Дата

Автор

Петр Мироненко, Вячеслав Дворников, Юлия Старостина, Иван Осипов, Валерия Житкова

Источник

The Bell

Сохранённая копия

Internet Archive

Original Material

«Военная операция» идет уже месяц. Как она изменит экономику России, Украины и всего мира?

С момента начала «специальной военной операции» России на Украине прошел месяц. Главная ее цена — это человеческие жизни, счет которых уже пошел как минимум на тысячи. Но высокую цену заплатит и экономика — и российская, и украинская, и мировая. Мы попытались оценить краткосрочные и долгосрочные последствия «спецоперации» для экономики и бизнеса.

С 4 марта, после принятия поправок в УК об уголовной ответственности за распространение фейков о действиях российских вооруженных сил, персональные риски для журналистов перешли на новый уровень. В связи с этим мы приняли решение полностью прекратить освещение «специальной военной операции» России на Украине. Мы продолжаем работать и освещать последствия происходящего. Пока это возможно, мы продолжим эту работу и дальше.

Россия

События развиваются очень быстро, и оценки устаревают быстрее, чем делаются. Но пока макроэкономическая ситуация выглядит так.

Макроэкономика

Российская экономика, вероятно, переживет самый мощный обвал со времен мирового финансового кризиса 2008–2009 годов: Barclays спрогнозировал снижение ВВП России в этом году на 12,4%, Goldman Sachs понизил прогноз падения с 7% до 10%, отмечает Bloomberg. Экономический спад будет постепенным и ускорится к середине 2022 года, когда страна полностью ощутит последствия санкций в виде падения потребления, инвестиций и импорта, считают в Barclays.

Экспорт из России пострадает больше ожидаемого — это следует из данных о загрузке портов в последние недели, объясняют в Goldman понижение своего прогноза. Как ожидают в инвестбанке, во втором квартале экспорт упадет на 20% год к году, всего в 2022 году — на 10%. При условии, что де-юре экспорт не будет запрещен, он начнет восстанавливаться во втором полугодии.
Отмена режима наибольшего благоприятствования торговле с Россией со стороны ЕС и США (что позволяет увеличивать таможенные пошлины) приведет скорее к диверсификации направлений экспорта, а не его разрушению, ожидают в Goldman. Аналитики прогнозируют, что экспорт газа в этом году не упадет, а нефти — снизится на 20%. Правда, они отмечают высокий уровень неопределенности, связанный с длительностью перебоев в поставках.
Импорт в 2022 году сократится на 20%. Это увеличит падение ВВП только на 5 процентных пунктов ввиду относительно слабой интегрированности России в мировую экономику: большая часть российской экономики «достаточно незначительно» зависит от импорта. К примеру, в горнодобывающей отрасли только 7% промежуточных товаров и технологий импортируется. В автомобильной и фармацевтической отрасли доля импорта значительно больше, однако их вклад в ВВП не такой высокий.
«В среднем по фармрынку, по нашим оценкам, менее половины лекарств производятся в России, и те на основе зарубежных субстанций. А из инновационных препаратов, которые защищены патентами, и вовсе порядка 80–90% поставляются в Россию из-за границы», — сказал The Bell сооснователь биотехнологического инвестиционного фонда ATEM Capital Антон Гопка. Вместе с тем, по данным Росстата, на конец 2021 года 40% товарных ресурсов розничной торговли составляли импортные товары.
Неопределенность в оценке влияния импортных ограничений связана с тем, какую долю импортных товаров и услуг удастся заместить. Например, уход западных нефтесервисных компаний должен «умеренно негативно» повлиять на российские нефтяные компании в среднесрочной перспективе, писали аналитики «Атона». Они рассчитывают на замещение цифровых продуктов для поиска, разведки и добычи нефти и газа решениями отечественных компаний и внутренними продуктами крупных нефтяных компаний.
Профицит по текущему счету в 2022 году в $205 млрд (прогноз почти не изменился) позволит России обслуживать долг и разрешить компаниям выплачивать дивиденды в пользу нерезидентов, а ЦБ сможет постепенно снимать капитальные ограничения, отмечают в Goldman.

