«Здесь ничего страшного нет». Как Владимир Путин поручил бизнесменам инвестировать в Россию под присмотром ФНС
На этой неделе Владимир Путин собрал шесть десятков олигархов, чтобы прочитать им лекцию о мировой нестабильности и пользе инвестиций в Россию — и на том же совещании образцово разоблачил эту идею на примере агробизнеса, на который накладывают одно ограничение за другим в борьбе против роста цен на продукты. Семь лет борьбы за деофшоризацию так и не смогли остановить поток вывода капитала из России, подсчитал The Bell, — и переход госрегулирования экономики к почти советскому дирижизму не остановит его тем более.
Инвестируем дома
Свою философию инвестирования в Россию Путин изложил на совещании с 66 крупными бизнесменами и главами госкомпаний. К чему он ведет, стало понятно уже из вступительного слова. Сырьевые рынки отошли от кризиса и «по ряду позиций демонстрируют многолетние максимумы», экспортеры закончат 2021 год с хорошим финансовым результатом и получат «солидный инвестиционный ресурс», сказал Путин. Его желательно инвестировать в такие проекты, которые помогут достичь национальных целей развития и не забывать о социальных расходах.
А те компании, которые в погоне за сиюминутным результатом забывают о работе вдолгую, сталкиваются с серьезными проблемами, и расходы на их преодоление «порой в разы превышают мнимую экономию», сказал Путин. Примеров он приводить не стал, но на совещании присутствовал первый номер российского списка Forbes Владимир Потанин, чей «Норникель» буквально два дня назад оплатил штраф на 146 млрд рублей за разлив дизтоплива под Норильском.
Уже под конец совещания Путин вернулся к теме, зайдя со стороны геополитической неопределенности. «Мы с вами видим, что происходит, допустим, за океаном. Часть лиц, которые совершили прогулку в Конгресс США, — 150 человек арестовано, и им грозит тюремное заключение от 15 до 25 лет. Закончатся там все эти внутренние противоречия или нет на этом — мы не знаем, — рассуждал он под камеры. — Как будут развивать отношения ведущие экономики мира со своими основными партнерами и конкурентами и в Азии, и в Европе? Мы с вами знаем, можем об этом сказать совершенно определенно? Нет, не можем».
Именно после этого прозвучали два главных посыла к олигархам.
- Во что инвестировать экспортные сверхприбыли, конечно, должны решить акционеры и руководители компаний, вежливо сказал Путин. Но, учитывая факторы неопределенности, «лучше — в дом, здесь спокойнее и надежнее».
- Именно в этой связи, подчеркнул Путин, он поручил Федеральной налоговой службе в течение года «вести детальный мониторинг» прибыли и инвестиционной активности крупнейших компаний — и ежеквартально докладывать лично Путину о том, «что происходит с выросшими доходами от внешней конъюнктуры» и как они «конвертируются в новые инвестиционные, инфраструктурные, социальные или экологические проекты».
Зачем все это надо
Правительство должно создать такие условия, чтобы предприниматели направляли деньги на развитие собственных бизнесов внутри Российской Федерации, а не на дивиденды «и не на то, чтобы распределить их где-то там в тихих гаванях — сегодня тихих, завтра что будет, мы не знаем, имея в виду эти факторы неопределенности», сказал Путин.
В каком-то смысле он был даже чрезмерно оптимистичен. Благодаря, с одной стороны, международной борьбе с трансграничным отмыванием денег, а с другой — борьбе российского правительства с офшорами, многие популярные гавани перестали быть тихими уже сегодня. В первой главе исследования «Куда уходят деньги из России» мы на прошлой неделе рассказали, как российским бизнесменам в последние три года пришлось уводить деньги с Кипра и из Латвии в куда менее удобные и надежные ОАЭ и Таиланд. Во второй — о том, какими проблемами грозит крупным компаниям разрыв налоговых соглашений с популярными офшорами.
Но в третьей главе, которая выйдет на сайте The Bell в понедельник, мы посчитали на основе статистики ЦБ, удалось ли за семь лет войны с офшорами остановить поток российских денег, уходящих за границу. Главный вывод: устойчивой тенденции по сокращению оттока капитала из России констатировать нельзя. В 2020 году затормозивший было отток ускорился: за три квартала он оказался заметно выше, чем за весь 2019 год. Без учета банковского сектора он вообще стал рекордным с 2014 года.
«Здесь ничего страшного нет»
Почему так происходит, лучше всего продемонстрировал сам Владимир Путин в диалоге с владельцем холдинга «Русагро» Вадимом Мошковичем на том же совещании. Мошкович выступил от имени всего агробизнеса, который с декабря считает будущие убытки из-за новых мер правительства, призванных остановить рост цен на продукты. Произнеся ритуальные слова о том, как охотно бизнес пошел на ограничение розничных цен, он попытался пожаловаться хотя бы на одно, самое свежее предложение Минэкономики — о введении экспортной пошлины на масло вслед за уже введенной пошлиной на зерно. «А у нас уже все годовые программы сверстаны, мы продукцию закупили на год вперед, и это может обернуться для нас большими убытками, нарушением экспортных поставок <...> и сокращает возможности инвестиций».
В ответ Путин попросил согласиться с тем, что агробизнес добивается успехов благодаря системной многолетней поддержке со стороны государства («Только благодаря этому», — не стал спорить Мошкович), и объяснил, что ограничения — это не снижение потенциала отрасли. «Речь идет об ограничениях, связанных с извлечением сверхприбыли. И здесь ничего страшного нет», с учетом инструментов поддержки со стороны государства отрасль не пострадает, сказал Путин. Опрошенные «Коммерсантом» эксперты, правда, говорят, что субсидии, которые имел в виду Путин, компенсируют производителям масла меньше трети от 26 млрд рублей убытков.
Что мне с этого?
В конечном итоге Владимиру Путину нужно от бизнеса одно — деньги, вложение которых поможет вырасти экономике, а вместе с ней — и доходам граждан. И это абсолютно нормально. Но с помощью сочетания увещеваний, мониторинга налоговой и убийственно непредсказуемого госрегулирования этого добиться в долгосрочной перспективе не получится. Как показывает переток российских денег из одной юрисдикции в другую, бизнес найдет способ спрятаться. А удовлетворять запрос на социальную справедливость снова придется за счет среднего класса.