Разорение по рецептам магистра Йоды. Как главный визионер мира помог краху стартапа на $47 млрд

Крах сети коворкингов WeWork стал одним из самых ярких эпизодов венчурного бума 2010-х. Компания, накачанная деньгами японского визионера Масаёси Сона и получившая оценку в $47 млрд, в 2019 году попыталась выйти на биржу, но потерпела неудачу и едва не разорилась. Ее основатель Адам Нойманн стал символом стартапера-неудачника, а Сона, пережившего в свое время обвал доткомов, WeWork чуть не разорил. Этим летом в США вышла книга репортеров The Wall Street Journal, в которой рассказывается о том, как партнерство короля рискованных инвестиций с безбашенным стартапером закончилось крахом и убытками больше чем на $10 млрд.

$4,4 млрд за 12 минут

Союз Нойманна и основного инвестора WeWork Масаёси Сона был одновременно примером отношений «учитель — ученик», «отец — сын» и сочетал партнерство и соперничество, вспоминают бывшие и нынешние сотрудники WeWork и SoftBank. Два несгибаемых и амбициозных технооптимиста, по их словам, встретились в самый подходящий момент.

Израильтянин Адам Нойманн вместе со своей женой Ребеккой и архитектором Мигелем МакКелви запустил сеть коворкингов WeWork в 2010 году. За плечами энергичного предпринимателя к тому моменту уже был опыт торговли детской одеждой под брендом Krawlers, и Нойманн уже показал себя способным фандрейзером — но наполеоновские планы WeWork требовали больших денежных вливаний.

Масаёси Сон был тем, кто мог с этим помочь. Японский техноинвестор с 40-летним стажем еще в 90-е заработал славу человека, не жалевшего денег на проекты, которые могли выстрелить. Одна из известных историй о Соне — о том, как в 1996 году основатель Yahoo! Джерри Янг пришел к нему просить $5 млн инвестиций. Японец, прослушав питч Янга, вместо этого сразу выписал чек на $100 млн.

Сам Сон в середине 2010-х искал следующий большой проект после Alibaba Джека Ма, в которую японец впервые инвестировал в конце 1990-х, а в 2014 году заработал миллиарды на ее рекордном IPO.

Первые переговоры с Нойманном завершились безрезультатно: топ-менеджеры фонда сочли WeWork переоцененной риелторской компанией. Но в 2016 году все изменилось: суверенные фонды Саудовской Аравии и Абу-Даби доверили Масаёси Сону $60 млрд для нового фонда Vision Fund — в 30 раз большего, чем любой другой венчурный фонд в мире. Теперь Сону срочно понадобились новые проекты для инвестиций.

Нойманн к тому времени заручился поддержкой знакомого главы Softbank, бывшего вице-президента Goldman Sachs Марка Шварца. В начале декабря 2016 года Сон, приехавший в Нью-Йорк на встречу с недавно избранным президентом Дональдом Трампом, по дороге в Trump Tower заглянул на 12-минутную экскурсию в WeWork и вышел оттуда, подписавшись на совокупные инвестиции в компанию в $4,4 млрд.

Недостаточно безумный

К 2018 году оценка WeWork на деньгах Softbank выросла до $20 млрд; компания стала одним из самых дорогих стартапов в США, ее филиалы открылись в 22 странах, а штат арендаторов офисов превысил 200 тысяч человек. Годовая выручка WeWork должна была приблизиться к $2 млрд.

Тщеславие Нойманна росло вместе с оценкой WeWork. Его друзья и коллеги все чаще выслушивали речи о том, как стоимость WeWork пробьет триллионы долларов, а компания просуществует 300 или 1000 лет. Под конец Нойманн дошел до идеи, что лично он будет жить вечно (с этой целью он инвестировал в стартап Life Biosciences, изучавший заболевания, связанные со старением). Одновременно его образ жизни становился все более помпезным. Нойманн покупал один за другим новые дорогие дома — всего семь, в том числе особняк за $21 млн под Сан-Франциско с комнатой в форме гитары. Когда они с женой не смогли найти достаточно хорошую школу для своих детей, бизнесмен открыл на деньги WeWork собственную начальную школу WeGrow (обучение $22–42 тысячи в год).

