», «ЛНР», Запорожской и Херсонской областей в состав России, созданные оккупационными властями суды вынесли не менее 190 приговоров за «госизмену», «шпионаж» и «конфиденциальное сотрудничество» с иностранцами.
Что мы узнали:
приговоры по этим статьям выносят всё чаще: с июля по сентябрь 2025 года — каждые три дня. До войны российские суды выносили не более 16 таких приговоров в год;
средний срок осужденного — 13,5 года. Известно минимум о двух пожизненных сроках;
на оккупированных территориях 28% осужденных — женщины. В среднем по России по тем же статьям — 6%;
известно как минимум о восьми приговоренных подростках;
похищенных мирных практически не включают в обмены. На 23 обменянных военных приходится только один гражданский;
как минимум пять похищенных погибли в неволе;
не менее 654 мирных украинцев подверглись преследованию на оккупированных территориях или на территории России после начала полномасштабной войны;
реальные цифры больше — мы изучали только публичные данные.
Две трети приговоров приходится на статью о шпионаже, по которой в России судят иностранных граждан и лиц без гражданства, в данном случае — обладателей украинских паспортов. Однако в последний год растет число приговоров и по статье о госизмене — по ней судят граждан России (жителей «новых регионов» системно принуждают получать российские паспорта: без них невозможно устроиться на работу, получить пенсию или медпомощь). Однако, как рассказывают «Важным историям» правозащитники, на практике в «госизмене» обвиняют и украинцев без российского гражданства — хотя формально это противоречит законодательству. Тех, у кого есть оба гражданства, иногда судят сразу по двум статьям — и о шпионаже, и о госизмене. Статья о «конфиденциальном сотрудничестве» юридически применима и к россиянам, и к иностранцам, которые находятся на территории России.
Госизмена (ст. 275 УК РФ, от 12 до 20 лет или пожизненное лишение свободы) и шпионаж (ст. 276 УК РФ, от 10 до 20 лет лишения свободы) — особо тяжкие преступления. До войны в России по этим статьям осуждали не более 16 человек в год. В 2022 году в Уголовный кодекс добавили статью 275.1 — «Сотрудничество на конфиденциальной основе с иностранным государством, международной либо иностранной организацией» (от трех до восьми лет лишения свободы). С начала войны и до июля 2025 года в России и на оккупированных территориях суды по трем составам осудили 774 человека, подсчитал дата-аналитик Кирилл Парубец совместно с «Первым отделом».
Как мы считали«Важные истории» собрали список получивших приговоры по трем составам (ст. 275 УК РФ «Госизмена», ст. 275.1 УК РФ «Сотрудничество на конфиденциальной основе с иностранным государством, международной либо иностранной организацией», ст. 276 УК РФ «Шпионаж») в четырех судах оккупированных украинских территорий (Запорожский областной суд, Херсонский областной суд, Верховный суд ЛНР, Верховный суд ДНР) с 2022 по 2025 год.
Только Верховный суд ДНР публикует карточки приговоров, поэтому помимо судебных данных мы опирались и на другие источники: список политзаключенных правозащитной организации «Мемориал», поименный список преследуемых к декабрю 2024 года по трем составам, собранный аналитиком Кириллом Парубцом, официальные сообщения пресс-служб четырех судов и Генпрокуратуры.
На сайте Первого апелляционного суда размещена информация об апелляциях, поданных из судов на оккупированных территориях на приговоры по трем составам. Так как невозможно сопоставить дела, собранные по открытым источникам, и дела из базы Первого апелляционного суда, мы применили консервативный подход: предположили, что апелляции могли быть поданы по всем публичным делам, и добавили к общему числу разницу между числом апелляций и публичных дел по каждому суду.
Наши расчеты включают только кейсы, информация о которых стала публичной — через правозащитников, суды или официальные сообщения. На практике таких дел и приговоров больше: часть не попадает в открытые источники.
От «мы его не похищали» до осужденного
Сроки за «шпионаж» и «госизмену» на оккупированных территориях получают люди, которые были похищены за месяцы, а иногда и за годы до предъявления обвинений. Похищения — один из способов давления на несогласных с оккупацией жителей. С самого начала войны на оккупированных территориях пропадали люди. «Важные истории» писали о похищениях людей в Херсоне, Мелитополе и других оккупированных городах Украины.