Инфляция и ставка ЦБ

Годовая инфляция в России по состоянию на 18 марта уже ускорилась до 14,53% в годовом выражении с 12,54% неделей ранее.

Аналитики «Ренессанс Капитала» в обзоре от 15 марта предположили, что к середине 2022 года ускорение годовой инфляции в России может достигнуть 16%. Девальвация рубля, по их оценке, добавляет 5 п.п. в рост потребительских цен, а дефицит импортных товаров — еще 3–4 п.п.

Опубликованный 10 марта опрос аналитиков, проведенный ЦБ, дал медианный прогноз 20% к концу 2022 года (предыдущий опрос, проведенный до начала «спецоперации», давал 5,5%). Если прогноз сбудется, это будет рекорд с 2000 года.

Несмотря на эти цифры, а также рекордные за всю историю наблюдений инфляционные ожидания, на мартовском заседании ЦБ не пошел на еще одно повышение ключевой ставки, повышенной 28 февраля до 20%. Экстренный подъем ключевой ставки вместе с прямыми ограничениями на валютные операции помогли снизить риски банковского сектора, считают в «Ренессанс Капитале» и предполагают, что следующим шагом ЦБ может стать начало снижения ставки. К июню результаты «военной операции» и окончательная настройка режима санкций и контрсанкций могут проясниться, а в центре внимания окажутся риски рецессии, пишут аналитики. К концу 2022 года ключевая ставка может снизиться до 13–15%, к концу 2023-го — до 7–9%, прогнозируют в компании.

Сокращение реальных располагаемых доходов россиян (вследствие инфляции и потенциального всплеска безработицы), скорее всего, приведет к сжатию внутреннего потребительского спроса, а рецессия в российской экономике достигнет 6–10% в годовом исчислении в 2022 году, считают экономисты «Ренессанс Капитала».

Структурные изменения

О долгосрочных последствиях «военной операции» для российской экономики The Bell поговорил с профессором Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе Олегом Ицхоки. Он называет происходящее «экспериментом над российской экономикой и над российским населением, который в таком масштабе никогда и нигде не проводился». Он выделяет в ситуации три главных шока:

Из экономики начнут пропадать товары. «Какие-то товары просто пропадут из-за закрытия импорта ключевых компонентов, необходимых для завершения процесса их сборки. И такие нехватки могут спровоцировать каскадный эффект, ведь если в экономике пропадает один товар, это часто приводит к проблемам с производством других», — объясняет Ицхоки. Многие вещи могут быть произведены в России — и в конечном итоге будут, но процесс приспособления будет длительным, он может растянуться на годы.
Неизбежное падение доходов населения из-за безработицы или уменьшения зарплат и, как следствие, сильное падение спроса. «Люди сильно изменят структуру своего потребления, откажутся от многих вещей, которые не жизненно необходимы. Это породит кумулятивный эффект: один человек теряет работу, снижает свои расходы, и это приводит к потере работы еще кого-то — как правило, в сфере услуг», — поясняет экономист. Предотвратить спад доходов не выйдет — он уже заложен, и у государства нет инструментов, чтобы его остановить.
Риск отказа Европы от российской нефти или сокращения ее импорта. Пока российская экономика не ушла в полную автаркию, экспортные доходы позволят налаживать новые импортные поставки из третьих стран, избежать дефицита бюджета. «Но если валютная выручка будет потеряна, бюджет станет дефицитным, государство не сможет выполнять свои социальные обязательства. И тогда правительство может заставить ЦБ начать фактически печатать рубли, чтобы выплачивать зарплаты и пенсии», — поясняет развилку Ицхоки.

Результатом этих шоков в любом случае станет падение способности экономики производить товары и услуги. И приспособление к этим шокам может происходить тремя путями — за счет либо безработицы, либо сокращения социальных выплат, либо инфляции и падения реальной покупательной способности зарплат и пенсий, говорит Ицхоки.

