350 лет современной моды – аналитический портал ПОЛИТ.РУ
Полит.ру знакомит читателей с книгами, вошедшими в длинный список претендентов на премию «Просветитель» 2023 года. В него были отобраны двадцать книг из более чем 130, выдвинутых различными издательствами. Короткий список премии «Просветитель» будет объявлен до конца сентября.
Книга авторитетного эксперта моды Катерины Михалевой-Эгер «350 лет современной моды, или Социальная история одного обыденного явления» радикально меняет представления о моде как о банальной смене фасонов. Ведь это первое целостное изложение истории моды как особого явления цивилизации Запада, вплетенное в ее хронику от ветхозаветных истоков до нейробиологических открытий XXI в. Автор обращается и к альтернативным путям развития моды, в том числе японскому опыту создания национальной модной индустрии, подводя к выводу: социальный институт моды органичен самой природе человека.
Предлагаем прочитать фрагмент книги.
Индивидуальность — вот единственная реальность.
Карл Густав Юнг, «Человек и его символы»
Итак, наш первый герой Испании XX в. — великолепный новатор моды Критобаль Баленсиага (1895–1972). Он никогда не претендовал на то, чтобы одевать весь мир. Считая моду Высоким искусством, он довольствовался избранными — герцогиней Виндзорской, принцессой Монако Грейс, Жаклин Кеннеди-Онассис, Моной фон Бисмарк, Марлен Дитрих, Элизабет Тейлор. При этом ему принадлежит авторство почти всего, что было сделано конструктивно нового для женского костюма в XX в. Не заимствовано из мужского гардероба, рабочих роб (как джинсы) или национальных костюмов, а именно изобретено. Это узкий i-силуэт, шляпы-коробочки, «браслетный рукав» ¾, пальто-каре, платья-трапеции, жакеты с объемными спинками, закрытые спереди наряды с декольтированной спиной, блузки без воротников, свободные жакеты, объемные накидки с большими капюшонами, платья-туники, юбки-баллоны, рубашечный крой рукава. В каждой коллекции обязательно была по крайней мере одна модель, которую Баленсиага шил полностью сам, от начала и до конца, кроя ткань так виртуозно, что этому позавидовали бы современные машины CAD, которые использует в своем производственном цикле ZARA.
В возрасте 22-х лет Кристобаль Баленсиага открыл свой модный Дом C. Balenciaga на улице Вергара в Сан-Себастьяне. Его клиентами стали испанская элита и члены королевских семей. Он создавал туалеты для королевы Марии Кристины и инфанты Изабеллы Альфонсы.
Баленсиага придерживался особого подхода к созданию форм и конструкций платьев. Изучая архитектуру, он переносил ее законы на процесс конструирования наряда. В результате многие его модели напоминали скульптурные творения.
Из-за войны в Испании в 1936 г. Баленсиага был вынужден покинуть родину. Он приостановил деятельность своих Домов в Сан-Сабастьяне, Мадриде и Барселоне и переехал в Париж, где в 1937 г. представил свою первую коллекцию Haute Couture. Его работы были высоко оценены критиками и модными изданиями, журналисты стали называть его не иначе как «Кристобаль Великолепный». Он просто ослепил парижскую публику стилизацией на тему исторического испанского костюма, черпая вдохновение в великой испанской живописи — Сурбарана, Веласкеса и Гойи. Испанский стиль задавал цветовую гамму и крой нарядам Баленсиаги. Совершенство и элегантность туалетов подчеркивали огромные воланы, шлейфы и драпировки.
Работая в изгнании в Париже, этой Мекке мировой моды, насквозь проникнутой духом французского превосходства, он остался гордым испанцем. В 1939 г. Кристобаль Баленсиага представил коллекцию «Инфанта», вдохновленную творчеством Веласкеса, звезды Испании Золотого века — века испанской гордости и славы. Эта работа принесла модельеру всемирный успех и признание. Наряды из бархата и атласа, украшенные кружевными аппликациями, вечерние туалеты, дополненные мантильей, немедленно влюбили в себя избалованную мировую элиту.
Считается, что на вдохновившего Баленсиагу на эту знаковую коллекциюДиего Веласкеса, в свою очередь, повлиял «князь живописи» — фламандец Петер Пауль Рубенс. Часто также пишут, что на Баленсиагу решающее влияние оказали французы еще в бытность его в 1920-е гг. исключительно испанским модельером. Однако оба испанских гения очевидно сохранили свою «испанскость». В книге Гёца Экарда о Веласкесе и его поездке в Италию по поручению Филиппа IV мы читаем: «Интенсивное изучение произведений великих мастеров Ренессанса и раннего барокко не могли поколебать уверенности в собственных возможностях такого художника, как Веласкес, который, вероятно, никогда не испытывал гнетущего чувства сомнения в своих творческих способностях. В Италии он также остается независимым и сохраняет свою самобытность».
