Завоевание уважения: как движение за права темнокожих изменило язык и открыло дорогу политкорректности

Софья П.

Как для вас звучит слово «политкорректность»? Для одних оно служит поводом для сатиры, для других же является стандартом общественного уважения. Между тем само явление возникло не как атака на чужие способы самовыражения, а как возможность дать голос людям, которых десятилетиями не слышали. Его истоки — в политической и правовой борьбе темнокожих американцев за уважение, безопасность и равные возможности.

Это эссе прослеживает, как требования к языку выросли из реальных, болезненных практик исключения и унижения: когда n-word не просто обижало, а подкрепляло рабство, насилие и лишение прав. Почему замена слов стала не данью моде, а шагом к восстановлению достоинства? Как сдвиги в языке отразили изменения в законах, образовании, труде и репрезентации? И почему, несмотря на всю критику, политкорректность остаётся важным инструментом борьбы со стереотипами и символическим неравенством.

«Оруэлловский новояз», «полиция мыслей», «полиция языка», «woke» — ярлыки, которые десятилетиями сопровождают разговоры о политкорректности. За это время понятие пережило бурные и неоднозначные изменения: в 1930-е его использовали буквально, в 1960-е иронично, подчеркивая связи с коммунистами в университетских кампусах, в 1980-е и 1990-е встречается использование уже всерьез и с гордостью, говоря об инклюзивном языке и инициативах, — но вместе с тем — c осуждением и предостережением о негативных последствиях. С тех пор понятие стало многозначным — шутка, обвинение в цензуре или оскорбление политического оппонента.

Однако, восьмидесятые в этом плане серьезно повлияли на контекст: установилась прочная связь политкорректности и новых инклюзивных, не оскорбительных слов (отсюда же родилась и тенденция связывать политкорректность с «новоязом»). И сейчас можно увидеть, как левые восприняли эту новую языковую практику и ответственно следят за своей речью, получая бурную реакцию: якобы «Люди реально потеряли чувство юмора». Правые же, критикуя политкорректность, нацеливаются не на новые слова как таковые, а на связанные с этими словами инициативы по дестигматизации социальных меньшинств (расовых, национальных, по признаку сексуальной ориентации). Дональд Трамп схожего мнения о политкорректности: в ответ на упрёки за высказывания о мексиканских мигрантах, женщинах и заключённых он заявил, что все сейчас просто стали «слишком политкорректны».

Сегодня это слово употребляют во всех возможных смыслах — от похвалы до ругательства, в этом шуме теряется исходное содержание

Что такое политкорректность и к чему она стремится

Понятие «политкорректность» обрело много характеристик, по большей части негативных, связывающих его с ограничением свободы слова или «извращением» языка. С каждым разом все сложнее понять, в чем суть политкорректности. Во многом, политкорректность — это попытка изменить социальные нормы поведения, культурные стереотипы и предрассудки путем изменения языка. Она опирается на убежденность в том, что нормы поведения и стандарты языка не являются универсальными и самоочевидными, но обусловлены культурой.

Важно отметить, что политкорректность очень тесно связана с культурой и историей США. Рассматривать ее вне этого контекста как чисто абстрактный феномен достаточно сложно.

Данная практика призывает нас не использовать расовые оскорбления, например, не поддерживать сексизм, гомофобию, лукизм, а вместо hate speech использовать инклюзивный язык — словом, это все про уважительное отношение к другим людям. Звучит это не так уж и плохо, не правда ли?

В 1989 году, анализируя ситуацию среди американских студентов, журналист Ли Дембарт отмечал, что «в наше время "политкорректные" взгляды в кампусе как будто бы поддерживают ограничение свободы слова». Обозначены они вполне однозначно: нельзя использовать слова, оскорбляющие и стигматизирующие людей на основании расы, пола, происхождения и сексуальной ориентации. Уровень критики и сатиры в сторону политкорректности может быть связан именно с этим: люди не любят, когда им говорят изменить свои языковые привычки — они видят в этом попытку манипуляции. Частично это действительно попытка повлиять на способы восприятия отдельных социальных групп, заменить старые слова новыми. И в принципе — изменить стереотипный образ «нормального человека», уйдя от образа «здорового гетеросексуального белого мужчины».

Слова, от которых стоит отказаться в рамках политкорректности, — это расовые, этнические, сексистские и гомофобные ярлыки и оскорбления, использование которых ранее никак не осуждалось: «nigger», «pederast», «cripple» (калека) и другие. Все эти слова имеют большой исторический и культурный багаж, отражающий реалии прошлого, но если продолжать употреблять их, то эти понятия проецируются и в настоящее.

