Не надо быть анархистом, чтобы хотя бы иногда испытывать трудности с исполнением законов. Законы многочисленны, непонятны и написаны людьми из самых разных уголков политического спектра. Люди, которые занимаются нормотворчеством, заслуживают или не заслуживают уважения; новые власти время от времени вовсе отказываются от политической преемственности. Большинство наших сограждан испытывают растерянность, думая об этом.

Самое упрямое проявление гражданской сознательности, которую можно себе помыслить, — это участие в публичной политике автократической страны. Практически все согласятся, что в этом занятии много рисков, в том числе и персональных, и очень мало толку. Но в России есть оптимисты, которые не опускают руки.

Максим Трудолюбов размышляет о двух русских прочтениях слова «гражданин», из которых ни одно ни подразумевает прямого, конституционного толкования К каждому русскому спору о гражданстве и политике подтекстом звучат стихи из «Поэта и гражданина» Некрасова: «Наперечет сердца благие, которым родина свята. Бог помочь им!.. а остальные? Их цель мелка, их жизнь пуста. Одни — стяжатели и воры, другие — сладкие певцы, а третьи… третьи — мудрецы: их назначенье — разговоры».

Есть два способа ненасильственного сопротивления власти. Первый называется «гражданское неповиновение», а второй хочется назвать «гражданским повиновением», пусть это и не самый однозначный выбор: «повиновение» плохо вяжется с протестом. «Гражданское повиновение законам, правителям, институтам есть всего лишь внешнее проявление поддержки и согласия», — пишет, например, Ханна Арендт в эссе «О насилии». С ней хочется не согласиться.