Удивительна картина Веласкеса «Менины», где изображены не только инфанта, ее фрейлины, Филипп VI и его жена Марианна, но и, собственно, сам художник. В таком высоком обществе живописец, добившийся своим трудом и талантом возведения в рыцарское достоинство и вступления в орден Сантьяго, сохраняет гордость, независимость и дистанцию — и как художник, и как придворный. Таков и наш герой XX в., испанский эмигрант Баленсиага, сын рыбака и швеи из Страны Басков, ставший в 1950-е гг. самым дорогим модельером Парижа, этого эпицентра снобизма и культурного превосходства французов.
Кутюрье воспитал целую плеяду дизайнеров, в том числе французских. Стажировку у Баленсиаги проходили Андре Курреж, Эмануэль Унгаро, Оскар де ла Рента, Мила Шон, Пако Рабан и др. Юбер де Живанши называл Баленсиагу своим учителем и кумиром. Именно Баленсиага помог Андре Куррежу открыть Модный дом. Он выдал ему необходимую сумму и отказался принять долг обратно.
Эмануэль Унгаро сказал о нём: «Баленсиага был аристократом, воплощавшим самые благородные стороны кутюра». Возможно, причиной тому являлась истинная испанская гордость, свойственная этой нации конкистадоров, ценящих честь превыше всего остального. Мы расскажем об этом чуть позже, и расскажем именно потому, что социальная история моды будет неполной без рассказа об эпохе, сформировавшей испанскую нацию, даже если бы Кристобаль Баленсиага был единственным кутюрье, которого она дала миру, а ведь это далеко не так. Испанцы — это и Пако Рабанн, и Мануэль Бланик Родригес (Маноло Бланик), и старинный бренд Loewe.
В 1957 г. кутюрье запретил журналистам посещать свои показы, обосновав это благородным нежеланием, чтобы пресса навязывала мнение покупателям. Более того, Баленсиага, в отличие от Диора, никогда не давал интервью, не любил фотографироваться, как и другой испанец — Амансио Ортега, — и никогда не выходил на показах своих коллекций. И это не просто скромность, это определенный стиль и убеждения. Мне это несколько напоминает принципы классической испанской корриды, мало отличной по уровню страстей и жестокости от мира Высокой моды.
В бою с быком испанский дворянин мог рассчитывать только на свою отвагу и мастерство. Классическая коррида не была бессовестным убийством беззащитного животного: у быка было столько же прав на жизнь его противников — испанских дворян, сколько у тореадоров — на жизнь быка. И часто бык убивал и калечил по меньшей мере нескольких человек, прежде чем погибнуть самому. Более того, порядок корриды Золотого века был глубоко отличным от «спорта», которым в последующие века стали профессионально заниматься люди скромного происхождения. Представители народа если и участвовали в этом зрелище, то в той его части, которая считалась «презренной», т.е. убийстве быка. Бой с быком был аристократической игрой, в которой испанский дворянин должен был показать ловкость и личную отвагу. На популярность праздника корриды не смогло повлиять даже неприятие ее со стороны такого абсолютного авторитета для католиков-испанцев, как папская власть. В 1575 г. папа пытался запретить просмотр ее духовенством, но совершенно безуспешно.
Начиналась коррида с того, что дворяне, одетые в короткие черные плащи и шляпы с разноцветными перьями, вооруженные кинжалами и шпагами, сопровождаемые лакеями и свитой, приветствовали короля. По окончании этой церемонии альгвасилы-распорядители выпускали быков и рыцари-тореадоры верхом на лошадях вступали в бой. «Требовалось воткнуть деревянное копье с железным наконечником в шею быка так, чтобы древко сломалось, и другой конец остался в руках у всадника. Поскольку копье было коротким (всего восемь ладоней в длину, то есть чуть больше метра), тореадор должен был подъехать вплотную к быку, который бросался на него, уклониться от его удара и одновременно наклониться так, чтобы самому нанести удар, что требовало от седока одновременно умения превосходного управлять лошадью и незаурядной ловкости». Победа определялась количеством сломанных каждым из участников копий. Если бык «наносил оскорбление» тореадору, например, выбив того из седла, то рыцарь обязан был «отомстить» и убить животное лично ударом шпаги. Эта дикая по современным меркам обязанность ответить на полученное «оскорбление» — показатель рыцарского характера корриды. Кроме особых случаев, когда всадник мстил за оскорбление, благородная часть праздника завершалась без убийства. И только после того, как становилось очевидным, что бык измотан, кавалеры удалялись с поля боя, предоставляя простолюдинам удовлетворить свою тягу к кровавым зрелищам и принять участие в финальной травле.