После вступления в острую фазу кризиса государство может выбрать путь инфляционного приспособления — то есть печатания денег, не исключает экономист. А чтобы сдержать инфляцию — может начать вводить ценовой контроль. Такое сочетание приведет к товарному дефициту и снижению числа рабочих мест из-за закрытия предприятий, а в конечном итоге — к национализации бизнеса. Но альтернатива — отказ государства от выполнения своих обязательств по выплате зарплат и пенсий — может оказаться еще хуже.

Полностью интервью читайте здесь.

Что думает бизнес

«Все, что мы строили тридцать лет, в руинах», –– цитатой из интервью сооснователя «Альфа-групп» Петра Авена Financial Times можно описать настроения подавляющего большинства представителей бизнес-сообщества.

Кризис крупного бизнеса. Небывалый размах санкций, введенных против России за месяц «спецоперации», ухудшил положение практически всего крупного бизнеса в стране. Под ограничения попали более двухсот компаний и три десятка совладельцев крупных предприятий, ЕС и США также ввели ряд болезненных торговых ограничений. Вот лишь несколько первых примеров новых суровых реалий: «Северсталь» из-за санкций в отношении основного акционера Алексея Мордашова лишилась доступа к европейскому рынку, на который приходилась треть ее выручки, «Уралкалий» столкнулся с проблемами при выплате кредита из-за санкций против Дмитрия Мазепина, а «Сибур», по данным Reuters, рискует лишиться $500 млн инвестиций в СП от Sinopec — риск последствий за кооперацию с российскими контрагентами пугает даже влиятельного китайского партнера.
Исход иностранцев и проблемы импортозамещения. Бенефициарами санкционного кризиса в обозримой перспективе смогут стать разве что конкуренты добровольно ушедших с российского рынка иностранных ритейлеров и сетей фастфуда: среди почти трех сотен компаний, частично или полностью заморозивших операции в стране за этот месяц, оказались все крупнейшие зарубежные продавцы, от IKEA и Inditex до H&M и McDonald’s. Правда, несмотря на бравурные заявления политиков о готовности «импортозаместить» международных гигантов, сделать это сколько-нибудь оперативно у российских предпринимателей получится едва ли, рассказал The Bell основатель блинных «Теремок» Михаил Гончаров: «Чтобы работать как McDonald’s, нужно с нуля создать очень эффективный дискаунтер. Это важно понимать: McDonald’s — это дискаунтер, самая сложная бизнес-модель из всех существующих. Воссоздать в России эту историю за несколько лет нереально: у нас нет такого опыта, таких технологий и такого сильного бренда». Есть у импортозамещения и другой сдерживающий фактор — зависимость от импортных же комплектующих. Например, сооснователь российского бренда одежды 12Storeez Иван Хохлов вовсе не рад уходу Zara и H&M: «У нас производство базируется в России, но 80% себестоимости — импортные составляющие. Мы закупаем ткани и фурнитуру в долларах, а выручку получаем в рублях, и уже сейчас очень сильно просели в эффективности».
Антикризисные меры. Российские власти, несмотря на скепсис предпринимателей, регулярно обнародуют новые пакеты «антисанкционных» мер поддержки бизнеса. Многие инициативы напоминают или повторяют шаги, которые правительство уже предпринимало в ковидный кризис: новый этап амнистии капиталов, ослабление требований по лицензированию, мораторий на проверки ИП и малого бизнеса до конца года, зарплатные кредиты, продление сроков уплаты налогов и др. Из новых предложений можно выделить правительственную систему грантов молодым (до 25 лет) предпринимателям на суммы до 500 тысяч рублей (и до 1 млн, если молодой предприниматель запустит бизнес в Арктике) и объявленный в Москве сбор заявок на гранты под открытие сетей общепита — идея «русского McDonald’s» не дает покоя команде Сергея Собянина (в Роспатенте зарегистрирован уже и подходящий товарный знак «Дядя Ваня»).
