Фигурантов дела «Сети» суммарно приговорили к 86 годам колонии. Почитайте, как сотрудники ФСБ пытали их — и выбивали у них показания
10 февраля суд в Пензе вынес приговоры семи левым активистам, проходящим по делу «Сети». За создание «террористической организации» они получили сроки от шести до 18 лет. Большинство подсудимых по этому делу говорили, что оно строится на показаниях, полученных сотрудниками ФСБ под пытками, — и подробно описывали, как эти пытки происходили. Все жалобы на них, поданные обвиняемыми в Следственный комитет, были проигнорированы или отклонены. По просьбе «Медузы» журналист издания «Медиазона» Егор Сковорода напоминает, что именно говорили о пытках подсудимые и другие фигуранты этого дела.
Дело «Сети» ассоциировалось с пытками с самого начала. О самом уголовном деле стало известно в январе 2018 года, когда в Санкт-Петербурге пропали двое антифашистов, Виктор Филинков и Игорь Шишкин. Филинков позже подробно описал, как сотрудники ФСБ задержали его и пытали электрошокером в микроавтобусе, требуя признаться, что он был участником «террористического сообщества „Сеть“» вместе со своими знакомыми из Пензы — их арестовали еще осенью 2017-го. Сами арестованные говорили, что ФСБ посчитала терроризмом их совместные игры в страйкбол в лесу, походы на природу и встречи с обсуждением левой идеологии и политической ситуации в России — и что их пытками и угрозами заставили подписать признательные показания.
Игорь Шишкин о пытках рассказывать не стал, предпочел признать вину и во всем согласиться с версией следствия — он получил всего 3,5 года колонии (это немного — по сравнению с другими фигурантами). При этом после многочасового допроса в ФСБ врачи диагностировали у него перелом нижней стенки глазницы, многочисленные гематомы и ссадины, а посетившие Шишкина в СИЗО члены Общественной наблюдательной комиссии зафиксировали на теле многочисленные следы, похожие на ожоги от электрических проводов.
О пытках рассказывали даже свидетели: пензенцы описывали, как сотрудники ФСБ их били, а петербуржец Илья Капустин говорил о пытках током в микроавтобусе спецслужбы. Следственный комитет России отказался расследовать все эти случаи пыток: например, в случае Филинкова следователь решил, что сотрудники ФСБ били его электрошокером законно, а следы на теле Капустина остались не от шокера — от укусов клопов.
В Петербурге судебный процесс над Виктором Филинковым и еще одним обвиняемым Юлием Бояршиновым (он рассказывал, как его били в «пресс-хате» в СИЗО) еще не закончен — он должен возобновиться в конце февраля после многомесячного перерыва. В Пензе же 10 февраля 2020 года военный суд вынес приговор: все обвиняемые виновны, всем назначены ровно такие сроки, которых требовал прокурор, — от шести до 18 лет заключения.
Вот что осужденные рассказывали о методах следователей по этому делу.
Дмитрий Пчелинцев. Приговор — 18 лет в колонии строгого режима
«У одного из них руки были в белых медицинских, резиновых перчатках, он достал динамо-машину и поставил на стол, канцелярским ножом зачистил два провода, сказал мне, чтобы я оттопырил большой палец ноги. Другой потрогал мне на шее пульс рукой, в дальнейшем он делал это не раз, он контролировал мое состояние. Он удивился, что пульс спокойный и у меня нет волнения, — это было оттого, что я вначале не понимал происходящее.
Затем [человек] в перчатках стал крутить ручку „динамо-машины“. Ток пошел до колен, у меня стали сокращаться мышцы икровые у ног, меня охватила паралитическая боль, я стал кричать, начал биться спиной и головой о стену, между голым телом и каменной стеной они подложили куртку. Все это продолжалось примерно 10 секунд, но во время пытки мне это показалось вечностью. <…> Они стали твердить: „Ты лидер“. Чтобы они остановили пытки, я отвечал: „Да, я лидер“. „Вы собирались устраивать террористические акты“. Я отвечал: „Да, мы собирались устраивать террористические акты“».
Этот рассказ о первых днях после ареста — а обвиняемых по этому делу, по их словам, сотрудники ФСБ пытали прямо в СИЗО — Дмитрий Пчелинцев передал адвокату в начале февраля 2018-го, через полгода после ареста. Уже 14 февраля он отказался от своих слов — как выяснилось позже, из-за новых пыток. Пчелинцев вспоминал:
«С меня сняли носки, стянули штаны и трусы до колен. На голову надели плотно прилегающий убор типа подшлемника и застегнули под подбородком. Конвойный обмотал большие пальцы моих ног проводами. В рот пытались засунуть кляп, но я не открыл его, потому кляп примотали скотчем. В прошлый раз от кляпа обкололось много зубов. В процессе борьбы мы почти не говорили. Когда меня перестали бить по лицу и в живот, меня ударили током».