Это было не исключение: Нойманн все чаще путал личные деньги с казенными. На деньги WeWork он купил для себя новенький бизнес-джет Gulfstream G650ER за $63 млн — а в ответ на вопрос одного из членов совета директоров, зачем он нужен, ответил, что у Масаёси Сона тоже есть бизнес-джет и тот поддержал эту покупку.

Сон, который и сам никогда не отличался чрезмерной рассудительностью, всегда подталкивал подопечных предпринимателей к тому, чтобы мыслить смелее и масштабнее, — и Нойманна это уводило все дальше. Японец приводил ему в пример основателя и гендиректора крупнейшего в Азии агрегатора такси Didi Чэн Вэя. Во время визита основателя WeWork в Токио Сон пригласил обоих на обед, за которым доказывал Нойманну: Didi смог вытеснить из Китая Uber, потому что оказался «безумнее, а не умнее». В битве между умным и сумасшедшим всегда побеждает сумасшедший — а Нойманн пока недостаточно безумен, говорил Сон.

Безумие не всегда окупается

Этим летом, когда книга о WeWork уже вышла в печать, выяснилось, что и в случае с Didi философия «бизнеса без тормозов» может стоить миллиардных убытков и Масаёси Сону, и Чэн Вэю, и всем остальным инвесторам компании. В июне Didi, подстегиваемая инвесторами (крупнейший, с 20,1% акций, — SoftBank), в спешке провела многомиллиардное IPO в США, проигнорировав рекомендацию китайского интернет-регулятора отложить размещение и провести аудит безопасности личных данных пользователей. После этого на компанию обрушилась вся мощь разгневанных китайских властей — регуляторы убрали Didi из магазинов приложений и сейчас готовятся наложить на нее беспрецедентно жесткие санкции, вплоть до частичной национализации и принудительного делистинга в США. Масаёси Сон уже ушел на этом кейсе в минус на $4 млрд.

Сон продолжал накачивать Нойманна амбициями. Через год, на новой встрече в Токио, японец включил подопечному промовидео другой портфельной компании SoftBank — гостиничной сети Oyo. Ее основателю Ритешу Агарвалу на тот момент было 24 года, а его компания росла быстрее, чем WeWork, бил по самолюбию Сон. «Твой младший брат тебя сделает. Он наглее тебя!» — сказал Сон партнеру.

После таких разговоров с Соном Нойманн начинал строить наполеоновские планы, вспоминают в разговоре с WSJ его подчиненные. Результатом одной из встреч была смена бизнес-модели компании: в отличие от других сетей коворкингов, сдающих помещения в субаренду, WeWork будет самостоятельно владеть своей недвижимостью, решил Нойманн. Для этого нужно было за несколько месяцев собрать собственный фонд недвижимого имущества с беспрецедентной суммой — $100 млрд. Проект получил название ARK («ковчег»).

Весной 2018 года на встрече с топ-менеджерами Нойманн изобразил на листке бумаги свое видение будущего сервиса, начертив треугольник. На один угол он поместил основной бизнес WeWork — коворкинги. На другой — проект ARK. На третьем — новый кластер «услуги» — разветвленную сеть посреднических компаний (например, клининговых служб), которые будут обслуживать клиентов WeWork. У каждого угла он написал цифру $1 трлн — столько должно было по итогам стоить каждое из направлений.

Недавно на Нойманна сошло озарение, продолжал он. Экосистема WeWork должна стать единым решением для всех участников рынка недвижимости и контролировать всю систему — владеть недвижимостью и строить ее, сдавать и брать в аренду, проектировать здания, сдавать клиентам в аренду столы, обслуживать их кофемашины, продавать им ПО. Наконец, если они захотят съехать, WeWork найдет им новое помещение и получит риелторскую комиссию. Развитие всех этих направлений сразу требовало бешеных денег — но в случае успеха могло перевернуть весь рынок недвижимости, признали топ-менеджеры WeWork.

«Сначала курица!»

Вскоре после этого Нойманн и его заместители полетели на очередную встречу с Соном в Токио. Поначалу основатель WeWork колебался, пришло ли время представлять инвестору свой амбициозный план, но почувствовал, что Сон в хорошем настроении — и решился. Он нарисовал японцу схему с треугольником и пообещал создать самую дорогую компанию в мире стоимостью в триллионы долларов. Сон, которому всегда нравились большие планы, был заинтригован. Но для построения самой дорогой в мире компании нужны были самые большие в мире инвестиции.