Таков поединок в глазах истинно благородного испанца — честный, беспощадный, «с открытым забралом», на равных с врагом. А дешевая жажда крови — для «плебеев». Такова степень требовательности и беспощадности к себе. И неважно, сколько веков прошло, эти же качества мы увидим у испанцев XX в. — не только у Баленсиаги, но и у миллиардера и завоевателя мира моды, Амансио Ортеги.
Возвращаясь к нашему герою, отметим, что «опальные» журналисты вовсе не стали держать зла на кутюрье и охарактеризовали 1950-е гг. «эрой Баленсиаги», а его самого — «королем кутюра». Затем последовало и официальное признание: в 1958 г. Кристобаль Баленсиага был награжден орденом Почетного легиона Франции.
А в 1959 г. Дом Баленсиага постигло абсолютное культурное признание. Платья от Баленсиага стали символом жажды жизни в романе самого Ремарка «Жизнь взаймы». Главная героиня, Лилиан, — смертельно больная девушка, пережившая войну и заболевшая чахоткой, — долгое время лежит в санатории в Швейцарии, где жизнь ее состоит из ожидания смерти. И вот под влиянием случайно оказавшегося там автогонщика Клерфэ она решает сбежать в нормальную жизнь, в Париж. И первое, что она делает, — идет к Баленсиага и практически на последние деньги заказывает у него наряды, чтобы почувствовать себя живой, красивой и привлекательной: «Платья не были для нее оружием в борьбе за мужчину. Ее целью была жизнь и она сама».
«На четвертый день на примерку пришла старшая продавщица. Через неделю явился сам Баленсиага. Они поняли, что эта покупательница сможет носить их модели с особым шиком. Лилиан мало говорила, зато терпеливо стояла перед зеркалом; едва уловимый испанский колорит вещей, которые она выбрала, придавал ее юному облику что-то трагичное, что, впрочем, было не слишком нарочитым. Когда она надевала черные или ярко-красные, как мексиканские шали, платья, или же короткие, как у матадоров, курточки, или необъятно широкие пальто, в которых тело казалось невесомым, так что всё внимание концентрировалось только на лице, в ней особенно отчетливо проступала та меланхолия, которая была ей свойственна.
— Вы прекрасно выбрали, — сказала старшая продавщица. — Эти вещи никогда не выйдут из моды; вы сможете носить их много лет.
«Много лет», — подумала Лилиан и сказала, улыбаясь:
— Мне они нужны только на этот год…»
И далее — очень важный момент, характеризующий Дом и личность Баленсиаги, его отношение к своему творчеству как к высокому искусству, носить которое достойны только особые женщины. И эта их «особость» зависит не от материального достатка, а лишь от уникальности личности:
«Продавщица показала ей что-то серебристое, похожее на рыбью чешую.
— Совершенно новый фасон. Хотите примерить?
Лилиан покачала головой:
— Хватит. У меня больше нет денег.
— Примерьте все-таки. Мне кажется, вы возьмете платье. И цена вам подойдет.
Лилиан примерила это сверкающее нечто, эту серебряную чешую. Она выглядела в ней так, словно только вышла из морских волн. Платье оказалось до смешного дешевым.
— Наша фирма хочет, чтобы его носили именно вы, — сказала старшая продавщица.
Две недели Лилиан Дюнкерк была словно в чаду. Она чувствовала себя среди платьев и туфель как пьяница в винном погребе».
И это не просто литературный эпизод, характеризующий идеальный, лучший тип испанского характера, уважающего талант и высокое искусство превыше всего остального: на протяжении всей карьеры Баленсиаге не раз предлагали продать лицензии на модели для тиражирования их или создания линии pret-a-porter. На эти предложения в одном из интервью журналу Vogue он ответил: «Что еще я могу купить на эти деньги? У меня уже есть машина, а домов у меня и так слишком много». И всё же 1960-е гг., когда Высокая мода начала уступать готовой одежде, принесли ему разочарование. На какое-то время кутюрье пришел к мысли о необходимости выйти на экспорт и разрешил американским производителям одежды снимать копии с его моделей. Однако совершив в 1968 г. поездку в США, посетив швейную фабрику Нью-Джерси и тщательно изучив производство готовой одежды, он окончательно понял, что не хочет отдавать свои изысканные туалеты машинам. Кутюрье решил, что не станет изменять принципам профессионального перфекционизма, закрыл ателье и уехал жить в родную Испанию. В последний раз Баленсиагу видели на публике в 1971 г. во время похорон Коко Шанель. Спустя год великий кутюрье Кристобаль Баленсиага умер на своей вилле в испанском городе Хавеа. Он был похоронен на небольшом кладбище в родной Гетарии.