Пессимизм малого и среднего бизнеса. Достучаться до малого и среднего бизнеса с мыслью об открывшемся «окне возможностей» у властей пока не получилось, свидетельствуют результаты первых опросов предпринимателей. Согласно исследованию аналитического центра НАФИ, в котором поучаствовало 500 владельцев и управленцев малых и средних предприятий, в марте доля респондентов, негативно оценивающих положение своей компании, выросло по отношению к февралю вдвое — с 22% до 40%. Причем пессимистичнее всех настроены представители микропредприятий — среди них лишь 15% дают положительную оценку состоянию бизнеса. Более половины всех опрошенных — 51% — ждут эскалации кризиса в ближайшие три месяца. Согласно еще одному опросу, проведенному сервисом «Актион Бухгалтерия», каждая пятая компания из сферы малого бизнеса с начала «спецоперационного» кризиса уже сократила часть сотрудников или отправила их в простой. Почти у 14% респондентов выручка обвалилась более чем на 50%, а 3,5% предприятий и вовсе не выжили в новых реалиях.
Удорожание всего и развал логистики. Две главные беды, которые преследуют российских предпринимателей с первых дней боевых действий, — резкий скачок валют и сломанные логистические цепочки из-за закрытого ЕС неба и проблем на таможне. Все товары, которые не попали в санкционные списки и продолжали доставляться из-за рубежа, подорожали вслед за курсом на 40% и даже больше. Так случилось, например, с цветами накануне 8 Марта — самого горячего дня для этого бизнеса. Часть товара (в основном главный весенний актив торговцев — голландские тюльпаны) застряла на границе, а ту, что доехала, продавцам пришлось выкупать на 40–200% дороже, чем они планировали, рассказали The Bell партнеры цветочного маркетплейса Flowwow.
Коллапс авторынка. Некоторые сегменты бизнеса пережили за этот месяц настоящий коллапс. Например, с оттоком из страны западных автопроизводителей, обвалом рубля и нарушением логистических цепочек шок испытал авторынок. Как рассказывал The Bell собеседник из числа автодистрибьюторов, россияне, у которых были накопления в несколько сотен тысяч или миллионов рублей, в конце февраля массово решили обменять деньги на автомобили. Высокий спрос сохранялся, несмотря на скачок цен — по данным Autonews, порядка 20 компаний переписали прайс-листы в феврале, подняв отпускные цены для дилеров на сумму от нескольких десятков тысяч до 4 млн рублей. На таких условиях покупать машины были готовы те, кто хранил деньги в валюте и чьи сбережения в рублевом эквиваленте выросли вслед за ценами, объясняет гендиректор локации «Ясенево» в ГК «Рольф» Алексей Голубятников. К концу марта рынок, по его словам, успокоился, а рост цен по сравнению с серединой февраля составляет от 20% до 60%. При этом новые автомобили из-за ухода западных корпораций и приостановки производства Lada и Renault «АвтоВАЗом» через несколько месяцев исчезнут совсем, а рынок переориентируется на машины с пробегом.
Риски фармы. Лекарства и медтехника не попадают под санкции и, несмотря на заявления производителей, осуждающих политику России, продолжают поставляться в страну. «В медицине очень важна гуманитарная составляющая. Так что [политическое] давление в нашей сфере осуществлять довольно трудно. Тогда придется признать, что человек в сложившейся ситуации никого не интересует», — объяснял The Bell сооснователь Медицинского института имени Сергея Березина Аркадий Столпнер. Тем не менее, по его словам, цены на импортные препараты зависят от курса, а сломанная логистика затрудняет доставку комплектующих для медоборудования, и заместить их внутри страны в короткие сроки невозможно. Той же позиции придерживается фармэксперт, сооснователь биотехнологического инвестиционного фонда ATEM Capital Антон Гопка. По его мнению, реальный риск российской фармы заложен в действиях правительства: «Вместо увеличения бюджетных вливаний в здравоохранение оно расширяет границы принудительного лицензирования. И это выглядит опасным». Действительно, в начале марта кабинет Михаила Мишустина выпустил постановление, которое позволяет не только производить препараты в России в обход международного патентного права, но и лишать патентодержателя денежной компенсации. Эскалация конфликта с международными фармгигантами может толкнуть власти на контрсанкции по примеру продуктовых, опасается Гопка. А потенциальное самовольное отключение от западных поставок препаратов и медицинских устройств в страну он охарактеризовывает как «даже не катастрофу, а массовую эвтаназию».