«Контакт плохой, бьет слабо», — пересказывал Пчелинцев их слова. «Мне сказали после ещe пары ударов током: „Возвращаешь показания, говоришь, про пытки врал. Дальше будешь делать, как скажет следователь. Показывают на белое, говорят чeрное — ты говоришь чeрное. Отрезают палец и говорят съесть — ты его ешь“. Потом ещe несколько раз ударили током, чтобы запомнил».
Подробнее о пытках и о том, как после них он вместе с сотрудниками ФСБ сочинял свои признательные показания, Дмитрий Пчелинцев говорил в своем выступлении в суде.
Илья Шакурский. Приговор — 16 лет в колонии строгого режима
В суде Шакурский вспоминал, как после задержания сотрудник ФСБ Вячеслав Шепелев сказал ему: «Не жди, что мы будем играть с вами по-честному». Именно Шепелев, по словам Шакурского, принимал участие в его пытках в СИЗО:
«В камеру зашли три человека в масках, в камуфляжной форме „мультикам“, белые перчатки резиновые. Они были в масках, я их не узнал, после чего я узнал одного — это был Вячеслав Шепелев, потому что я довольно часто встречался с ним в здании ФСБ и слышал его голос. Мне сказали подойти к стенке около окна и смотреть только в стену, на них не смотреть. Я выполнял эти приказания, потому что я до последнего вообще надеялся, что ничего не будет происходить и опять просто будет давление и запугивание. После чего мне сказали раздеваться.
Здесь я настолько был испуган, что у меня первая мысль была, что со мной сейчас просто… я не выйду больше из этой камеры никогда. Я разделся, после чего мне сказали вниз наклонить голову и сесть на скамейку. Я сел, мне завязали глаза какой-то тканью, я был в одних трусах, сзади руки мне завязали скотчем. <…> Мне начали подавать ток. То есть это было несколько раз, может быть, пять. И в это время мне задавались вот такие вопросы. После чего мне объяснялось, что „зачем ты юлишь на допросах“, то есть там были такие моменты, когда следователь Токарев мне что-то говорил, и я говорил: „Нет, давайте по-другому лучше запишем“, — и это следователю Токареву не нравилось. И отсюда я просто делаю вывод, что следователь Токарев знал о пытках, которые совершались со мной 3 ноября.
После чего Вячеслав Шепелев, который держал меня во время подачи тока, потому что боль была настолько невыносимая, что у меня дрожали ноги и я падал постоянно со скамейки… А он меня держал. Иногда он меня бил по ногам, потому что у меня нога тряслась очень сильно — я не знаю, от чего, от подачи тока или от страха. И он снимал с меня трусы, угрожая, что он вообще меня изнасилует. Если я продолжу „юлить“, или кого-то выгораживать, или кого-то пытаться спасти, как он объяснял, то есть они в любое время могут прийти и… Видимо, они делали это для того, чтобы я понял, что они действительно могут зайти в СИЗО и делать со мной все, что захотят».
Андрей Чернов. Приговор — 14 лет в колонии строгого режима
Чернова, по его словам, не пытали электричеством, как Пчелинцева и Шакурского, но тоже били и запугивали. Он рассказывал в суде:
«Сотрудники ФСБ вывели меня из цеха и посадили в машину. Меня задерживал оперативник Шепелев и два спецназовца. Шепелев сел на переднее сиденье с водителем, спецназовцы — сзади по бокам от меня. Еще до того, как выехали с завода, как только дверь захлопнулась, они начали наносить удары. По лицу стукнули пару раз. Не стесняясь, били в живот, локтями по спине и по голове сверху. Всю дорогу это продолжалось. <…> Я не понимал, что происходит, говорил, что мне нужен адвокат. Шепелев всю дорогу угрожал, что „посадят брата, уволят всех родственников, пальцы отрежут“. Говорил: „Твоя жизнь кончена, ты вообще умрешь“. <…> Сначала я не понял, куда меня привезли. Уже позже, когда ездил на ознакомление, понял, что это здание ФСБ. Меня завели внутрь, спецназовцы то и дело били ногами, время от времени. Завели в комнату, где клетки, там был Пчелинцев. В таком состоянии я его раньше не видел, он был очень напуган, с левой стороны на лице у него была ссадина или шишка. Поговорить нам не дали. Единственное, что успел сказать Пчелинцев: „Можешь даже не пытаться это терпеть, не сможешь“».
Максим Иванкин и Михаил Кульков. Приговоры — 13 и 10 лет в колонии строгого режима
Ни Кульков, ни Иванкин не рассказывали о пытках — они уехали из Пензы, и обоих задержали в Москве только летом 2018 года (хотя все пензенские аресты пришлись на октябрь — ноябрь 2017-го). О том, что обоих пытали еще до возбуждения дела о «террористическом сообществе», рассказывал их приятель Алексей Полтавец (он уехал на Украину) — по его словам, это случилось в конце марта 2017 года, когда Кулькова и Иванкина задержали по подозрению в распространении наркотиков через закладки.