Возьмем для примера слова, которые используются для обозначения темнокожих. Слово «nigger» и его варианты не имеют негативного контекста, если используются между афроамериканцами, но встречают негативную реакцию, когда их произносят белые по отношению к афроамериканцу. И не зря: слово это имеет богатую историю, которая воспроизводится при использовании в таком контексте.

Слова «Negar», «Neeger», «Negre», «Neger» (от исп. Negro — «черный») имеют тесную связь и ассоциацию с рабством и работорговлей, история этих слов показывает, что они еще с XVI в. использовались именно в таком качестве: для обозначения слова «раб», как показывает OED (Оксфордский словарь английского языка). Слово и его варианты употреблялись именно в таком контексте: «There were also in her 400 neegers, whom they had taken to make slaves» («Были также 400 нигеров, которых они захватили, чтобы обратить в рабство»), «A dutch man of warre that sold vs twenty Negars» («Голландский моряк, что продал нам двадцать нигеров»).

По поводу слова «nigger», которое является вариантом слова «neger», все тоже предельно ясно: «now virtually restricted to contexts of deliberate and contemtous ethnic abuse» («теперь фактически ограничено контекстами преднамеренного и уничижительного оскорбления по национальному признаку»). Раньше эти понятия широко использовались белыми по обращению к чернокожим: «The bad conduct and inferior nature of niggars (negroes)» («Плохое поведение и низшая природа нигеров»), «You’re a fool nigger, and the worst day’s work Pa ever did was to buy you» («Ты глупый негр, и худшее, что мог сделать отец, было купить тебя»).

Чтобы глубже увидеть оскорбительный подтекст слова «nigger», достаточно рассмотреть связанные со словом идиомы. Например, «a nigger in the woodpile» («нигер в поленнице») является расистской заменой выражения «wolf in sheep’s clothing» («волк в овечьей шкуре»), что означает «скрытый мотив или неизвестный фактор, влияющий на ситуацию неблагоприятным образом» («a concealed motive or unknown factor affecting a situation in an adverse way»), позднее идиома была признана откровенно оскорбительной и расистской. Поговорка «to work like a nigger» («работать как нигер»), то есть, работать очень упорно, также намекает на времена рабства.

Все эти выражения и слово, от которого они происходят, быстро стали запрещенными для публичного использования белыми во время движения за гражданские права и являются таковыми по сей день. Именно для замены этих слов и выражений и были введены в употребления нейтральные «политкорректные» слова, а в контексте цитирования или анализа обычно употребляют эвфемизм «n-word» или «n-bomb».

Чтобы избежать употребления оскорбительных слов, в лексикон были введены другие — новые и забытые. Например, слово «afrocentric» («афроцентричный») было впервые отмечено в 1962 году, а слово «afro-american» («афроамериканец») было впервые зафиксировано в 1853-м и возвращено в лексикон политкорректным языком, как и «african-american» («афроамериканец»), впервые зафиксированное в 1782 году. Эти слова символизируют историческое происхождение чернокожих людей, ныне живущих в США, и в то же время подчеркивают их нынешнее гражданство. Они не упоминают цвет кожи напрямую и не имеют явного уничижительного значения, таким образом подчеркивая, что чернокожие являются частью страны и должны рассматриваться как равноправные граждане. Кроме того, как отмечается, слово «african-american» переносит акцент с расовой маркировки на культурно-этническую идентичность, соотнося её с африканским происхождением, что способствует укреплению достоинства и самоуважения.

Однако, не все согласны с применением конкретно этого слова, говоря, что лучше использовать слово «black». «Трагедия этой страны в том, что люди не смирились с черным цветом кожи. Чернокожая женщина должна понять, что она прекрасна», — такую позицию высказала в статье журнала Time за 6 апреля 1970 г. одна из опрошенных темнокожих студенток.

Для жизни в обновленном, мультикультурном обществе оскорбительные слова должны выйти из употребления.

Почему стал возможен феномен политкорректности

Требование уважительного отношения к людям, отличным по цвету кожи, национальности, полу, сексуальной ориентации и прочим параметрам, возникло не на пустом месте. На самом деле, движения за равные права возникали и до середины XX века. Для того, чтобы были возможны перемены в языке, необходимы были масштабные социальные изменения.