Ирину Горобцову похитили в мае 2022 года в день ее рождения. Военные пришли в ее дом в Херсоне, где девушка с родителями переживала оккупацию, провели обыск, забрали компьютер, телефон, флешки. И саму Ирину. Один из военных сказал родителям, что вечером их дочь вернется. Горобцова не вернулась домой до сих пор.
Родители долгое время не знали, где находится дочь. На все вопросы в военной комендатуре им сначала отвечали «разбираемся, ждите», а потом отправили искать дочь «в ФСБ в Крыму».
Больше двух лет Горобцова содержалась в крымском СИЗО без связи с внешним миром. Девушке запрещали звонки и свидания с близкими, передачи и даже встречи с адвокатом. На официальные запросы в ФСБ Крыма родителям приходил один ответ: «Будет содержаться до окончания проведения СВО».
За всё время заключения родители смогли получить от нее всего несколько писем. «Она написала, что первые три месяца находилась в одиночной камере, что занимается физкультурой, что много книжек читает. Переживает за нас сильно. Просила, чтобы мы за нее не переживали. Ирина знает, что Херсон освободили. Она так ждала освобождения города, и мы ждали. Только мы дождались, а она…» — рассказывал отец похищенной.
Из десятков интервью с родными пленников и теми, кто смог вернуться, вырисовывается один сценарий. Человека похищали люди без опознавательных знаков, они не представлялись, не предъявляли никаких документов, ничего не объясняли родным. Человек просто пропадал. Про него «не знали» ни в военных комендатурах, ни в прокуратуре, ни в полиции, ни в Следственном комитете. Иногда местная полиция даже заводила дело о «пропаже».
Об уголовном деле в отношении Горобцовой стало известно только весной 2024 года. А в августе 2024-го, спустя 27 месяцев с момента похищения, Херсонский областной суд вынес Ирине приговор по статье о шпионаже — 10 с половиной лет в колонии общего режима. «На протяжении года она собирала стратегически важные данные о подразделениях Вооруженных сил России на территории Херсонской области и передавала их сотруднику главного управления разведки Украины», — написала Генпрокуратура в пресс-релизе. Судя по этому заявлению, Горобцова продолжала собирать сведения о Вооруженных силах России из СИЗО в Крыму.
«Практически все осужденные проходят путь от “мы его не похищали” или “задержан за противодействие СВО” до осужденного. Так оккупационные власти пытаются легализовать старые похищения. Сейчас они разгребают дела тех, кого похитили еще в 2022–2023 годах», — рассказывает правозащитник организации Every Human Being Алексей Ладухин.
Перевод 3 тыс. гривен и переписка с родными — что служит поводом для обвинения
«С декабря 2023 года по май 2024 года женщина осуществила 6 переводов через мобильное приложение Privat24 украинским волонтерам и военнослужащим на общую сумму 2949,96 гривен, что эквивалентно 6999,45 рублей».
Это цитата из пресс-релиза Запорожского областного суда. За перевод семи тысяч рублей жительницу Энергодара приговорили к 14 годам лишения свободы по статье о госизмене. Столько же получил 73-летний пенсионер из Запорожской области Александр Марков за перевод 15,5 тыс. гривен (около 37 тыс. рублей) «на расчетные счета иностранного банка, используемого спецслужбами Украины».
Пресс-релизы судов — один из немногих источников информации об осужденных на оккупированных территориях. Дела о «госизмене» и «шпионаже» обычно рассматриваются в закрытом судебном заседании, имена осужденных почти всегда скрыты в картотеке судов. Подробности преследования становятся известны, только если об этом рассказывают родственники осужденных.
Средний срок, который получают украинцы на оккупированных территориях за «шпионаж» — 13 лет и 3 месяца, за «госизмену», — 13 лет и 8 месяцев лишения свободы. Известно как минимум о двух пожизненных сроках. Запорожский областной суд вынес такие приговоры двум жителям Токмака. В обоих случаях, по версии следствия, мужчины «передавали ВСУ данные о расположении личного состава и оборонительных сооружений ВС РФ», по которым были нанесены удары. В результате погибли в первом случае трое, во втором — семеро российских военных.