Украина

Здесь давать прогнозы еще труднее — пока продолжается «специальная операция», оценить даже уже понесенные потери в экономике трудно и самому украинскому правительству.

Точно оценить ущерб для украинской экономики можно будет только после прекращения боевых действий, говорил украинскому Forbes министр финансов Украины Сергей Марченко 14 марта. Премьер-министр Украины Денис Шмыгаль на прошлой неделе оценил его в $565 млрд, не объяснив методику подсчета. (В украинском Минфине в ответ на запрос The Bell от комментариев отказались.)
На долю 10 регионов, где идут боевые действия, включая Харьков, Киев и Мариуполь, приходится половина ВВП Украины, говорил Марченко. Многие логистические цепочки полностью разорваны, многие предприятия уничтожены физически, некоторые — не могут работать в режиме войны, много работников просто уехали. «Министерство экономики посчитало, что потери составят от трети до половины ВВП. По другой оценке, речь идет о $500 млрд», — заявил Марченко.
На Западе ведется активная дискуссия о компенсации ущерба Украине со стороны России. Глава МИД Украины Дмитрий Кулеба заявлял, что Украина будет поднимать этот вопрос во всех форматах международных переговоров. Редактор Bloomberg Джон Отерс отмечал, что от России могут потребовать и компенсации расходов тех стран, которые принимают украинских беженцев.
Чиновники Евросоюза обсуждают возможность использования для компенсации ущерба замороженных активов российских бизнесменов, попавших под санкции, написал на прошлой неделе Bloomberg со ссылкой на источники. ЕС собирается вместе с G7 работать над поиском таких активов, отмечало издание, как, например, Германия выплачивала деньги Израилю за прибывавших после холокоста евреев.
Глава Национального банка Украины Кирилл Шевченко предлагал использовать для выплат замороженные из-за санкций активы ЦБ. Некоторые европейские политики поддерживают эту идею, отмечал Reuters. Министр финансов России Антон Силуанов оценивал размер замороженных активов ЦБ в $300 млрд.

Мир

В краткосрочной перспективе «военная операция» России приведет к росту глобальной инфляции и замедлению экономического роста — это консенсус среди аналитиков и международных организаций: МВФ снизит прогноз по росту мировой экономики в 2022-м и указывает на риски рецессии в отдельных странах. Но будут и долгосрочные структурные изменения.

Рост расходов на оборону

Европейские страны в связи с ростом военной угрозы увеличат расходы на оборону до целевого для стран-членов НАТО уровня (2% ВВП), пишет The Economist. В Citigroup считают, что 2% ВВП станет де-факто минимумом для стран альянса, а в Jeffries подсчитали, что ежегодные расходы на оборону стран НАТО без учета США могут вырасти на 25%, до $400 млрд.

Первый сигнал поступил уже спустя несколько дней после начала «операции»: 27 февраля канцлер Германии Олаф Шольц объявил об увеличении военных расходов страны в 2022 году на €100 млрд. Для сравнения, в 2021 году военный бюджет страны составлял €47 млрд. К 2024 году Германия нацелена увеличить расходы на оборону с нынешних 1,5% до 2% ВВП.

Акции европейских компаний из оборонного сектора после заявлений Шольца резко выросли, отмечал Bloomberg. В долгосрочной перспективе рост военных расходов может создать новые отрасли и технологии (дроны, робототехника и др.), которые затем перейдут из спонсируемых государством лабораторий в гражданскую сферу (как интернет во время холодной войны), писал в The Telegraph до начала операции финансовый колумнист Мэттью Линн. Но это приведет и к росту налогов и доли государства в экономике, а также снижению социальной поддержки населения, предсказывает Джон Отерс из Bloomberg.