Вторая половина прошлого столетия в США стала временем масштабных социальных движений, определивших современный облик Штатов во многих аспектах. Эти движения — например, за гражданские права темнокожих и вторая волна феминизма — имели своей целью изменить жизнь людей и их восприятие обществом.

Использование оскорбительных слов было возможным, потому не порицалось в социуме. Более того, их использование было само собой разумеющимся, Когда политический статус и равные права существовали лишь на бумаге, а репрезентация в СМИ людей с отличным от белого цветом кожи редко носила положительный характер, немногие видели причины для равного и уважительного отношения.

Все коренится в движениях за права

Именно движение за права темнокожих во главе с такими фигурами как Мартин Лютер Кинг и Малькольм Икс изменило ситуацию и дало начало другим социальным движениям. Это отличный пример того, как борьба за уравнивание политических, экономических и социальных условий также затрагивает вопросы идентичности и репрезентации, дает начало новым социальным нормам. Между дискриминацией в экономической и политической сферах, отсутствием адекватной легальной защиты и культурными представлениями есть тесная связь. Экономическое благополучие и стигматизация определяют друг друга.

Слова отражают реальность, а реальность темнокожих до начала движения за равные права была довольно печальной. Невозможно было осуществить право голоса, чтобы обеспечить адекватное представительство в органах власти и хоть как-то повлиять на ситуацию. Это было одной из первых причин для недовольства и напряжения, как отметит специальная комиссия Кернера об общественных беспорядках 1968 года: «Жилищные проблемы были выявлены почти во всех изученных городах и, по всей видимости, являлись одними из самых серьёзных жалоб в большинстве из них». Кроме того, «существенные жалобы касались отсутствия адекватного представительства чернокожих в структурах власти, неспособности местных властных институтов реагировать на справедливые жалобы и отсутствия или неясности официальных способов подачи апелляций».

Получить нормальное образование не только в университете, но хотя бы в школе, также было проблематично: открыто практиковались сегрегированные школы, и, как нетрудно догадаться, материальные условия и качество преподавательского состава в школах для белых и в школах для темнокожих отличались — а в совместных школах Юга в 1960 году обучалось всего 6% темнокожих. Условия для жизни также были нелегкими: в большинстве городов существовали гетто с большой скученностью населения и низким уровнем жизни — потому что белые арендодатели негласным соглашением отказывались сдавать квартиру или дом темнокожим. Найти нормальную работу с адекватной зарплатой было непросто: в сфере труда расовая дискриминация процветала также сильно, как и в других сферах. Такие условия существовали в стране, которая еще во время Второй мировой войны говорила о ценности гражданских прав, этом «новом основании для безопасности и процветания, [которое] может быть установлено вне зависимости от положения, расы, или веры». В малообразованных, малообеспеченных людях, которые не могли вырваться из этого состояния из-за конструкции самой системы, продолжали видеть подтверждение стереотипов — не осознавая их корней.

Движение добилось улучшения ситуации только борьбой за свои права, громким озвучиванием проблем, давлением на правительство. На законодательном уровне — когда был принят ряд законов, которые действительно должны были обеспечивать правовую защиту от дискриминации: закон против расовой сегрегации в образовательных учреждениях 1954 года, акт о гражданских правах 1964 года, применение «позитивной дискриминации». После чего статистика показала увеличение как средней продолжительности обучения, так и процента студентов колледжей среди темнокожих. Запрет дискриминации в жилищной сфере увеличил шансы афроамериканцев выбраться из гетто, открылось больше возможностей для трудоустройства. За улучшением уровня жизни и увеличением присутствия темнокожих в разных сферах и изменения их репрезентации последовал другой очень важный сдвиг — в ценностных установках, в том, как чернокожих воспринимают белые, и как они воспринимают себя сами.

Было положено начало преодолению стереотипов, касающихся уровня образования темнокожих: участие и вклад в научную жизнь, достижение высоких результатов само по себе бросает вызов стереотипам. Что же касается негативных установок в других сферах жизни: в 1963 году 49% белых домовладельцев были готовы покинуть район, если в нем поселятся чернокожие, а к 1990-м годам таковых осталось только 8%. Вырос процент американцев, выступающих за «полную расовую интеграцию» — в 1978 году их было уже 35% и 42% — за расовую интеграцию в некоторых областях. Опрос 1981 года выявил, что в целом «результаты говорят о прогрессе и улучшении межрасовых отношений», хотя четверть белых все еще придерживается стереотипов — что намного меньше, чем 40 лет назад.