Информация о подобных последствиях «шпионажа» или «госизмены», в которых обвиняют украинцев, есть только в десятой части всех приговоров. В остальных случаях речь идет о передаче данных, которые «могли быть использованы против безопасности Российской Федерации».
В некоторых случаях люди получали приговоры за то, что передавали данные родным или знакомым, — суд находил в этом признаки работы на СБУ или ВСУ. «Обвинения в госизмене, шпионаже часто выдвигают за совершенно какую-то ерунду. Найдут в телефоне фотографии прилетов каких-нибудь или переписку с родственниками. Это может послужить поводом для обвинения. Есть случай, когда женщину обвинили в госизмене за то, что она в переписке рассказала мужу, что военные стоят в каком-то местном гражданском учреждении. Это настолько абсурдные обвинения в таком особо тяжком преступлении!» — комментирует подобные приговоры правозащитник «Первого отдела» Евгений Смирнов.
Подростки, многодетные матери и целые семьи
73-летний Александр Марков, которого посадили на 14 лет за банковский перевод, — самый пожилой из осужденных на оккупированных территориях украинцев — из тех, чьи случаи стали публичными. Средний возраст осужденных за «шпионаж» и «госизмену» на оккупированных территориях — 39 лет, хотя среди осужденных есть и подростки, и пенсионеры.
Как минимум о двоих несовершеннолетних, осужденных за «госизмену», стало известно публично. Обоим назначили реальные сроки — от шести с половиной до девяти лет. Вместе с ними общее число осужденных подростков (молодые люди до 19 лет включительно по определению ООН) достигло восьми человек, среди них две девушки. Самое строгое наказание получил 19-летний на момент приговора Никита Полозов из оккупированной Донецкой области — 13 с половиной лет лишения свободы. Другого подростка, 18-летнего Александра Сырова из Мариуполя, осудили сразу по двум статьям — за «госизмену» и «шпионаж» (у Сырова два гражданства — украинское и российское).
Артема Куджанова российские силовики задержали, когда ему было 19 лет, — якобы за то, что он собирал данные о российских военных в Луганской области. В 2025 году его приговорили к 12 годам строгого режима. Его отца Ибрагима Куджанова в 2024 году похитили из больницы и пытали током, затем приговорили к пяти с половиной годам заключения по статье 205.4 («участие в террористическом сообществе»).
Чаще всего за «госизмену», «шпионаж» и «конфиденциальное сотрудничество» на оккупированных территориях судят мужчин. Однако больше четверти приговоров (28%) приходится на женщин. Это почти в пять раз превышает общероссийскую долю женщин, осужденных по этим же составам. По данным Судебного департамента при Верховном суде (куда пока не входит статистика по оккупированным территориям), в 2024 году только 6% осужденных в России за «госизмену», «шпионаж» и «конфиденциальное сотрудничество» с иностранцами — женщины.
Одна из осужденных — Анна Ельцова из Херсонской области. Российские силовики ворвались в дом ее бабушки в селе Агайманы в ноябре 2022-го и похитили 21-летнюю студентку Херсонского госуниверситета на глазах у родных. В феврале 2025-го ее приговорили к 10 годам заключения по «шпионской» статье. Центр журналистских расследований в Украине выяснил, что донос на Анну написала глава оккупационной администрации села Агайманы, пенсионерка Галина Костенко. По данным журналистов, так она хотела отомстить семье студентки: бабушка Анны, директор агайманской школы, отказывалась сотрудничать с оккупантами.
Среди осужденных женщин есть и многодетные матери. Так, зимой 2025-го в Херсонской области к 12 с половиной годам заключения приговорили 32-летнюю Елену Даниленко из села Демьяновка Херсонской области. У Елены четверо несовершеннолетних детей — самому младшему из них пять лет. Ее осудили по статье о госизмене. По версии следствия, женщина собирала данные о передвижении российской военной техники и войск и передавала их украинским спецслужбам. За это же по статье о шпионаже к 12 годам заключения приговорили ее родного брата — 24-летнего Олега Ращупкина.