Весь 2018 год топ-менеджеры WeWork разрабатывали, возможно, крупнейший в истории питч, получивший название «проект “Мужество”» (Project Fortitude). Нойманн знал точную цифру — он сказал Сону, что для успеха ему нужно $70 млрд. Это была колоссальная сумма. Рекорд по объему инвестиций в стартап на тот момент принадлежал Uber — и это было $12 млрд за 10 лет.

Менеджеры Нойманна засыпали Сона презентациями с прогнозами стремительного роста WeWork — дело было только за деньгами. Нойманн обещал, что к 2023 году компания увеличит свой портфель с 420 тысяч до 14 млн рабочих мест (больше, чем население Бельгии) и будет управлять более 1 млрд квадратных футов (92 млн кв. м) недвижимости — вдвое больше, чем все нынешние офисные площади на Манхэттене.

Только основной бизнес WeWork при условии реализации плана должен к 2023 году принести $101 млрд выручки (рост в 50 раз за пять лет). С учетом двух других «углов» плана общая выручка компании должна была вырасти до невероятной цифры — $358 млрд. Для сравнения, выручка Apple в 2018-м составила $266 млрд.

Все эти чудовищные цифры не пугали Масаёси Сона. Как и прежде, он требовал от Нойманна мыслить шире. Вложения в рост часто нужны еще до того, как сформируется очевидный спрос, сказал Сон на очередной встрече в Токио, взял айпад и начертил на картинке с изображением магистра Йоды (он любил сравнивать себя с героем «Звездных войн») две фразы: «10К! 10К! 10К!» и «Сначала курица!».

Обе фразы означали, что Сон считает: WeWork слишком консервативно подходит к развитию. У компании на тот момент было всего по несколько сотен продажников, управляющих и помещений. Каждая из этих цифр должна вырасти до 10 тысяч, сказал Сон. Второй фразой Сон объяснял свою позицию в извечном споре «что было раньше — курица или яйцо?». Сначала Нойманн должен построить компанию по модели, которую придумал («сначала курица!»), — а спрос уже последует за предложением, диктовал Сон.

План, родившийся в ходе этого чемпионата мира по амбициям, требовал не просто многомиллиардных инвестиций от Softbank. Совокупная потребность проекта во внешних деньгах в одной из презентаций WeWork оценивалась в $593 млрд в виде инвесторских денег и кредитов. Зато на кону стоял беспрецедентный куш — из заметок Сона на полях презентаций Нойманна, которые опубликовал WSJ, следует, что японец рассчитывал к 2028 году на выручку WeWork $500 млрд и капитализацию $10 трлн.

Сделка умерла, вот вам миллиард

Переговоры заняли все лето, и к осени стороны договорились. $70 млрд было слишком много даже для Сона — но он подписался на $20 млрд, и это все равно многократно перекрывало действующие рекорды единоразовых инвестиций в стартапы. За $10 млрд Сон должен был выкупить всех остальных акционеров WeWork, кроме Нойманна, после чего Softbank стал бы контролирующим акционером и вложил бы в компанию еще $10 млрд. Для начала Softbank подписался под обязательством немедленно инвестировать $3 млрд вдобавок к уже вложенным $4 млрд — это было что-то вроде безвозвратного депозита, пишет WSJ.

Нойманн был настолько уверен в том, что Сон выпишет чек, что начал разворачивать план еще до того, как получил деньги. Компания начала вкладывать крупные средства в направление услуг, начав, как и указывал Сон, с увеличения штата. Одновременно Нойманн начал рассматривать поглощения. Главной целью было быстро взвинтить выручку — и для этого мог сгодиться любой актив. Так, Нойманн делился с помощниками планами приобрести главного конкурента Uber, Lyft, и, по словам источников WSJ, успел начать с компанией переговоры. Здесь напрягся уже и Сон, который одновременно был крупнейшим инвестором Uber.