Таков был идальго моды, великий кутюрье-новатор Кристобаль Баленсиага, о котором Коко Шанель сказала: «Баленсиага — это единственный модельер, который может нарисовать, выкроить, собрать и сшить платье от начала до конца», а Марлен Дитрих — «Первая примерка костюма от Баленсиаги смотрится точно так же, как третья от любого другого мастера». Он не разменял свою профессиональную гордость и достоинство мастера на деньги, не совершил ту роковую ошибку, которую совершила испанская монархия эпохи Золотого века, разрушив экономику страны потоками серебра из колоний.
Но что его делало абсолютным испанцем в этом насквозь французском мире моды середины XX в.? Это был творец, устремленный в будущее; как сказал о нём знаток моды, великий fashion-фотограф и писатель Сесил Битон, «он основал будущее моды». И это уже не столь очевидный факт для поверхностного взгляда. Так в чём эта его свойственная средневековым и «барочным» испанцам непокорность, устремленность к чужим, неизведанным берегам, страсть и самоуверенность, скрывающаяся под стальными латами или идеальным пиджаком способность найти Америку там, где другие будут искать путь в Индию?
Итак, 1947–1957 гг.: у руля моды — мужчины, превратившие ее в большой бизнес. В основе модной индустрии, как и раньше, с эпохи Людовика XIV и лионских мануфактур, лежит производство ткани и материалов. Именно с этого мода началась — нужно было реализовывать всё больше и больше ткани. Производители тканей в значительной степени продолжают определять тренды и тенденции сезона. Дизайнер реализует возможности, которые предоставляет ему текстильная промышленность с новыми тканями, материалами, технологиями. Кристиан Диор отрабатывает вложенные в него текстильным промышленником Марселем Буссаком 500 тысяч долларов и создает стиль «New look», который требует от своих поклонниц огромных затрат на количество ткани, необходимое для пошива платьев в этом «новом» стиле. На одно платье от Диор идет от 9 до 72 м ткани, и весят они до 30 кг.
Баленсиага же избрал совершенно иной путь: в его отношении к одежде чувствовались испанские традиции — строгость и сдержанность, тело, скрытое одеждой, изысканная простота. Каждая деталь, хотя он не любил лишних деталей и отделок, была идеально отточена и сбалансирована. Для своей эпохи он был почти минималистом: никогда не использовал фальшивых бюстов и накладных бедер, практически не использовал ткани с рисунком, но зато огромное внимание уделял фактурам, «сталкивая» в одной модели контрастные материалы. Баленсиага сделал ставку не на количество, а на качество текстиля. Благодаря ему в моду вновь вошли такие «старинные» ткани, как бархат и тафта в сочетании с букле, твидом и рогожкой.
Цветовая гамма Баленсиага тоже очень испанская, даже «католическая», минималистичная: его любимый цвет — черный, дополненный коричневым и темно-зеленым, а порой — драматичным испанским красным. Из украшений — только нитка жемчуга. Он придерживался концепции, что повседневная одежда должна быть простой и строгой, и только вечерняя — роскошной.
Итак, сравним двух величайших кутюрье того времени. Диор в 1947–1957 гг.: New look, смысл которого — корсеты, утягивающие талию до 50 см, возрождение кринолина и узкого, прилегающего лифа. То есть новым этот стиль был только по отношению к предыдущим военным временам. Смысл и содержание New look, которые определяются структурой и архитектурой кроя, были не просто старыми, а древними и даже социально устаревшими, что очень возмутило, например, великую «феминистку» моды Коко Шанель.
Баленсиага: 1950 г. — блуза без воротника, 1954–1955 гг. — узкий i-силуэт, 1955 г. — узкие платья с туниками, рубашечный покрой рукава, 1956 г. — жакеты с объемными спинками «сак», 1958 г. — линия «ампир», платья с завышенной талией «бэби-долл» и шляпка-коробочка. Он создал всю классику современной моды: платье-баллон, платье-тунику, платье-рубашку, платье мешок. Его техника год от года становилась всё более отточенной, а модели всё проще. Именно у Баленсиаги научился концентрироваться на идеальном крое и отказываться от всего лишнего проработавший несколько лет его ассистентом «Корбюзье моды» и самый копируемый кутюрье 60-х гг. Андре Курреж, который вывел на подиум Высокой моды мини и «космический стиль».