Снижение энергетической зависимости от России

«Россия использует нефть и газ как политическое и экономическое оружие, поэтому Европа должна действовать быстро, снижая зависимость от экспорта из России», — говорится в заявлении исполнительного директора Международного энергетического агентства (МЭА) Фатиха Берола. В начале марта в МЭА разработали план по сокращению поставок российского газа на континент с нынешних 155 млрд кубометров в год (около 45% всего импорта) до 55 млрд, отмечает WSJ.

Главная мера — увеличение импорта сжиженного газа (на 50 млрд кубометров) из США. Но здесь есть проблема — СПГ-терминалы со свободными мощностями расположены в Испании, Франции и Италии, а значит, доставка газа в Германию, которая является крупнейшим потребителем российского газа, увеличит его стоимость. Постройка новых терминалов займет годы. Среди других мер — новые возобновляемые источники энергии (24 млрд кубометров), увеличение энергоэффективности (14 млрд кубометров), увеличение поставок СПГ из других регионов и др.

Сократить объемы закупок российского газа на 100 млрд кубометров — очень амбициозная цель для ЕС, считает директор экономического направления Института энергетики и финансов НИУ ВШЭ Марсель Салихов. Ключевым фактором является возможность найти на мировом рынке СПГ 50 млрд кубометров свободного газа — но мировой рынок СПГ находится в дефицитном состоянии, а действующие заводы СПГ функционируют в режиме полной загрузки. «Поэтому полная реализация подобного плана выглядит невозможной, однако можно ожидать сокращения российского экспорта газа в ЕС на 20% уже в этом году как по политическим, так и экономическим причинам — высокие цены», — сказал Салихов The Bell.

8 марта Еврокомиссия опубликовала дорожную карту полного отказа от российских энергоресурсов (нефти, газа и угля) к 2027 году. План должен быть представлен к маю. На горизонте следующих 5–7 лет возможностей для сокращения покупок российского газа, конечно, гораздо больше, так как мощности СПГ, ориентированные на европейский рынок, могут быть расширены, говорит Салихов. «Основными источниками могут быть США и Катар, которые обладают ресурсной базой и могут увеличить добычу», — замечает эксперт. Поиск альтернатив будет означать, что цены на газ в Европе должны сохраняться на высоких уровнях в обозримой перспективе. Российский газ является одним из наиболее дешевых источников предложения для европейского рынка. Постепенный отказ от него будет поддерживать высокие цены.

Деглобализация

Еще до наступления пандемии, между 2008 и 2019 годами, размер мировой торговли снизился с 61% до 56% глобального ВВП, а международные инвестиции при этом уменьшались. Среди причин — рост таможенных пошлин (особенно при Дональде Трампе), опережающий рост потребления услуг по сравнению с товарами, невозможность дальнейшего снижения расходов на перевозку и лр.

«Военная операция» России может стать еще одним ударом по глобализации, пишет The Economist. Мировая экономика может стать более фрагментированной: в демократических режимах давление избирателей на правительства, а потребителей — на компании может привести к ограничению торговли с недемократическими странами.

То, что санкции могут использоваться в качестве экономического оружия, приведет к формированию торговых объединений стран с авторитарными режимами. К примеру, Китай с закрытым автократическим режимом (по классификации проекта Our World In Data) в 2020 году подписал соглашение с 14 странами Юго-Восточной Азии (АСЕАН) о торговле. В том же году этот блок стал крупнейшим торговым партнером КНР, опередив ЕС. Недемократические режимы активнее инвестируют в такие же страны, отмечает The Economist. Усложнение цепочек поставок приведет к росту инфляции и замедлению экономического роста, пишет Отерс.

Снижение роли доллара

Введенные против России санкции — заморозка валютных резервов ЦБ, ограничения валютных операций, запрет на поставку долларовых банкнот в Россию — уменьшат доверие к американской валюте.