Убытки WeWork тем временем продолжали расти — и аппетиты Нойманна тоже. К концу ноября 2018 года почти все параметры сделки с Softbank были согласованы, но на финальном этапе застопорились из-за того, что бизнесмен решил выторговать себе более выгодные условия. Он хотел получить опцион на дополнительные 9% акций WeWork в случае выполнения KPI и гарантии того, что он останется управляющим акционером компании, хотя все деньги вкладывал Softbank. На это Сон был не согласен.

Softbank настаивал на праве уволить Нойманна без выплаты космической компенсации хотя бы в определенных обстоятельствах — например, в случае совершения им преступления, доказанного судом. Юристы Нойманна требовали сузить рамки — он был готов согласиться уйти из компании только в случае получения тюремного срока за преступление, связанное с насилием.

К 2018 году партнерам удалось договориться и по этим пунктам —и крупнейшая сделка в истории венчурного капитала была готова к подписанию. Но тут вмешался фондовый рынок. В декабре 2018 года на фоне торговых войн Трампа американские индексы пережили сильнейшее месячное падение за 10 лет, и технологические компании его возглавили.

У Softbank к этому добавились внутренние проблемы. Арабские инвесторы 100-миллиардного Vision Fund не проявили интереса к WeWork, который считали переоцененным активом. Это значило, что Softbank надо было потянуть $20 млрд в одиночку. При этом компания только что провела провальное IPO своих японских телеком-активов — и акции SoftBank падали быстрее рынка. Сделка c WeWork в таких условиях приведет инвесторов в ярость, а акции Softbank отправит в свободное падение — эта история нежизнеспособна, ее надо отменять, сказал Масаёси Сону его финансовый директор Йосимицу Того.

Сон не оставался бы на плаву 40 лет в венчурном бизнесе, если бы не умел вовремя включать заднюю. Накануне Рождества 2018 года Адам Нойманн серфил на Гавайях в ожидании подписания документов — там его и застал звонок Сона с сообщением о том, что сделка умерла. Нойманн попытался отговорить японца, но тот был неумолим: момент ушел, все, что он может предложить WeWork, — $1 млрд инвестиций. Справедливости ради — по очень неплохой оценке компании, $47 млрд. Но для планов Нойманна миллиард не делал погоды. Теперь единственной альтернативой деньгам Softbank было IPO — и всего через девять месяцев попытка выйти на публичный рынок положила конец карьере и репутации основателя WeWork.

Что дальше

WeWork в августе 2019 года, через девять месяцев после провала сделки с Softbank, подала документына IPO. Компания, которая за предыдущий год показала чистый убыток $1,9 млрд при выручке $1,8 млрд, уже не рассчитывала на щедрую оценку $47 млрд, полученную в последнем раунде с Соном. Сначала WeWork рассчитывала разместиться по оценке $20–25 млрд, потом снизила оценку вдвое, до $10–12 млрд. В конце сентября IPO было отменено, и Softbank как крупнейшему инвестору пришлось спасать компанию. На это ушло полтора года — и сейчас Softbank снова собирается вывести WeWork на биржу (на этот раз по оценке $9 млрд).

Адам Нойманн был отправлен в отставку сразу после отмены IPO в сентябре 2019 года, после чего развесистые подробности о том, как он управлял WeWork, надолго обеспечили хитовым материалом деловую прессу. Нойманн оставался акционером компании до мая 2021 года, когда Softbank окончательно выкупил его долю за $450 млн. Всего с момента основания WeWork Нойманн заработал и вывел на свои счета $2,1 млрд. После краха WeWork бизнесмен провел несколько месяцев в родном Израиле, продал половину своих домов и сейчас планирует объявить о создании нового бизнеса — на этот раз каким-то образом связанного с пандемией.

Для Масаёси Сона история с WeWork стала худшим провалом после краха доткомов 2000-го, когда Сон потерял все свое состояние. Softbank к 2020 году списал $6,6 млрд убытков на инвестиции в WeWork. Еще $4,6 млрд пришлось списать Vision Fund. Весь следующий год Сону приходилось публично каяться в своей ошибке, а Softbank — тратить миллиарды на спасение WeWork и выкуп собственных акций для восстановления котировок. Несмотря на этот провал, состояние Сона с момента краха WeWork выросло вдвое, и японец сохраняет репутацию одного из главных визионеров технорынка и «делателя миллиардеров».

Фото на обложке материала: Getty Images