Баленсиага — испанец до кончиков пальцев, аристократ и новатор, преданный своим идеалам. Говоря о его моде, мы вновь вспоминаем слова испанского монаха-доминиканца Франсиско де Витории, впервые обосновавшего справедливую цену на истинную роскошь: такие вещи, не будучи необходимыми для потребления людьми, могут продаваться по любой цене, и товар должен покупаться ввиду красоты или привлекательности, а не объемов материальных затрат на него. Поэтому минималистичное платье от Баленсиага может стоить не меньше платья от Диора, на которое истратили «километры ткани».
И отнюдь не таков в чём-то, а в чём-то — абсолютно таков же, корсар моды — пират Амансио Ортега, один из самых богатых людей мира, владелец знаменитого «бренда копий» ZARA. Так что общего между этим монстром мира моды и испанским солдатом Золотого века, покорившим полмира? Что общего между кровавым красавцем герцогом Альбой, гордо взирающим на нас с полотен художника XVI в., и испанским миллиардером XXI в. Амансио Ортегой? Дело в том, что уж коли страна была хоть на какое-то время центром Запада, она непременно была и центром влияния его неотъемлемого социального института — моды, привнеся в него свои неповторимые национальные черты и унаследовав эти черты в их современной интерпретации. Поэтому теперь мы снова вернемся в Испанию Золотого века и посмотрим, что еще, кроме испанских костюмов и этикета мадридского двора, эта страна привнесла тем или иным образом в социальный институт моды.
Ранее в рубрике «Медленное чтение» были представлены следующие книги, вошедшие в длинный список премии «Просветитель»:
Михаил Велижев. Чаадаевское дело: идеология, риторика и государственная власть в николаевской России. М.: Новое литературное обозрение, 2022.
Андрей Горохов. Визуальный клей. М., Екатеринбург: Кабинетный ученый, 2023.
Александра Горяшко. Дикая птица и культурный человек. Гага обыкновенная и человек разумный: четырнадцать веков взаимоотношений. СПб.: Типография «ЛД-Принт», 2020.
Игорь Лисов. Разведчики внешних планет: Путешествие «Пионеров» и «Вояджеров» от Земли до Нептуна и далее. М.: Альпина нон-фикшн, 2022.
Александр Можаев. Великий посад Москвы. Подлинная история Китай-города. М.: Бомбора, 2022.
Антон Нелихов. Динозавры России: Прошлое, настоящее, будущее. М.: Альпина нон-фикшн, 2022.
Наталия Осояну. Румынские мифы. От вырколаков и фараонок до Мумы Пэдурий и Дракулы. М.: Манн, Иванов и Фербер, 2023.
Надежда Плунгян. Рождение советской женщины. Работница, крестьянка, летчица, «бывшая» и другие в искусстве 1917–1939 годов. М.: Музей современного искусства «Гараж», 2022.
Сергей Самойленко. Вероятности и неприятности. Математика повседневной жизни. М.: Манн, Иванов и Фербер, 2022.
Олег Хлевнюк. Корпорация самозванцев. Теневая экономика и коррупция в сталинском СССР. М.: Новое литературное обозрение, 2023.
Елена Хохлова. Главное в истории искусства Кореи. Ключевые произведения, темы, имена, техники. — М.: Манн, Иванов и Фербер, 2023.
Олег Шумаков. Королевство Камбоджа. Затянувшееся путешествие зоолога. М.: Фитон XXI, 2021.
Сергей Шумский. Воспитание машин: Новая история разума. М.: Альпина нон-фикшн, 2021.
Тамара Эйдельман. Право на жизнь. История смертной казни. М.: Альпина нон-фикшн, 2023.
Новое Татьяна Пигарева Испания от И до Я Сергей Сергеев Русское самовластие. Власть и ее границы: 1462–1917 гг. Катерина Михалева-Эгер 350 лет современной моды Леонид Чутко Сил нет Катя Колпинец Формула грез Сергей Плохий Забытые бастарды Восточного фронта Дэвид Чиверс, Том Чиверс Цифры врут. Как не дать статистике обмануть себя Пол Стейнхардт Невозможность второго рода Стивен Хоффман Пять сил, изменяющих все Уолтер Айзексон Взломавшая код Рустам Александер Закрытые. Жизнь гомосексуалов в СССР 3D-каркасы для восстановления костной ткани Платиновый бутерброд для спинтроники