Доминирующее положение доллара в мировой финансовой системе, которое начало утверждаться после окончания Второй мировой войны, пока неоспоримо, однако в отдельных сферах его роль может снижаться, отмечала Гита Гопинат, первый заместитель директора-распорядителя МВФ. По ее мнению, некоторые страны пересмотрят валютный состав своих резервов. Сейчас на доллар приходится 59% запасов мировых центробанков, на евро — только 20,5%. Такое положение доллара связано с ликвидностью рынка госдолга США: объем выпущенных в оборот казначейских облигаций составляет $23 трлн, и многие из них доступны международным инвесторам.

В торговле энергоресурсами роль доллара снизится «навсегда», считает Гопинат. После санкций против России Саудовская Аравия начала обсуждать оплату поставок своей нефти в Китай в юанях. А на этой неделе Владимир Путин поручил перевести в рубли расчеты за российский газ с «недружественными странами» (но Европа пока на словах отказывается это делать).

Россия действительно будет стремиться перейти на расчеты в других валютах для снижения рисков замораживания и блокировки расчетов, объясняет Салихов. Возможно, другие страны-производители, опасаясь санкций, пойдут по тому же пути. Но серьезного сокращения доли доллара в международных расчетах за энергоресурсы можно ожидать едва ли, считает эксперт: «У американского доллара нет серьезного конкурента. Китай сохраняет ограничения на потоки капитала, что представляет собой риск и для поставщиков энергоресурсов».

Рост роли криптовалют

Военная операция актуализировала дискуссию о роли криптовалют в мировой финансовой системе, отмечает Bloomberg. Объем обменных операций с использованием рублей и гривен резко вырос в последние недели. Это может свидетельствовать о том, что криптовалюта воспринимается как защитный актив и средство транзакций в условиях, когда банковская система работает с перебоями, пишет агентство.

На Западе активно обсуждается и возможность ухода с помощью криптовалют от персональных санкций состоятельных граждан: об этом, например, заявляла влиятельный американский сенатор Элизабет Уоррен, писал Bloomberg. Однако представители криптоиндустрии с этим не согласны: к примеру, глава крупнейшей криптобиржи Binance Чанпэн Чжао считает, что публичный блокчейн, лежащий в основе криптовалют, облегчает их отслеживание. Но, вероятно, нам в любом случае стоит ожидать подвижек в глобальном регулировании индустрии, например, связанных с возможностью криптобирж блокировать счета, отмечает Bloomberg.

Военная операция России может иметь и долгосрочные последствия для криптовалют. Ларри Финк, глава Blackrock — крупнейшего в мире управляющего активами, в письме инвесторам отметил, что цифровые валюты, в том числе стейблкоины, будут активнее использоваться для международных транзакций, пишет Reuters.

В МВФ также ожидают более быстрого распространения цифровых валют центробанков, отмечала Гопинат. Подробнее о том, как это может повлиять на рынки, мы рассказывали здесь.

ESG на втором плане

Эффект ESG реализовался и в ходе российской «спецоперации»: в эпоху социальных медиа компании больше подвержены влиянию инвесторов, работников, поставщиков и клиентов. Вероятно, это стало одной из причин, из-за которых сотни западных компаний стремительно ограничили бизнес в России, пишет Morningstar.

Но с точки зрения доходности ESG сейчас беспокоит инвесторов. С началом операции приток средств инвесторов в ESG-фонды резко замедлился, писал Reuters со ссылкой на данные Refinitiv. Энергетическая безопасность оказывается важнее выбросов углекислого газа, цитирует издание одного из аналитиков. Причем как в политической повестке (продолжение использования угля еще несколько недель назад казалось немыслимым, а теперь это активно обсуждают в Европе), так и среди инвесторов, которые обращают все больше внимания на энергетический сектор ввиду роста цен на энергоносители. Вероятно, в ближайшем будущем инвесторы будут менее строго относиться к капитальным расходам энергетических компаний, что позволит увеличить инвестиции в ископаемое топливо, пишет Отерс.

E (environment) всегда была самой важной составляющей в ESG-инвестировании, но теперь может быть переосмыслено и само понятие ESG. Например, в Евросоюзе лоббисты из оборонного сектора уже утверждают, что их сфера тоже является важной частью устойчивого развития, так как направлена на защиту демократии, пишет Bloomberg.