Это не единственный случай, когда «шпионами» признают сразу нескольких членов одной семьи. Еще два таких случая произошло в той же Херсонской области, где осудили отца с дочерью, а также двух братьев, которые, по версии следствия, передавали данные о российской армии третьему брату, служившему в ВСУ. В Луганской области за «шпионаж» к заключению приговорили целую семью Рыжковых: 20-летнего парня и обоих его родителей.
Смерти в плену
Пенсионер Александр Марков, осужденный Запорожским областным судом на 14 лет за перевод 15,5 тыс. гривен, погиб в июне 2025 года во время этапа в Краснодарский край. Пожилого больного мужчину арестовали еще 8 мая 2024 года. Почти год, до марта 2025 года, семья ничего не знала о его судьбе.
Марков — не единственный погибший. В списках преследуемых украинцев, которые ведет «Мемориал», пять человек, похищенных после начала войны, числятся погибшими. Четверо из них были похищены на оккупированных территориях.
Среди них — жительница Мелитополя Татьяна Плачкова, которую обвиняли в «шпионаже». Российские силовики задержали ее вместе с мужем Олегом в ночь с 25 на 26 сентября 2023 года. Почти полгода их дочь Людмила не знала, где находятся ее родители.
В феврале 2024-го девушке сообщили, что ее мать лежит в коме в мелитопольской больнице. Людмила просила ФСБ разрешить перевезти Татьяну в медучреждение на подконтрольной украинскому правительству территории. Но не дождалась решения. Спустя восемь месяцев после похищения, в мае 2024 года, Татьяна Плачкова погибла. В свидетельстве о смерти было указано, что у нее были пневмония, отек легких и головного мозга. Где находится ее муж — до сих пор неизвестно.
Реальное количество погибших может быть гораздо больше. Похищенные жители оккупированных территорий долгое время проводят в неофициальных местах содержания, на так называемых «подвалах», без предъявления официальных обвинений. Люди содержатся в тяжелых условиях, подвергаются пыткам, которые не все переживают. Если человек погибает на этом этапе, как правило, его смерть никак официально не оформляют, рассказывает правозащитник «Первого отдела» Евгений Смирнов.
Только в Мелитополе и Мелитопольском районе известно о как минимум трех погибших среди похищенных, рассказала «Важным историям» представительница проекта Мелитопольской местной рады «Похищенные мелитопольцы».
Среди погибших в российском плену — украинская журналистка Виктория Рощина. Летом 2023 года она поехала на оккупированные территории, чтобы найти места, где держат похищенных украинцев, и пропала сама. Спустя полтора года ее тело вернули со следами пыток. «Важные истории» расследовали обстоятельства ее похищения и гибели.
Число похищенных в разы больше, чем количество уголовных дел
190 осужденных за «шпионаж», «госизмену» и «конфиденциальное сотрудничество» судами четырех оккупированных регионов, которых мы смогли установить, — лишь малая часть преследуемых на оккупированных территориях украинцев.
Некоторых мирных жителей судят по другим статьям, например за «организацию террористического сообщества» и «участие» в нем. Такие дела часто рассматривает Южный окружной военный суд в Ростове-на-Дону. Дела многих похищенных рассматривают российские или крымские суды.
Всего в базе «Мемориала» есть информация о 654 мирных украинцах, которые подверглись преследованию на оккупированных территориях или территории России после начала полномасштабной войны. Для 355 из них преследование началось на территории оккупированных после 2022 года регионов, 66 из них еще не предъявлены обвинения (не для всех жителей оккупированных территорий есть точная информация о гражданстве, но мы учитываем их всех как украинцев).
Среди них мелитопольская журналистка Анастасия Глуховская, которую похитили из дома в августе 2023-го. Уже больше двух лет ее сестра и мать узнают о судьбе девушки из обрывочных сведений от ее сокамерниц, которым удалось выйти на свободу. Сначала девушку держали на территории промзоны в Мелитополе, затем перевезли в СИЗО Таганрога, а после — в СИЗО Кизел Пермского края. За два года ей так и не предъявили ни одного обвинения.