Именно из-за этих обвинений они тогда бежали из Пензы, свою вину по этой статье, в отличие от обвинений в терроризме, признают и Кульков, и Иванкин. Полтавец, которого тогда задержали вместе с ними, так вспоминал о происходившем в отделе полиции:
«Я задыхался намного сильнее: в первый раз я пытался перед тем, как мне затянут пакет, задержать дыхание и сохранять спокойствие, как будто я ныряю; но быстро стало не хватать воздуха, и началась паника. Когда с меня сняли пакет, я начал откашливаться и сказал: „Хватит, хватит издеваться“. В ответ на это мне надели пакет, хоть я даже не успел откашляться от предыдущего раза. В третий раз [сотрудник по имени] Николай держал пакет еще дольше. После того как он снял пакет, мне снова задали вопрос, буду ли я подписывать показания и соглашение о сотрудничестве. Я ответил: „Перестаньте меня пытать. Вы в два раза старше меня, я в наручниках, как вы так можете-то?“ На что мне ответили: „А с вами по-другому нельзя“, — и снова надели пакет. Я испытывал невыносимое чувство нехватки воздуха, паники и страха.
Такие „процедуры“ они повторяли еще порядка пяти-семи раз, после чего с меня сняли пакет на несколько секунд и снова надели, и держали еще дольше, отчего у меня чуть непроизвольно не произошло мочеиспускание. После этого Николай снял пакет, все сотрудники были очень злы, мне повторили вопрос, я не ответил. После этого Михаил, который все это время сидел и наблюдал за пытками, сказал: „Возьмем паяльник, и ты на все согласишься“, — и Илья начал искать по кабинету паяльник. Михаил открыл дверь в соседний кабинет и крикнул: „Принесите мне паяльник“, — после чего сам покинул кабинет. В это время Николай сказал: „Щас я возьму вон ту швабру и засуну ее тебе в жопу, и ты мне со всем согласишься, ты после этого сам жить не захочешь. Ты этого хочешь?“ Я сказал: „Нет, не надо“. В этот момент зашел Михаил, подозвал Николая, они вышли из кабинета и о чем-то разговаривали, но о чем именно, мне не было слышно. После чего Михаил зашел и сказал: „Тебе повезло пока что, твои друзья сговорчивее тебя оказались, но твое тут поведение тебе еще откликнется“».
Василий Куксов. Приговор — девять лет в колонии общего режима
Во время оглашения приговора Куксов был в медицинской маске — в СИЗО у него диагностировали открытую форму туберкулеза, но его все равно возили в одном автозаке с остальными обвиняемыми и помещали их в один «аквариум» в зале суда. О своем задержании он вспоминал во время процесса:
«Был рабочий будний день. Я приехал после работы домой на маршрутке. Зашел в магазин, купил молока с булкой. Возле подъезда стоял человек в штатском. Он был с телефоном в руке или с фотографией и сверял меня с изображением. Потом я вижу — на меня бегут три человека в камуфляжной форме, в масках и с автоматами. Сбили с ног, нанесли удары по корпусу, в живот и в нос — сразу хлынула кровь. Нахлобучили мне на голову капюшон, потащили в УАЗ „Патриот“. Я помню, что кричал: „Люди, помогите!“ Думал, это сон или розыгрыш. По пути меня били в позвоночник и говорили: „Ты попал, жизнь твоя кончена“. <…> Меня привезли в какое-то здание, повели вверх по лестнице. Я сделал первый шаг в кабинет и получил удар в солнечное сплетение. Слышу, кто-то говорит: „Тихо, тихо, переборщили“. Потом меня положили на пол лицом вниз и наносили резкие удары железным предметом около уха. Говорили: „Тебе жить так и так осталось полчаса. Если ответишь на вопросы — то часа полтора“. Называли какие-то имена, я из всех угадал только Зорина и Шакурского. В этот момент уже образовалась лужа крови. Хотели отрезать мне палец, уже положили мою руку, но не отрезали. И только тут мне сказали: „Ты находишься в ФСБ, Василий. Обвиняешься в терроризме“».
Арман Сагынбаев. Приговор — шесть лет в колонии общего режима
У Сагынбаева ВИЧ. Он позже других обвиняемых отказался от признательных показаний и только в сентябре 2018 года разрешил адвокатам опубликовать его рассказ о пытках. Сагынбаев вспоминал, как его задержали в Петербурге, а после обыска посадили в микроавтобус бордового цвета (позже его отвезут в Пензу):
«Пока мы ехали, я увидел через ткань мешка, что мужчина с татуировкой „За ВДВ“, который меня до этого избивал, достал из-под своего кресла (сиденья) коробку, корпус которой был коричневого цвета. На корпусе коробки было два каких-то переключателя, какие — я не могу сказать, возможно, это были регуляторы силы тока. Из коробки выходили два провода, которые мне прикрепили к большим пальцам рук. Мне сказали, что сейчас проверят, есть ток или нет. После этого мне стало безумно больно, я понял, что через меня стали пропускать разряды тока. Вместе с этим находившиеся в машине люди стали задавать мне различные вопросы, в том числе называть фамилии и имена неизвестных мне людей, и если я говорил, что их не знаю, получал разряд электрического тока».
Егор Сковорода, «Медиазона»