Дискриминация, с которой боролось движение за гражданские права, не является просто политическим или экономическим феноменом. Корни следует искать в другом — в образах, представлениях, в самом отношении белых к темнокожим. Иными словами, в расизме.

Отчет Кернера за 1967 г. отметил: «Некоторые проблемы ясны. Из них наиболее фундаментальным является расовое отношение и поведение белых американцев по отношению к черным. Расовые предрассудки решительно сформировали нашу историю в прошлом; теперь они грозят сделать это снова. Белый расизм по сути ответственен за ту взрывоопасную смесь, которая накапливалась в наших городах с конца Второй мировой войны».

Расизм препятствует справедливому найму на работу с соответствующей зарплатой, равному окладу на той же должности. Расизм препятствует справедливому судопроизводству, и темнокожих легко заключить под арест за «нарушение общественного порядка» в ходе мирного митинга. Расизм препятствует получению равного и качественного образования, что способствует воспроизводству стереотипов о расовой «неполноценности» и «умственной отсталости» темнокожего населения, даже если после Второй мировой войны поддерживать подобные взгляды победившей державе по меньшей мере лицемерно.

Расизм способствует воспроизводству стереотипов и предрассудков: когда журналисты, поступившись профессиональной этикой, пишут о темнокожих борцах за гражданские права как о «чужаках-подстрекателях», «уголовниках», истребляющих белых американцев «черных снайперах», провоцируя среди читающей публики соответствующее этому выбору слов отношение. Расовые предрассудки способствуют тому, что темнокожие присутствуют в публичной сфере и в новостях, только в секциях, посвященных преступлениям, развлечениям и спорту. Это все расизм, который нельзя свести к экономическим или политическим причинам, а иррациональный набор фреймов, определяющих, как консервативная часть белого населения видит мир вообще и чернокожих в частности. И это расизм, с которым люди продолжают вести борьбу, чтобы произвести сдвиг в ценностных установках и утвердить свое место в американском обществе.

Движение за гражданские права стремилось повлиять на эту ситуацию. Увеличение представительства темнокожих во властных институтах, в разных сферах жизни, появление и распространение антирасистских СМИ — все это постепенно смещает акценты. Одни слова стали оскорбительными и уничижительными обозначениями темнокожих, другие — пришли им на смену, чтобы утвердить новую социальную норму: права и возможности темнокожих теперь действительно закреплены законодательно и любое проявление расовой дискриминации влечет за собой ответственность — и осуждение.

Sweeter words produce sweeter world?

Одна из главных черт политкорректности — это дестигматизация социальных групп, не являющихся белыми мужчинами протестантского вероисповедания. Данный процесс охватывает не только темнокожих, но также женщин, ЛГБТК+ персон, людей разных национальностей, заключенных и даже людей с инвалидностью. Очень широкий спектр групп, которые на том или ином этапе истории были стигматизированы, ограничены в правах, порицались обществом, вынуждены были терпеть ограничения из-за стереотипов и предрассудков.

Исследователи подчеркивают: «Во многих отношениях импульс политкорректности в ее основном смысле проявления уважения исходит из осознания (awareness) мультикультурализма». Это «awareness» и вынуждает вводить слова нейтрального обращения, которые подчеркивают уважение к людям. Все, чтобы указать на стремление к социальному равенству: не ставить кого-то выше, а кого-то — принижать. Хотя некоторые полагают, что это не сработает: они сомневаются, что «красивые слова создают красивый мир» («sweeter words produce sweeter world»). Однако, как подчеркивает известный исследователь дискурса власти Тён Ван Дейк, слова, которые мы выбираем по отношению к меньшинствам в различных социальных ситуациях, например, в новостях, и то, как мы их произносим, определяет то, как люди воспринимают меньшинства и относятся к ним.

Конечно, «красивые слова» не способствуют достижению равноправия в мгновение ока, но они, безусловно, помогают не сделать хуже и воспрепятствовать узакониванию новых форм дискриминации. В демократическом обществе, где позиция избирателей имеет значение и вес, работа СМИ важна, как и то, что будет транслироваться в соцсетях. То, что будет одобрено законодательно, во многом определяется тем, что транслирует разветвленная система медиа. Поэтому в таком обществе проблема слов и их культурных подтекстов действительно значима.

Если посмотреть на ситуацию с такой стороны, то с удивлением обнаружишь, что все-таки политкорректность, одержимость новыми словами и избегание чувствительных тем едва ли оказывается негативным феноменом. Все это просто демонстрирует стремительно меняющееся общество, которое пытается без дискриминации принять в себя других людей.