Вместе с Глуховской похитили и других журналистов. Только двое из них дошли до суда. Администратора телеграм-канала «РИА Мелитополь» Георгия Левченко Запорожский областной суд приговорил к 16 годам колонии за «госизмену», а администратора телеграм-канала «Мелітополь — це Україна» Александра Гершона судили в Ростове-на-Дону. Он получил 15 лет за «шпионаж», «участие в террористическом сообществе» и «совершение теракта».
С начала войны только в Мелитополе и районе были похищены 358 человек, 11 из них — за последние полгода, рассказала «Важным историям» представительница проекта Мелитопольской местной рады «Похищенные мелитопольцы». 144 человека до сих пор находятся в плену, и только 31 из них дошел до суда. Многие похищенные, как и Анастасия Глуховская, находятся в статусе инкоммуникадо — без связи с внешним миром.
Всего похищенных на оккупированных территориях, по оценкам украинских правозащитников, от 7 до 16 тыс. человек. Для 1,8 тыс., по данным Офиса омбудсмена Украины, есть подтвержденные данные о содержании их на территории России. По словам эксперта «Центра гражданских свобод» Михаила Саввы, неточность оценки вызвана тем, что Россия отказывается предоставлять информацию о людях, похищенных на оккупированных территориях, или обеспечить допуск к ним представителей международных организаций. У похищенных нет связи и доступа к адвокатам, они не могут рассказать, где они и что с ними происходит.
23 военных на одного гражданского. Мирные жители почти не попадают в обмены
«Мама, я жив, судят по ст. 276 УК РФ. Спасет только обмен. Береги себя». Это первые слова, которые смог передать матери Константин Максимов через год после похищения. Максимов — священник Украинской православной церкви из оккупированного Токмака Запорожской области. Он отказывался подписывать документы о переходе в РПЦ и поминать патриарха Кирилла во время церковных служб. Из-за постоянного давления он попытался выехать из оккупации в мае 2023 года, но во время фильтрации был задержан. Около года его держали в мелитопольских подвалах. Мать Максимова рассказала, что его пытали. Спустя год его приговорили к 14 годам по статье о шпионаже.
Приговоры за «шпионаж», «госизмену» и по другим политически мотивированным статьям — то, что может ожидать тысячи гражданских заложников. И если у украинских военных, которых россияне взяли в плен, есть шансы вернуться домой в ходе обмена, то у гражданских такой надежды практически нет. Их удается обменять лишь в исключительных случаях.
Подпишитесь на нашу рассылкуТак вы не пропустите новые важные историиИсточник среди российских адвокатов, знакомый с обменным процессом, в разговоре с журналистами называл его «совершенно непрозрачным и очень несправедливым инструментом».
С начала полномасштабной войны Украина вернула 6235 украинцев, заявил уполномоченный по правам человека Верховной рады Украины Дмитрий Лубинец, только 372 из них — гражданские. Среди этих гражданских — 120 заключенных, которые находились в местах лишения свободы на территории Украины до начала войны, а после были вывезены в Россию и в любом случае подлежали депортации, рассказал «Важным историям» эксперт «Центра гражданских свобод» Михаил Савва. Этих людей передали Украине в мае 2025 года в рамках большого обмена «1000 на 1000». Если не учитывать их в статистике обмена, выходит, что на 23 обменянных военных приходится только один гражданский. Сейчас украинские и российские правозащитники пытаются сделать освобождение всех узников войны приоритетом на переговорах.
Последний раз 20 гражданских украинцев вернули в ходе обмена 4 октября; о том, кто эти люди, практически ничего не известно. До этого восемь похищенных гражданских были возвращены из плена 24 августа. Среди них — администратор телеграм-канала «Мелітополь — це Україна» Марк Калиуш, которому в России было назначено принудительное медицинское лечение; корреспондент УНИАН Дмитрий Хилюк, похищенный из Киевской области в самом начале вторжения; бывший мэр Херсона Владимир Миколаенко, который отказался сотрудничать с оккупационными властями.